Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 48 (7305) 20 - 26 декабря 2001г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
СобытиеВторое изобретение колесаЕвгений Гришковец и его "Планета" ТЕАТРИрина АЛПАТОВА
Евгений Гришковец, как известно, всего за несколько лет умудрился превратиться из никому не известного дилетанта и провинциала в культовую фигуру нового российского театра. Его книги раскупаются, пьесы ставятся, сам он - непременный участник театральных фестивалей, в том числе и международных. И это отчасти парадоксально. Не столько даже по отношению к самому Гришковцу, сколько с точки зрения восприятия его драматургически-сценических созданий так называемой продвинутой публикой, среди которой масса продвинутых же профессионалов. Что все они, агрессивно взыскующие "новых форм", авангардных идей и тому подобных изысков, находят в его отчаянном дилетантизме, подчеркнутом наиве и абсолютной бесформенности конечного результата? Почему штурмуют театральные залы, как это наблюдалось на днях в Центре Мейерхольда, где Гришковец представил свою очередную премьеру - спектакль "Планета"? Правда, на сей раз он решил выступить не один, а в дуэте с актрисой Театра имени Вахтангова . Да и оформить сценическое действо было доверено театральному художнику Ларисе Ломакиной, которой удалось заставить и саму сцену "заговорить" на одном языке с автором. Все тот же наив и детская игровая условность - покачивающаяся на веревочках оконная рама, за которой угадывается уголок типовой московской квартирки: диван, торшер, зеркало, выцветшие обои. А вот дома как такового нет вообще - светящееся "окно в ночи" существует абсолютно самостийно, как маленькая автономная "планета". Необходимые изобразительно-атмосферные детали уже сам Гришковец добавляет по ходу дела: дернет за шнурок - включается "звездное небо", возьмет в руки засохшую ветку и "сыграет" в дерево под окном, поможет "пролететь" космическому спутнику на длинном шесте или карикатурным самолетикам. Называть ли все это спектаклем? Гришковец пока работает в странном жанре, имя которому не придумано. Пьеса не пьеса: поток сознания, проговариваемые сновидения, то сложный, то примитивный ассоциативный ряд. Кажется, все это сплошная импровизация и завтра он заговорит по-другому. Гришковец с простотой ребенка (или виртуозно играя в этого ребенка?) озвучивает вещи понятные и, казалось бы, банальные, о которых сегодня всерьез и задумываться как-то не с руки. Что есть любовь и почему в Челябинске жить хуже, чем в Лас-Вегасе? Кто эта случайная женщина в окне? Умеют ли любить верблюды, слоны и пингвины? Абсурд и примитив, анекдот и формула, детский лепет и словесный изыск - все это наслаивается, наплывает друг на друга в естественном стилистическом беззаконии. Нет ни начала, ни конца, ни "развития действия" или прочих кульминаций. Есть странный человечек, в меру застенчивый, в меру нахальный, немного нелепый и неловкий, в круглых очках и с полусогнутыми коленками, с негромким голосом и утрированной пластикой. Этот традиционный персонаж Гришковца абсолютно всерьез и в то же время играя заново изобретает колесо, когда все давным-давно раскатывают на джипах и "мерседесах". Ему же сподручнее - на самодельном самокате. В этом, впрочем, нет спланированного вызова, как нет и привычного сегодня сценически формального цинизма. Просто ему так удобнее. Зритель же похож скорее на случайного свидетеля, который поневоле замер с открытым ртом, увидев это допотопное средство передвижения в центре шумной магистрали какого-нибудь мегаполиса. Впрочем, Гришковец никому не навязывается, действуя по принципу старой русской поговорки: "Не любо - не слушай, а врать не мешай". По большому счету ему не нужны никакие партнеры. Участие в спектакле А.Дубровской отнюдь не рождает сценического дуэта. Актриса - не более чем фон, оживший элемент внешнего антуража, такой же, как упомянутые спутник или ветка дерева. Происходящее на сцене все равно монологично, а "исполнитель театра" (так, отчасти исковеркав русский язык, назвали когда-то Гришковца) способен изобразить что угодно от человека до предмета неодушевленного. И даже не изобразить, а просто как-то намекнуть, в какую сторону податься зрительской фантазии. Она же и впрямь способна перенести смотрящего даже дальше тех пределов, которые оговаривает Гришковец. Вдруг ловишь себя на том, что ты на время выпал из этого конкретного действа и так же автономно плывешь "по волнам своей памяти". И так - не единожды. Сейчас нередко поговаривают, что Гришковцу не мешало бы профессионально "оформить" свою сценическую деятельность. С другой стороны, абсолютно очевидно, что "попадание" его действ в нынешнего устало-интеллектуального зрителя как раз и объясняется этой нахальной бесформенностью и абсолютным "беззаконием" его сценического поведения. Вот только новизна считается таковой до той поры, пока не войдет в привычку. Евгений Гришковец отнюдь не застрахован от однообразия и повторяемости, цитирования себя самого в каждой следующей постановке. Интересно, какое средство передвижения он изберет, когда прискучит ездить на самокате? Также в рубрике:
|