ГЕОРГИЙ ШЕНГЕЛИЯ: "Отец прошелся по всем классикам. Или это классики по нему прошлись..."

Беседу вела Светлана ХОХРЯКОВА

Шенгелия - отец и сын

1 декабря исполняется 85 лет Левану Шенгелия, знаменитому художнику кино, работавшему на картинах "Тарас Шевченко", "Адмирал Ушаков", "Алые паруса", "Бегство мистера Мак-Кинли", "Осенний марафон", "Красные колокола" и многих других, снявшего уже самостоятельно, как режиссер, картины "Капроновые сети" (в тандеме с Геннадием Полокой) и "Девочка на шаре". Его сын Георгий ШЕНГЕЛИЯ - кинорежиссер, в послужном списке которого фильмы "Менялы", "Стрелец неприкаянный", "Ехай!", "Классик", "Мусорщик", "Неуправляемый занос" и другие. Только что прошла премьера его фильма "Флэш.ка". Мы встретились с Георгием, чтобы поговорить о его отце и его собственной работе, в частности о последней картине, затронувшей тему финансового бизнеса и соответственно людей, причастных к нему, соотношении их жизни и такой подзабытой категории, как романтизм.

Рассматриваем фотографии Левана Шенгелия, на которых он запечатлен с Сергеем Бондарчуком, совсем юными Параджановым и Аловым, с Жалакявичюсом...

- После окончания 10-го класса папа спросил: "Ну что? Будем поступать или работать?" Я ответил: "Никаких институтов". Пошел работать на "Мосфильм" столяром-декоратором, потом осветителем. Ушел в армию, а вернувшись, оказался у Бондарчука помощником на "Красных колоколах". Хотя очень не хотелось заниматься девчачьей профессией, как я считал, - ударять хлопушкой. Но позднее был за эту школу безумно благодарен папе, который убедил меня в том, что кинематографисту нужно пройти все этапы производства.

В.Жалакявичюс с Л.Шенгелия на съемках фильма "Это сладкое слово - свобода!"

Первая картина, на которой работал отец, - "Третий удар" Игоря Савченко, знаменитый курс которого - Параджанов, Алов, Наумов, Хуциев - проходил тогда практику. А папа мой был студентом ВГИКа, но Савченко уже тогда взял его художником-постановщиком. Потом был их совместный фильм "Тарас Шевченко", куда Савченко пригласил папу уже основным художником-постановщиком. А Сергей Федорович Бондарчук играл там главную роль. И они тогда получили свою первую премию - Сталинскую. Сергею Федоровичу было 33, а папе - 32 года.

Отец прошелся по всем классикам советского периода, или это классики по нему прошлись. Работал с Роммом на двух картинах - "Адмирал Ушаков" и "Корабли штурмуют бастионы", потом с Райзманом, Траубергом, с Птушко на "Алых парусах". У него больше 47 картин. Но он успел еще сделать два фильма как режиссер. "Капроновые сети", снятые совместно с Геннадием Полокой, - интереснейшая картина. Может быть, стоило бы подумать о ее ремейке. Она не очень громко и широко прошла по стране, поскольку считалась антисоциальной. Луспекаев играл дворового вора, а Крючков - участкового, и симпатии - драматургические и зрительские - были на стороне Луспекаева. Картину купили 22 страны. А потом отец сделал "Девочку на шаре" по Драгунскому. На этом его режиссерская история закончилась.

    

- А как она возникла и почему так скоро завершилась?

- Наверное, потому, что папа - человек очень требовательный, к себе в первую очередь. Он считает, что в искусстве надо работать по максимуму. Как кинохудожник, он очень сильный. И в театре успешно работал. Он очень глубоко драматургически мыслит. Думаю, что режиссеры, работавшие с ним, получали неоценимую поддержку, не только художественно-изобразительную, но и драматургическую. Допустим, в "Осеннем марафоне" концовку папа придумал. И это результат сплоченности команды.

Когда его режиссерские работы получили третью категорию и были достаточно холодно встречены критикой и кинематографической общественностью, он, видимо, решил, что лучше быть первым художником, чем посредственным режиссером. Мы на эту тему редко разговариваем. Он не любит об этом вспоминать. А взялся за режиссуру в свое время потому, что хотелось многое сказать, самовыразиться. Он чувствовал в себе силы. Недавно я пересматривал "Девочку на шаре" и подумал, что, наверное, она слишком изобразительна и импрессионистична. Там драматургию подавляют цвет, музыка. Я бы сказал, что это такой вариант французского кино.

    

- На какой стадии вы показываете отцу свои картины? Что он вам говорит?

