 |
|
"Герои левитации", новая выставка Андрея Кузькина, открывшаяся в выставочном зале Stella Art Foundation на Мытном, могла показаться неожиданной даже для публики, следящей за творчеством молодого художника. Андрей Кузькин впервые обратил на себя внимание героическим перформансом "По кругу", показанном в 2008 году на загородном фестивале "Арт-Веретьево". Акция эта заключалась в том, что художник буквально до изнеможения ходил по кругу по колено в застывающем бетоне. Там же, в Веретьево Кузькин оставил под водой у берега озерца табличку с надписью "Все, что я хотел сказать, но не смог", перекликавшуюся со знаменитыми "лозунгами", которые еще в 1970е оставляла в лесу группа московских концептуалистов "Коллективные действия" - так что Кузькина немедленно записали в последователи концептуализма, что он отчасти и подтвердил, начав выставлять альбомные зарисовки в духе Кабакова и Пивоварова. В "Героях левитации" художник, как кажется на первый взгляд, радикально сменил стиль - впервые Кузькин обратился к скульптуре, причем вполне себе монументальной. Все пространство галереи занимали три гигантских человеческих фигуры, почти упирающиеся головами в потолок, а конечностями в стены - корявые, исполненные той допотопной, дочеловеческой мощи, которую мы приписываем архаическим изваяниям, и в то же время выражающие судорожную, болезненную обостренность самого ощущения бытия, которое свойственно экспрессионистским и неоэкспрессионистским образам. На первый взгляд изваяния эти казались сделанными из глины - потрескавшейся и почти рассыпающейся. Но на самом деле Кузькин слепил свои статуи из куда более необычного материала - хлебного мякиша. Материал этот заставлял увидеть в новом проекте Кузькина уже отнюдь не только пластические достоинства (впрочем, несомненные). Как и предыдущие его работы, "Герои левитации" - прежде всего не совокупность произведений, но жест и процесс - длительный, трудоемкий и отнюдь не обязательно увенчивающийся результатом: мякиш - материал недолговечный, и при всей своей монументальности изваяния Кузькина - хрупки и эфемерны. Изделия из хлебного мякиша ассоциируются с рассказами о тюремной жизни - так что при виде этих гигантов задумываешься о каком-то фантастическом заключении на срок, возможно, превосходящий продолжительность человеческой жизни. Тем более что Кузькин уже подвергал себя своего рода добровольному одиночному заключению или изгнанию - во время Ширяевской биеннале он две недели прожил в самопальном индейском вигваме, в котором непрерывно занимался рисованием. В традициях уже не столько московского романтического концептуализма, сколько просто романтизма, Андрей Кузькин героически воплощает миф об одиноком творце, исполняющем свою миссию вопреки всему, какой бы бессмысленной она не казалась окружающим и какой бы мучительной не была для самого автора. Впрочем, время от времени этот творец все же дает себе отдых - причем именно в те моменты, которые для других художников являются пиком активности и бдительности, а именно тогда, когда он представляет свои произведения публике. Уже на втором своем московском вернисаже Кузькин спит - настоящим, беспробудным сном, ради которого он перед открытием принимает снотворные. В зале на Мытном художник, такой же обнаженный и с голым черепом, как и его скульптуры, спал в подвешенном под потолком гамаке. Но сон разума и правда способен порождать чудовищ, в чем и убедились припозднившиеся гости вернисажа, ставшие свидетелями того, как в Stella Art, разбив окно, снеся фальшстену и разворотив затопившие выставочный зал батареи, с улицы въехал джип. По счастью, почти никто не пострадал - но сон художника все же был прерван, а скульптуры - повреждены. По идее, о таких событиях следует писать не в рецензии на выставку, но в рубрике "происшествия". Если бы водитель джипа , как вскоре выяснилось, не полагал свой вполне преднамеренный "наезд" произведением искусства. Господин на джипе, представленный "одним из самых дорогих фотографов Москвы" в статье из "Википедии", удаленной как "самопиар малоизвестной личности", числится учеником Школы имени Родченко - но учится, судя по всему, плохо. Иначе он бы понимал, что его поступок искусством счесть сложно. Прежде всего потому, что даже у самого радикального и провокационного современного искусства есть негласный кодекс, запрещающий рисковать жизнью и здоровьем публики (тем более что никто из гостей вернисажа не собирался присутствовать на радикальном перформансе) - у водителя джипа вроде бы был сообщник в выставочном зале, в нужный момент постаравшийся отогнать публику от окна: но понятно, что риск все равно был непростительно велик. К тому же, непростительно разрушать во имя своего искусства произведение коллеги - мало того, что пострадали скульптуры Кузькина, но еще и идиотский наезд отвлек внимание публики собственно от выставки. Конечно, в пример всегда можно привести героя радикального московского перформанса 1990х Александра Бренера, разрушавшего чужие инсталляции и дравшегося с критиками и зрителями. Но, как бы не относиться к Бренеру, его деятельность все же гораздо легче признать искусством - как бы Бренер не был агрессивен, он действовал с позиции не силы, но слабости и воплощал фигуру затравленного, обиженного на весь мир и оттого без меры обозлившегося лузера. Да и собой он рисковал в той же мере, что и публикой - в конце концов, кидающемуся на тебя с кулаками смутьяну можно дать сдачи, что регулярно и случалось. Но попробуй дать сдачи джипу, чей водитель воплотил самую неприемлемую для художника роль - тупой, агрессивной, беспардонной силы. Мы не будем указывать имя этого "джип-артиста", дабы не создавать ему дополнительную рекламу и не давать никакого повода предположить, что мы готовы счесть его жест художественным высказыванием.
