ВЕРА ВАСИЛЬЕВА: "Играть - это счастье, а счастье молодит"

Беседу вела Наталия КАМИНСКАЯ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

В.Васильева

30 сентября народная артистка СССР Вера ВАСИЛЬЕВА выйдет на сцену Московского театра сатиры в специальной программе, посвященной ее юбилею. Актриса отпразднует свой день рождения самым идеальным образом - в диалоге со зрителями, чья любовь сопровождает ее всю долгую жизнь в искусстве. Накануне утром мы беседовали с Верой Кузьминичной в ее гримерной комнате.

    

- Вера Кузьминична, расскажите, что вы сегодня делали в театре с раннего утра?

- Мы встретились с Александром Анатольевичем Ширвиндтом, Юрой Васильевым и Алешей Колганом и обсудили план предстоящего вечера. Меня охватывает страх, неверие, все кажется не очень интересным. Хотя, с другой стороны, я благодарна судьбе, что в таком возрасте выхожу на сцену в четырех спектаклях: "Ждать!", "Орнифль", "Нам все еще смешно" и "Таланты и поклонники". Мы решили, что основой вечера станут фрагменты из этих спектаклей. Хочется сказать зрителям "спасибо" за эту колоссальную радость - быть с ними столько лет. На мой взгляд, это - чудо: играть, не просто продлевая профессиональное существование, а наслаждаясь откликом зала.

    

- В чем же секрет этого чуда? Этой роскошной рабочей формы, этого не утраченного обаяния и заразительности?

- Я заслушалась: неужели это похоже на правду? Все же причина - в самой профессии. Мы, актеры, мало понимаем самих себя в жизни, больше ощущаем чужие характеры и обстоятельства. Жизнь-то бывает и драматичной, и однотонной, а роли кидают нас то туда, то сюда. Такие амплитуды в реальной действительности бывают только в молодом возрасте. Но благодаря ролям ты всю жизнь можешь ощущать целый спектр состояний. Я и сейчас совершенно не представляю, сколько мне на самом деле лет.

В.Васильева в сцене из спектакля "Нам все еще смешно"

    

- Но, с другой стороны, актерский труд - это труд на износ.

- Когда играешь роль, где есть чувство, которое к тому же разделяет зритель, молодеешь лет на 20. Я прихожу в театр с печалью или усталостью, сажусь гримироваться - и с каждым мазком тяготы куда-то уходят. Идешь на сцену, слышишь, что зрители с тобой, и чувствуешь себя счастливой. А счастье, знаете, молодит!

    

- Однако судьбы многих ваших коллег складываются иначе. И роли не спасают. Хотя, может быть, губит как раз отсутствие ролей?

- Трагическое тоже заложено в самой профессии. В других нет таких головокружительных амплитуд. Вот только что тебя носили на руках, а теперь забыли. Вчера - овации, сегодня - тишина. Никто не вспомнит, никто не поможет, одиночество до предела. Надо предлагать себя? Но не все это умеют. Я, например, никогда не умела сказать режиссеру: ну полюбите меня, я еще многое могу! У меня лет в 50 наступила такая ситуация, когда я внутри себя уже почти согласилась с тем, что неинтересна. Валентин Плучек лет шесть не давал мне новых ролей. И вот я уже было смирилась, что меня больше нет... В это время я написала книгу! Волевая ли я? Не знаю. Ведь приняла в тот момент свою судьбу как неизбежное. Но хотелось что-то прокричать. Если судьба дает этот шанс прокричать - в книге ли, в педагогике ли, - творческий человек обязательно его использует. К тому же мне в трудный момент жизни очень помогла режиссер Вера Ефремова, и я сыграла в ее Тверском драматическом театре Раневскую в "Вишневом саде". Десять лет играла! Потом повезло в Орле, где мне досталась роль Кручининой. Потом Б.А.Львов-Анохин сделал со мной "Воительницу". Это был режиссер, который замечательно чувствовал женский характер. Как ни странно, именно в этих ролях, а не в тех, что играла в родном театре, вдруг воскресли все мои далекие детские мечты.

    

- А что это были за детские мечты?

