Рижский оперный театр: По направлению к барокко

Гюляра САДЫХ-ЗАДЕ
Фото ИТАР - ТАСС

Рижский оперный театр

Вот уже третий год, как Рига обзавелась собственным оперным фестивалем. Инициатор и главный движитель его - директор Национальной Латвийской оперы Андрей Жагарс - задался целью поднять оперное дело в Латвии до уровня европейских стандартов, и, похоже, ему это удается. Великолепное здание театра, где в прошлом году завершились реставрационные работы, высится над площадью и парком величественным белым кораблем, несущим на своих палубах персонажей опер Верди, Пуччини, Штрауса, Генделя и Глюка. А рядом еще продолжается активное строительство малой сцены с залом на триста мест - там планируется ставить авангард и оперы ХХ века (в том числе и латышские). К 2001 году зал должен быть готов - предвидятся грандиозные торжества по поводу 800-летия города Риги, которому по сему историческому поводу будет присвоено на год высокое звание культурной столицы Европы.

Латвийская Национальная опера собирается внести посильный вклад в празднование юбилея: после того как финансирование театра хлопотами нового министра культуры Латвии было увеличено на 30 процентов, стало возможным готовить не по одной, а по нескольку премьер в сезон. К будущему сезону готовится целых пять новых спектаклей: рядом с репертуарными "Волшебной флейтой", "Севильским цирюльником", "Кармен" и "Доном Карлосом" в афише появится и новая опера голландского композитора Кристофа Кнапика - впрочем, она еще не закончена и названия у нее пока нет. Зато уже доподлинно известно, что идти она будет целых пять с половиной часов - так что выдержать это испытание сможет лишь закаленный опероман, да и то при условии продолжительных антрактов между актами. Опера Кнапика как раз и откроет камерный оперный зал - предполагается, что больше трехсот зрителей на нее и не соберется.

В августе в зените юбилейных торжеств театр покажет на открытой сцене в городском парке свою знаменитую "Аиду" с красочно-декоративными панно известного сценографа Илмара Блумберга. По слухам, партию Амнерис в юбилейном спектакле будет петь Ольга Бородина.

Но все эти эпохальные события произойдут в 2001 году. А пока Рижский оперный театр традиционно завершает свой сезон фестивалем, который прошел в два пятидневных цикла в первой и во второй декадах июня. Во втором цикле за пять вечеров в театре состоялось четыре оперных спектакля и один концерт, посвященный памяти депортированных в 1941 году латышей: исполнялся Реквием Верди. Как обычно, в дни фестиваля театр был переполнен. В партере оживленно переговаривались группки иностранных туристов из Скандинавии, Германии и Англии, приехавшие в Ригу специально на фестиваль в рамках становящегося все более популярным среди любителей оперы в Европе "культурного туризма". Впрочем, в последние годы и сами рижане ощутили вкус к посещениям своего оперного театра, в котором в молодые годы дирижировал "Летучим голландцем" сам Рихард Вагнер. Вышколенные и пунктуальные молоденькие капельдинеры, блистающие свежей позолотой ярусы, роскошные люстры и старинные бронзовые светильники, новенькие кресла с привинченными к спинкам медными табличками с именами дарителей, пышные росписи нефов и круглого потолка - все это сочетание старины и новизны, блеска и света, дерева, металла и красок создают в театре неповторимое очарование, атмосферу изысканности и элитарности, в которой витает простая, но весьма соблазнительная для обывателя мысль о том, что посещать оперу - это престижно, интересно и приятно.

Ко всему внутри этой отличной упаковки театр предлагает и весьма качественный художественный продукт, как правило, с оригинальной и занятной режиссурой и концептуальной сценографией. В Прибалтике всегда процветали прикладные искусства. Это увлечение естественным образом распространилось и на сферу сценографии - и потому очень часто главным достоинством оперных спектаклей становится именно их оформление. В театр приглашаются такие крупные сценографы, как Илмар Блумберг (оформивший "Аиду"), Андрис Фрейбергс (ему предстоит в будущем году заняться "Волшебной флейтой"), а также менее известные, но порою не менее талантливые молодые художники: например, в спектакле "Евгений Онегин" работа молодой Иевы Юрьяне, выстроившей свои остроумные сценические композиции на грани пародии и едкой иронии, стала настоящим шоком для традиционно ориентированных зрителей.

