Пикантность в кармане

Хворостовский и Аркадьев отметили юбилей

Лариса ДОЛГАЧЕВА
Фото Н.ЛОГИНОВОЙ

Но, разумеется, не в юбилее - десятилетие творческого союза - заключалась пикантность их совместного концерта в БЗК. И не в программе, поскольку и Малер Хворостовского (хотя и другой цикл) у меломанов на памяти, и с его Моцартом любопытствующие могли познакомиться на видеокассетах. Пикантность традиционно обеспечивала харизматическая личность певца, притягательная даже теперь, когда его голос теряет в красоте, делаясь все суше и жестче, плюс явление нового дирижера по имени Михаил Аркадьев. Аккомпаниатора Хворостовского, попробовавшего себя уже и в педагогике, и в сольном концертировании, и в сочинительстве (как музыки, так и музыкально-философских трактатов), ныне неудержимо влечет к оркестру. Оперному - по всему. Он уже продирижировал в Риме "Электрой", в московском "Геликоне" - "Кармен", теперь вышел с филармоническим оркестром Юрия Симонова к публике Большого зала консерватории, избрав для демонстрации своих новых возможностей все тот же - оперный - материал.

Первый результат его опыта: никогда еще Дмитрий Хворостовский не казался таким интровертом, как сейчас, рядом со своим азартным (и в азарте несколько пережимающим по части внешнего рисунка "роли") партнером. Аркадьев выплескивал энергию - Хворостовский замуровывал свою железными доспехами. Аркадьев готов был говорить со всем миром - Хворостовский говорил все больше с собой... если только причиной тому не прозаическая нехватка выразительных средств, при которой наиболее удающаяся маска становится лицом. А именно в диапазоне от pp до mf, идеально подходящем для интимных монологов и публичного одиночества, Хворостовский король. Доходит дело до форте, то есть до апелляций к миру, к Богу - звук его приобретает натужность и беднеет. Прежде всего от этого пострадали малеровские "Песни об умерших детях", призванные стать выразительным центром программы и, конечно, ставшие им в силу трагедийной мощи Малера и классной вокальной культуры Хворостовского - самоценных. Но список оговорок при этом выйдет немал. К уже упомянутому изъяну певца прибавится и испытываемое им тесситурное неудобство ("Песни" ему низковаты), и непрописанность некоторых мест, и такая мелочь, как появившаяся привычка держать руку в кармане, и такая незадача, как проигрыш им по части интересности высказывания оркестру. Что здесь, увы, не комплимент, поскольку говорить о соревновательности в дуэте - значит удостоверить его неудачу.

А до удачи будет еще далеко. И путь к ней, пролегший через все итальянское отделение (куда вписался и Моцарт со своими "итальянскими" операми "Свадьба Фигаро" и "Дон Жуан"), будет усыпан как шипами, так и если не розами, то розовыми лепестками. В числе первых - дуэтная разбалансировка и отсутствие блеска в жуановской Арии с шампанским, в числе последних - Канцона из той же оперы, представившая обольстителя свежего типа, берущего не итальянской сладостью, а чайльд-гарольдизмом. Но консенсус во всем блеске явится лишь под самый занавес - когда, намучившись с эквилибром Россини (увертюра к "Сороке-воровке") и божественными гармониями Моцарта, оркестр вступит в раздольные воды леонкавалловских "Паяцев". И когда туда же нырнет высвободившийся из тугих камзолов Альмавивы и Жуана Хворостовский (жаль, платье Лепорелло он не прихватил с собой в Москву, что могло бы быть совершенной сенсацией, поскольку представить певца в этой басовой партии невозможно, но именно ее, как было сообщено со сцены, он сейчас и записывает, вкупе с заглавной, для канадской кинооперы)... Но к прологу из "Паяцев", ставших блистательным дуэтным финалом. Пролог оказался по силам и начинающему дирижеру, что неудивительно, и маститому солисту, что удивительно, поскольку такие крупнопомольные вещи в его репертуаре - вроде ветровки в гардеробе дэнди. Не к лицу. Но оказалось, он и в ней, по крайней мере минут на пять, - комильфо.

Разгоряченная публика ждала бисов, тем более что они ей были обещаны заранее. Но юбиляры ограничились романсом Чайковского "Средь шумного бала" (ради которого Михаил Аркадьев вернулся за рояль). Нет, все-таки Хворостовский родился лириком. Подожди, опера. Ему еще так много надо успеть сказать в камерном искусстве.

МУЗЫКА

• Выгодное искусство Гаврилина
  Фестиваль-сюрприз
• Пикантность в кармане
  Хворостовский и Аркадьев отметили юбилей
• Бременские музыканты
  В Москве прошел Третий фестиваль камерной музыки "Возвращение"
• Начнем сначала
  В главной роли - Михаил Плетнев
• Лев перед прыжком
  Грандиозный проект Пьера Лакота