Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 31 (7239) 17 - 23 августа 2000г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
ТеатрИхтиандр с оркестром"Человек-амфибия". Театр п/р Геннадия Чихачева Марина ГАЕВСКАЯ
Спектакль, поставленный Геннадием Чихачевым (инсценировка Виктора Семенова, либретто Михаила Садовского по роману Александра Беляева), назван мюзиклом. Думается, что определение это уже само по себе неточно. Очевидно, что большинство наших отечественных "мюзиклов" имеет весьма отдаленное отношение к этому исконно американскому жанру, обладающему собственной спецификой, традициями и, наконец, особой техникой, как постановочной, так и исполнительской, которая у нас пока, увы, доступна немногим. Впрочем, не такая уж это, наверное, беда - чужое далеко не всегда бывает лучше своего. Да и постановка Чихачева на столь модное ныне зрелище а-ля Бродвей как будто и не претендует. Скорее, перед нами вполне традиционный отечественный музыкально-драматический спектакль, уходящий корнями не столько в пышное шоу, сколько в скромный водевиль. Правда, точно определить жанр постановки все же весьма затруднительно: слишком уж много всего оказалось смешано "в одном флаконе". Оперный вокал и стилистика легкого жанра, бардовское пение под гитару и оркестровое сопровождение, драматическая игра и элементы эстрадного танца - все это, разумеется, имеет право на существование в спектакле, но явно требует приведения к единому знаменателю. Так, роль Сальватора (солист Московского музыкального театра им. К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко Л.Екимов) проработана по преимуществу с вокальной стороны. Что же касается драматической ее части, то статичность и излишний пафос в произнесении текста больше напоминают читку, нежели игру. Досадными несоответствиями отмечено и исполнение роли Гуттиэре. Актриса Н.Замниборщ, очевидно, прирожденная Стаси из "Сильвы" или Лиза из "Марицы". Мила, непосредственна, жизнерадостна и простодушна. Ей же приходится старательно изображать серьезную и печальную "романтическую героиню". Но кто сказал, что Гуттиэре должна быть именно такой? Почему ее удел - лишь грусть да печаль, тем более в спектакле, где в соответствии с избранным жанром серьезные ноты как раз приглушены? Зачем столь упорно прятать озорство и веселое кокетство, ломать актерскую природу, что невольно придает исполнению ненужную искусственность? Конечно же, словосочетание "человек-амфибия" прежде всего вызывает в памяти даже не роман Беляева, а популярный фильм, до сих пор с завидной регулярностью повторяемый телевидением. Что действительно удалось Чихачеву, так это избежать столь заманчивого подражания. Так, человек-амфибия В.Васильева ничем не напоминает экранного кумира 60-х - Ихтиандра... В.Коренева. Он не столько возвышенно романтический герой, сколько по-детски наивный, непосредственный мальчик, забавный в своей доверчивости и чистоте. Исполнение Васильева, пожалуй, ближе всего к избранному жанру, поскольку драматическая и музыкальная стороны роли вполне органично существуют на равных. Педро Зурита А.Богданова энергичен и стремителен. И выглядит он весьма импозантно и броско, но слишком уж одноцветно. В течение всего спектакля актер старательно играет агрессивного злодея с "коварным" взглядом, "мефистофельским" смехом и неизменными хрипловатыми нотками в голосе. Некоторые зажатость и неуверенность проявляются пока у ряда исполнителей в искусственном пафосе речи и излишней суетности движений. Впрочем, что касается движения, то актеры поставлены в достаточно непростые условия. Сценография Ю.Доломанова, на первый взгляд, весьма лаконична: несколько вращающихся арок - скал и одновременно домиков, крытых черепицей, фрагмент корабля, натянутые рыбацкие сети да переливчатые проволоки-волны. Тем не менее не покидает ощущение тесноты и перенасыщенности пространства. Особенно это чувствуется в "балетных эпизодах", когда танцовщицам больше приходится заботиться не о технике исполнения, а о том, как разместиться на площадке. Да и звук, усиленный микрофонами, для столь небольшого зала явно избыточен. И оркестр размещен в компактной выгородке, треугольником врезающейся в зрительный зал. Музыкальное пространство спектакля хоть и обширно, но эклектично и отчасти вторично. То, что говорилось выше о размытости жанра и разностильности исполнения, относится и к музыке. А также к либретто. Действие то буксует, то перегружается необязательными сюжетными ходами. Не до конца проработан и финал, представляющий собой нечто среднее между хеппи-эндом, присущим заявленному жанру мюзикла, и неким морализаторским гимном, с торжественным пафосом исполненным общим хором всех участников спектакля. Такой финал выглядит излишне тяжеловесным, тем более что общая тональность постановки по преимуществу легкая и светлая. Также в рубрике:
|