Звездных голосов в труппе нет - зато в ней есть немало хороших, крепких профессионалов вроде Николая Горшенина и Самсона Изюмова, сложился отличный ровный ансамбль исполнителей стабильно высокого уровня, подобрался неплохой оркестр, которым успешно руководит на редкость темпераментный литовец Гинтарас Ринкявичус.

В этом году наряду со спектаклями прошлых лет на фестивале была показана и главная премьера нынешнего сезона "Орфей и Эвридика" Глюка в постановке Банюты Рубесы, канадской латышки, до этого работавшей в основном в области драматического театра и ставшей известной на родине благодаря привезенному спектаклю "Танго Лугано". Вместе с "Альциной" Генделя (режиссер Кристина Вусс, сценограф Андрис Фрейбергс) опера Глюка обозначила особое направление в репертуаре театра - в сторону оперы-seria. В самом деле, на постсоветском оперном пространстве оперы-seria практически не ставятся, и огромный пласт барочной музыки, в котором сочинения Генделя занимают далеко не последнее место, кажется, прочно забыт в театрах, традиционно ориентированных на романтическую оперу. Обращение рижского театра к операм Генделя и Глюка - красноречивый и значимый культурный ход, инициатива которого принадлежит молодому дирижеру Андрису Вейсманису, увлекающемуся аутентичным исполнительством и даже исполняющему порою контратеноровые партии в камерных концертах. Благодаря постановкам "Альцины" и "Орфея" рижане смогли нащупать свою, еще никем не занятую репертуарную нишу, обозначив некое репертуарное "ноу-хау" в регионе, - и это на фоне растущего спроса на барочную оперу и аутентичное исполнительство, каковое культурное движение, начатое еще в 70-х годах Шарлем Арнонкуром, ныне становится чуть ли не доминирующим. Для труппы постановка "Альцины", эстетская, даже вычурная, с костюмами галантной эпохи и стилизованным под времена Люлли балетом, с умилительно наивными и трогательными подробностями театральной эстетики XVIII века, стала настоящим прорывом к новой для них музыкальной выразительности, основанной на аффектах и предъявляющей, между прочим, особые требования к технике и выносливости певца.

Конечно, строго говоря, постановку "Альцины" нельзя назвать вполне аутентичной - в ней нет оркестра, использующего старинные инструменты, не пересмотрен строй, не привлечены барочные певцы, специализирующиеся исключительно на операх-seria, как это обыкновенно принято в Европе. У рижской оперы возможности в этом смысле ограниченные, однако камерный оркестр, подобранный Вейсманисом, что называется, "с бору по сосенке", демонстрировал неплохое владение барочным стилем, а певцы, хоть и слегка задыхались, штурмуя вокальные трудности извилистых и протяженных барочных фиоритур, все же в целом вполне справлялись с исполнением многочисленных "арий гнева" и "арий lamento", кочующих у Генделя из оперы в оперу (так, в центральной, "патетической", арии Брадаманты "Cara sposa..." я узнала арию Армиды из генделевской оперы "Ринальдо", которую Гендель считал одной из двух своих лучших мелодий) . Особенно хороша была в роли волшебницы Альцины признанная прима театра Сонора Вайце; она в совершенстве владела своим гибким и полетным колоратурным сопрано, позволившим ей отображать и любовные призывы, и страсть, и гнев покинутой женщины.