- О драматических ролях! Я ведь начиталась мемуаров - о Комиссаржевской, Ермоловой, Юреневой, о Саре Бернар, о Дузе... Днями сидела в библиотеках, в Бахрушинском музее. Старый театр знала лучше, чем новый. Когда пришла в Театр сатиры, поняла: детские мечты - это одно, а действительность - другое. Пусть скромнее, но тоже хорошо: я в театре, мне дают играть.

    

- Действительно, ваша артистическая суть всегда отличалась от сути многих ваших коллег по театру. Здесь много сильных артистов, но иного - комедийного, репризного дарования.

- Я еще потому решилась на юбилейный вечер, что и своему театру хочу сказать "спасибо". У меня здесь всегда была своя ниша, где я становилась другой только в ролях - не в жизни. Не надо было ломаться, кривить душой. Плучек дал мне все, что мог, но делалось много такого, где мне и места не было. Я не была, скажем так, вдохновляющей его актрисой. Но он под конец своей жизни (то ли одиночество заставило его о многом задуматься?) сказал мне: "Я виноват перед тобой. Я тебя уважаю". Мне это запало в душу. И обид никаких нет. Плучек в главном был прав: строил репертуар, балансируя между высокой сатирой и обычным зрительским спросом. Ведь уверять себя, что ты работаешь хорошо, когда зал пустой, попросту глупо.

    

- Все, что вы играете сейчас, находится все же в параметрах не слишком модных ныне теплых человеческих историй. Я слабо себе представляю Веру Васильеву в возрастной роли истерички или женщины, живущей в маргинальном мире.

- Я тоже. Хотя... Если бы режиссер влюбленно увидел бы во мне что-то непривычное, если бы желал что-то во мне повернуть, я бы из преданности собачьей (у актера она есть) попробовала бы... В нас заложено много неизведанного для нас самих, роль может вскрыть то, что крепко спит до поры. Я думаю о современной пьесе. Но всякий раз мечтаю о роли в противовес. Хочется пронзить одинокой скрипочкой этот сумасшедший, издерганный, атакующий мир. Я вообще очень поддаюсь влиянию искусства.

    

- А другие, думаете, поддаются? Вы верите в "волшебную силу"?

- Слабо. Но в провинции более непосредственный народ, еще сохранились корни старой России. Я говорю "старой", потому что советская Россия многие качества выхолостила... Хотя какое-то приличие все же сохранялось. Я понимаю, каковы нынешние реалии. И даже готова понять, почему нынешний зритель так полюбил клип, мгновенное зрелище. Ему хочется увидеть, отключиться и больше об этом не думать. Мало кому интересно что-то серьезное.

    

- Почему, как вы думаете?

- Думаю, сейчас господствует иной культ - не чувств, а прагматизма и процветания. Есть еще культ физической красоты. Многое диктует гламур, глянец. Если раньше человек мог сегодня выглядеть так, а завтра - эдак, то теперь есть некий образец, к которому стремятся изо всех сил. Мне даже кажется, никто особо не жаждет любви. Я почти не слышу слов: у меня горе оттого, что меня не любят. Больше говорят: меня постигла неудача. То есть, я планировал хороший результат, но не вышло.

    

- В Театр сатиры пришло много молодых, способных артистов. Они в жизни - такие, как вы говорите?

- Мальчиков я совсем плохо знаю - не удается поговорить. А девочки... Они все со мной очень нежны. Может быть, оттого, что я говорю им какие-то слова, когда вижу хорошую игру? Маша Куликова очень сильно играет в "Талантах и поклонниках". Не все мне нравится - в ней мало "старинности", что ли. Но по чувствам ее игра глубока. А это значит, что она и в жизни способна глубоко чувствовать.

Светлана Рябова так нервно и так нежно играет в "Орнифле"! Она просто - большая актриса, у нее огромный, по-моему, потенциал. Сейчас нет условий, чтобы узнать друг друга. Когда я пришла в театр, все были со мной ужасно ласковы, говорили: "солнышко", "умница". Я была как в мягкой вате. А теперь мы не ходим друг к другу на премьеры, не видим товарищей годами. Нет гастролей (это всегда очень сближает), нет собраний... Пропало ощущение дома, все куда-то бегут, боятся быть невостребованными. Вот я всю жизнь тут провела, а дома как будто не стало. Впрочем, может быть, это мое возрастное ощущение, а у молодых все так же, как когда-то было у нас?

