Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 47 (7557) 30 ноября - 6 декабря 2006г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
ТеатрНе виноватая я, он сам пришел!"О сущности любви". Театр Эрмитаж Наталия КАМИНСКАЯ
В новом спектакле Михаила Левитина, основанном на любовной лирике Владимира Маяковского и обстоятельствах смерти поэта, персонажи делятся на две группы: "возлюбленные" - то есть женщины, "разлюбленные" - то есть мужчины. Еще не увидев пролога, где два следователя (Ю.Амиго и Г.Храпунков) бесстрастно излагают материалы дела о самоубийстве, а только прочитав название и действующих лиц, понимаешь - Владимир Владимирович умер от любви. Или от ее недостатка. Или оттого, что сам не справился с ее количеством. Три женщины Владимира Маяковского - Лиля Брик, Татьяна Яковлева и Вероника Полонская - одинаково виноваты уже потому, что женщины. Старый мотив, столь близкий мужскому сердцу режиссера Левитина. Мужчины в его спектаклях (даже Дон Жуан, даже он, представьте!) всегда беззащитны, а женщины оснащены. Мужчины клянут свою разэтакую влюбчивость, тяготятся своей уязвимостью, но поделать с этим ничего не могут. Женщины пользуются такой расстановкой сил. По Левитину, им это на роду написано. Вот и в этом спектакле разлюбленных облаков в штанах - шесть человек, а возлюбленных - вдвое меньше. Но и такой пропорции хватает, чтобы мужская часть народонаселения металась потерянным стадом барашков, лезла в петлю, забывала смыть с физиономии пену для бритья, беспрестанно смолила бычки и чуть что - бросалась драться. Лишь один персонаж стоит в спектакле как бы особняком. Это старик с черными кошками (Е.Кулаков), существо ночное, инфернальное, "прореха" на мужском человечестве, оставшаяся на старости лет в компании с кисками, которые, как известно, гуляют сами по себе. Надо полагать, остальные, еще молодые, живые и тепленькие, имеют, если вовремя не приложат к сердцу револьвер, шанс превратиться на закате дней в нечто подобное. А дамы между тем сохраняют имидж до старости. И не в последнюю очередь потому, что обладают звериным инстинктом присвоения. Даже если физическое тело ее мужчины перестает существовать, она цепко держит его бессмертную душу или уверенно изображает, что душа принадлежит именно ей. "Все, что он написал, он оставил мне", - воинственно повторяет Лиля Брик (И.Богданова). Яковлева (К.Тенета) обиженно поминает письма поэта, которые ей не передали, уничтожили ее капитал. А актриса Полонская (О.Левитина), оправдываясь за свой уход на мхатовские репетиции, произносит слово "ре-пе-ти-ция" таким пронзительным сопрано и в таком священном трепете, будто хотела сказать "мо-ле-бен". Дескать, так уж вышло, что его (Владимира) душа отдана мне, а моя - сцене в Камергерском переулке. Но кому на самом деле принадлежит душа поэта и принадлежит ли она кому-нибудь или чему-нибудь? - вот в чем вопрос. Спектакль "О сущности любви" имеет непривычно ясные для режиссера Левитина пролог и эпилог. Бесстрастные речи следователей прозрачно и трагично контрастируют с вещдоками: ковер с некрасивыми пятнами крови, белоснежная сорочка с отверстием от пули. Женщины по-разному переживают случившееся. У всех есть элемент истерики, груз вины. Но Брик агрессивно-напориста, Полонская артистично-беспомощна, а Яковлева статуарно-скорбна. Все это, к слову сказать, похоже на правду. А финальный выход трех старух - просто классическая история о женщинах, которых коснулась своим крылом любовь поэта. Что им остается под старость? Вспоминать самое яркое в биографии мгновение - точку пересечения с великим человеком. Что это было на самом деле, теперь не важно, да и не узнает никто, поэтому можно раздуть, разукрасить и самой искренне поверить в увеличенный масштаб. Словом, опять присвоить, такова уж природа. Но в раме пролога и финала, на фоне встретившихся головами плоских красных фигур, напоминающих следственный абрис распростертого на полу тела (художник Гарри Гуммель), творится буйство. Здесь сама любовная лирика Маяковского, "резкая, как "нате!" и нежная, как "облако в штанах", пытается обрести в актерах человеческую плоть. Двух с половиной часовой сгусток жажды, отчаяния и пламени - испытание нешуточное. Скажут, возьмите томик ранних стихов, прочтите залпом хотя бы "Флейту-позвоночник", и заснете ли после этого тихим сном обывателя? Все так. Но именно оттого, что чувственная сила стиха, его кровоточащая плоть столь очевидны и самодостаточны, так и просится театральная деликатность. А крик, помноженный на крик, дает непереносимый децибел. Та же фраза "резкая, как "нате!", имеет столь отчетливый собственный голос, что с грохотом падающие вслед за ней стулья заставляют некстати вспомнить Гоголя: сильное, конечно, место, "но зачем же стулья ломать?". Нет, в образной ткани спектакля не раз возникают счастливые узоры. То пахнет со сцены мраком ночной городской неприкаянности, то повеет горным воздухом детства в селе Багдади (и грузинские песнопения тут неожиданно точны), то сама щетина футуристического стиха будто вырастет из талантливо придуманной мизансцены, то воспоминание о немой киношке "Барышня и хулиган" с участием самого Владимира Владимировича отзовется в наивных и свирепых мужских разборках. Самые "хиты" - "Скрипка и немножко нервно", "Послушайте!" и "Хорошее отношение к лошадям" - превращены с помощью композитора Владимира Дашкевича в романсы и отданы трем женщинам поэта. Вот и тут слабый пол ухитрился "выбрать" наиболее беспроигрышное, да еще превратить его в высокий вокал. Мужчины же не поют, мечутся, то утешая друг друга, то напрыгивая друг на друга в вечно тщетных выплесках адреналина. И это вновь похоже на правду. Вот только стих, рубленный и одновременно протяжный, звучит в спектакле с монотонным подъемом. Понятно, что "быта" в нем мало. Но пронзительная человечья интонация вянет под нажимом "театрального" воплощения. "Я вот тоже ору, а доказать ничего не умею", - признавался поэт скрипке. Золотые слова. По нынешним временам спектакль о поэте и поэзии - нечто из ряда вон выходящее, подвиг сумасшедшего одиночки. Как, впрочем, и спектакль о любви. Сочинение Михаила Левитина - поступок именно такого рода, что, впрочем, ему свойственно. Хочется снять шляпу. Недостатки же театра Левитина есть продолжение его же достоинств, и наоборот. А любви, в сущности, всегда не хватает, даже если ее много. И такова, поверьте, не только мужская доля. Также в рубрике:
|