После "Альцины" обращение к культовой опере Глюка "Орфей и Эвридика" стало логичным развитием уже обозначенной в репертуаре культурной интенции. Великий оперный реформатор, на деле не так уж далеко отошедший от канонов seria, создал на основе вневременного и универсального античного сюжета о любви, превозмогшей смерть, столь совершенное оперное творение, что, когда слушаешь эту божественную музыку, каждый раз захватывает дух. Пожалуй, лишь Клаудио Монтеверди из десятков композиторов, эксплуатировавших орфическую тему, начиная с первопроходцев оперы Джакопо Пери и Джулио Каччини, сумел достичь сравнимых с глюковскими по силе эстетического эффекта художественных вершин. В театре обратились ко второй, так называемой "парижской" редакции оперы, в которой партия Орфея написана для контратенора. На фестивале Орфея пел приглашенный из Швеции Михаэль Беллини: гармоническое сочетание актерской одаренности, непринужденности и вокального мастерства позволило ему столь искренно и вместе с тем непритязательно просто прожить на сцене одиночество, неутешные страдания и слезные мольбы своего героя, что опера Глюка из схоластического раритета на глазах превратилась в живое и волнующее повествование, путешествие чувства из мира потустороннего в зазеркальный виртуальный мир, в котором космическое и подземное переплетены в виртуальном пространстве телевизионного эфира. Граница миров, которую пересекает Орфей, используя в качестве транспорта собственную двуспальную кровать, направляемую рыжекудрыми ангелочками, оказывается за дверью собственной спальни. А злобные фурии выглядят как роботы-инопланетяне, в которых много металла, но нет ни грана человеческого тепла. Однако даже их стальные наушники насквозь пробило божественное пение сына Аполлона - и, пройдя сквозь огромную спутниковую антенну-тарелку, Орфей попадает в Элизиум, где заключенная в прозрачную пластиковую коробку, как редкая и хрупкая орхидея, в вечном оцепенении пребывает его возлюбленная.

Сочетание монохромности и кричащих желто-черных тонов, абстракции и деталей идиллического пейзажа в сцене оплакивания Эвридики насытили спектакль многослойными и многозначными символами, среди которых преобладали хтонические. И хотя работа сценографа Ивара Новикса во многом представлялась спорной и не всегда внятной, в целом спектакль удался. Конечно, он получился менее изощренным и эстетским, чем "Альцина", но в этой простоте решения таилась своя прелесть.

На следующий день в театре давали "Богему". Этот спектакль не стремился раскрыть новых горизонтов современной постановочной мысли, он был поставлен вполне традиционно, скромно и корректно. Главной его достопримечательностью стала Инесса Галант в партии Мими, обладающая почти сверхъестественной способностью петь нежнейшим пиано на верхних нотах редкостно теплой, задушевной интонацией. Прекрасную пару ей составила порывистая и экзальтированная Дита Калныня в роли Тюзетты. А партию Рудольфа без особых проблем исполнил корейский тенор Уоррен Мок, прижившийся в театре настолько, что считается почти что членом труппы.

О спектакле "Евгений Онегин" мы уже писали в прошлом году. Заметим лишь, что со временем он обрастает новыми деталями и неожиданными акцентами - Виестурс Кайришс продолжает совершенствовать свое детище. (Зная ту тягу к беспредельной художественной свободе, которую культивирует молодой режиссер, можно примерно представить себе, в какое феерическое зрелище выльется порученная ему постановка "Волшебной флейты" в будущем году). Местная Татьяна - Анжела Кирсе - оказалась ничуть не хуже Татьяны Моногаровой, приглашенной на эту роль в прошлом году. Но настоящим открытием стал многообещающий молодой тенор из Литвы Эдгарас Прудкаускас, дебютировавший в партии Ленского с таким апломбом и победительностью истинного героя-любовника, что становилось непонятно, как это он может мучиться комплексами и страдать от неразделенной любви. Вокальные возможности Прудкаускаса таковы, что можно с большой долей уверенности предсказать ему блестящую международную карьеру - причем в самом ближайшем будущем. А рижскому театру придется опять решать извечную проблему: где найти тенора? В целом все фестивальные спектакли - включая "Саломею" Штрауса , показанную в первом цикле, - дали довольно объемную картину репертуарных предпочтений театра, в котором шедевры русской оперы органично сочетаются с традиционным романтическим театром, немецким экспрессионизмом и изысками барокко. Национальная Латвийская опера развивается, ищет, экспериментирует - причем очень активно и смело, не боясь срывов и неудач. И, похоже, недалеко то время, когда рижская опера будет готова вступить равноправным партнером в общеевропейское оперное пространство.

МУЗЫКА

• ГАРРИ ГРОДБЕРГ: "Планета под названием Бах"
• Рижский оперный театр: По направлению к барокко
• Джаз на улице Лундстремов