    

- Давайте больше не будем о грустном. Вера Кузьминична, как вы поддерживаете такую потрясающую физическую форму? Что-нибудь специальное делаете или живете, как хочется.

- Я живу как хочется. Но не ем хлеба и сладкого. Раньше я много гуляла - люблю ходить по лесам-лугам, причем одна. Теперь из-за семейных обстоятельств делаю это меньше. Начала поправляться, а мои костюмы, сшитые на роли, так красивы, что надо бы в них по-прежнему умещаться. Стала ходить в бассейн.

    

- Помнится, у вас было много общественных нагрузок: актив Дома актера, социально-бытовая комиссия СТД...

- Актив Дома актера и сейчас соберется в октябре, к началу нового сезона. Но несколько дней назад состоялся замечательный вечер "Круглая дата". У дома есть традиция - собирать юбиляров за весь год и приглашать их на праздник с семьями. Моему мужу Владимиру Ушакову, артисту нашего театра, исполнилось 85 лет, и он был счастлив провести этот вечер с друзьями. А от работы в социально-бытовой комиссии я отказалась еще перед последним съездом СТД. Я тогда сказала Александру Калягину, что не вижу смысла в моей деятельности. В тот период у союза было мало денег, мы теряли Рузу, Звенигород... К нам стекались печали, а я ничем не могла помочь. Начинала что-то говорить на очередном заседании секретариата, а мне отвечали убедительными финансовыми выкладками, что средств нет. И получалось: что есть мы, что нет нас... Это как нынешняя "свобода слова": собака лает, ветер носит.

    

- Вы, наверное, вообще умеете вовремя отказаться. Например, от телесериалов.

- Я была в одном сериале - "Салон красоты", - играла женщину, которая приютила девочку из провинции. Все это начиналось с размахом чуть ли не на 100 серий. Да еще - в противовес американским сериалам. Задумывалось задушевное кино. Но как только начались съемки, мы поняли, что ничего похожего на добрый психологический фильм не будет. Гонка была безумная! Вымарывались все спокойные, неспешные сцены, потом, дабы привлечь внимание, стали снимать поп-звезду, появились сцены в барах, хорошенькие девочки, которые приходили-уходили. Линии намечались и обрывались. А потом и сам сериал заглох. Но я поняла: соглашаешься на одно, а получишь совсем другое. Были еще предложения, но везде дальше типажа не шло. Меня ждала функция тетушки, бабушки, которая варит обед и ждет домочадцев. Скучно, играть совершенно нечего. Правда, бывают предложения в антрепризе, причем неплохие. Но антрепризный спектакль надо катать по всей стране, а смогу ли я выдержать этот режим? А недавно на телевидении предложили роль бабушки. Я подумала, как интересно: времена Наполеона, дворянская семья... Но бабушка моя оказалась глухонемой. Я спросила: "Так что же, дадут чепчик, и буду вязать или вышивать гладью? Выступать в роли канделябра?" И отказалась.

ПЕРВАЯ ПОЛОСА

• ВЕРА ВАСИЛЬЕВА: "Играть - это счастье, а счастье молодит"

КОНФЛИКТ

• Авторские права и нравы
  Новый драматический театр не нашел общего языка с Людмилой Петрушевской

АКТУАЛЬНОЕ ИНТЕРВЬЮ

• НАТАЛЬЯ АБАКУМОВА: "Мы соблюдаем соглашения с монахами и проводим джазовые концерты"

АНОНС

• "Блуждающие звезды"
  В Санкт-Петербурге открывается XV Фестиваль "Балтийский дом"
• "Тристан" в Москве
  Мариинский театр представит в КЗЧ шедевр Рихарда Вагнера

"ВОСТОК-ЗАПАД"

• Взгляд из Баку