Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 40 (7448) 14 - 20 октября 2004г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
МузыкаКрасота дьяволаНиколай Цискаридзе дебютировал в роли Смерти в мюзикле "Romeo & Juliette" Екатерина БЕЛЯЕВА
В Театре оперетты запустили новый блок мюзикла "Romeo & Juliette". Игнорируемый серьезной публикой, музыкальный продукт с линейными страстями и глупыми стихами 1 октября собрал неожиданную аудиторию - московские критики и балетоманы пришли посмотреть дебют Николая Цискаридзе в роли Смерти. Эту партию оставляли до сих пор в тени, так как продюсеры логично рассчитывали привлечь новый интерес публики к спектаклю путем афиширования роли Смерти (Судьбы) именно в октябрьских спектаклях с участием балетной знаменитости. Сам Цискаридзе вряд ли задумывался об этих меркантильных расчетах. Почти год он простаивал вне света рампы, полный сил и энергии, останавливаемый лишь предписанием докторов беречь травмированную ногу. Тем более ему давно хотелось попробовать себя в этом амплуа. У нас такой практики пока нет, а на Западе, особенно в Америке, балетные с удовольствием танцуют в мюзиклах. Только в прошлом мае мне довелось услышать рассказы знаменитого аргентинского танцовщика Хулио Бокка о том, как он в 2000 году танцевал в бродвейском шоу, посвященном Бобу Фоссу, - три месяца по восемь спектаклей в неделю. В расцвете балетной карьеры себе такого графика явно не позволишь, но попробовать стоит, хотя бы ради укрепления сценической дерзости - почувствовать себя независимо в невыгодном свете прожектора. Цискаридзе пошел на этот риск, и у него все получилось. Здоровый нарциссизм артиста не позволил ему подойти к спектаклю как к поточной продукции. Пока ему самому безумно интересно все, что связано с его собственными театральными выходами, он будет как магнит притягивать внимание тысяч зрителей. Только в июне он подготовил роскошную фею Карабос, задав тон соперникам на ближайшие десятилетия (он, может, больше и не посмотрит в сторону Карабос, а зрители уже скучают, глядя на банальные ходы старых исполнителей), тогда злая фея затмила главных героев. В "Romeo & Juliette" ему снова представилась возможность затмить героев-любовников. Находя удовольствие от театра как от стиля жизни, Цискаридзе по старому обычаю начал репетировать за полтора месяца до своей премьеры и одновременно большого выхода в новом сезоне после травмы. Хорошая школа в спектаклях Ролана Пети, главного интерпретатора темы Девушки-смерти, подсказала Николаю красивые ходы. Главный принцип - выглядеть дьявольски красиво, цинично смотреть свысока (половину спектакля Смерть взирает на людей с высоты башни). Он сыграл свой спектакль со своими продуманными декоративными репризами и большими жестами, под маской ироничной насмешливости скрывая презрение к происходящему. На самом деле Николай сыграл своего любимого персонажа, воплощенное зло, маскирующееся под разными именами - Король в "Лебедином озере" Владимира Васильева, Злой Гений в спектакле Григоровича, Карабос в "Спящей красавице". Цискаридзе заставляет зрителя любоваться этими порождениями дьявола, как когда-то Арлетти в "Вечерних посетителях" Карне. Эти аллюзии на кино 50-х возникли еще в связи с "Собором Парижской Богоматери" Пети, где артист разбудил давно забытый двойственный мир доктора Джекила и мистера Хайда. Ему стало тесно в условных рамках белого балета, надоело носить костюм идеального героя, и когда он примерил маску ночного порока, то не захотел и не смог ее снять. Не он, а его сценический персонаж, естественно, хотя как знать, какова природа такого превращения. Движения Квазимодо потеряли привычную кантиленность, обнажая суставную природу человека-зверя. На генеральной репетиции балета Цискаридзе как-то сразу стал похож на Опала, которого сыграл немолодой уже Жан Луи Барро в "Завещании доктора Корделье". Было видно, как самому Цискаридзе нравится жестокое в его персонаже. И если Барро, у которого было в жизни такое необыкновенное лицо, что казалось, что он под кого-то загримирован и эта маска приросла к лицу, вообще не пользовался гримом в этом ренуаровском фильме, то Цискаридзе намеренно придумал такой грим, что сам забыл и заставил забыть зрителя, кто он есть на самом деле. Словно Зигфрид, уставший соблюдать балетную диету хорошего тона, превращается ночью в отщепенца Квазимодо, который охотится по ночным лабиринтам за невинной жертвой. Его Смерть в "Romeo & Juliette" примерно такого же происхождения. Также в рубрике:
|