- Сейчас показываю на стадии полной готовности. Сценарии даю почитать. Раньше это было семейное обсуждение. Мама моя была редактором, она, к сожалению, рано умерла. И у нас целые худсоветы проходили. Мы ругались, жутко спорили с отцом. И я понимаю, как другим режиссерам было с ним тяжело. Мы с ним вместе делали четыре картины - "Наша дача", "Менялы", "Стрелец неприкаянный", "Классик". На "Классике" ему уже было 77 лет. С ним действительно сложно. Но и мне теперь нелегко с другими художниками после работы с отцом, хотя и сам я - член Союза художников. Все время чего-то не хватает, какой-то большей художественной помощи и отдачи. Поэтому эти функции тоже взваливаю на себя.

Отец иногда после просмотра моих картин бывает резким, высказывает открыто свои соображения, говорит, где надо было что-то иначе снять или смонтировать, пригласить другого актера. Полный разбор полетов - дружеский, но жесткий.

    

- Художников кино знают мало в отличие от операторов. Вы вот говорите, что ощущаете отсутствие отца в работе, а что в этой профессии он такого делал, что становился незаменимым?

- Художник иногда дает и должен давать ключ к стилистике картины. Иногда предлагаемое им бывает настолько значительно и точно, что режиссеры, не стесняясь, слепо следуют эскизным разработкам художников. Сейчас стали делать раскадровки, практически мультипликационные, но это на больших, масштабных картинах. А отец это делал всегда. Главное, что он точно находил цветовой, монтажно-изобразительный ряд.

У меня была такая история. Мы снимали фильм "Стрелец неприкаянный", оператором был Дильшат Фатхулин - лауреат Госпремий, снявший много хороших картин, начиная с "Нежности" и кончая "Бегством мистера Мак-Кинли" Швейцера. Работали на "Мосфильме", где у нас был выстроен большой комплекс во втором павильоне. Вдруг папа мой говорит, что надо снять тут еще два плана. Спрашиваю: "Зачем?" - "Надо", - отвечает. Возникает спор. Дильшат примирительно говорит: ну давай уж снимем, уважим старика. И мы сняли эти два плана, на которых настаивал отец. При монтаже оказалось, что без них мы не смонтировали бы одну из важнейших сцен. Понимаете, каков уровень мышления, далеко забегающего вперед?

Однажды я спросил у отца, почему он пришел в кино. Он ведь учился в Академии художеств в Тбилиси, уже заканчивал ее, кстати, в одно время с Церетели, и вдруг поехал в Москву, во ВГИК. Отец - хороший живописец, здорово рисует. И он ответил, что поступил во ВГИК из-за того, что влюбился в рисунки Эйзенштейна.

Человек он в производстве тяжелый, упрямый, всегда отстаивает свою точку зрения. Характер у него сложный. Не любит растрачивать силы по мелочам. Если уж делает, то по-крупному, дотошно и точно воссоздавая ту или иную эпоху, помогая придумывать пластические ходы в той или иной мизансцене.

    

- Представьте себе, что Леван Александрович работал бы на "Флэш.ке", среди полного хай-тека. Возможно ли это?

- Теоретически все возможно. Тем более что там не один хай-тек, но и дивная природа. Когда я нашел в Костромской области на реке Унже это удивительное место, тогда-то и решил снять эту историю. Я просто влюбился в ту природу. Сложно было всех убедить, что нужно именно туда везти съемочную группу. Предлагали отправиться в Тверскую область с ее живописными берегами, где и группу разместить легче. Но я все же настаивал, поехал на выбор натуры с оператором и всеми, кому положено это делать. Приехали, и с моими коллегами произошел тот же эффект, что и со мной. Такого они еще не видели. Не знаю, насколько хорошо все это получилось на экране, но по отзывам производит впечатление. Конечно, я пользуюсь полученным от отца опытом в работе с другими художниками. Со мной им трудно, потому что требования у меня завышенные. Кстати, первая моя творческая командировка состоялась в полгода от роду. Меня взяли на съемки "Алых парусов" в Коктебель. Там отец построил целый город и порт Лисс. С тех пор меня возили по всем командировкам, и, став взрослым, я продолжал ездить с отцом. Видел, что это за работа.

    

- Выбора вам не оставили?

- Ну почему. Я после армии поступал на юридический, хотел быть следователем. Занимался спортом, подумывал даже, не стать ли профессиональным спортсменом. Четырежды сдавал экзамены на актерский и поступал, но учиться так и не стал. Видно, так нужно было.

    

- Леван Александрович ведь воевал?

- Воевал в народном ополчении на Кавказе. Когда вышел фильм Александра Атанесяна "Сволочи", сказал, что знает, про что в нем хотели рассказать, что ему знакомы образы юных диверсантов и то, как их отбирали, этих сорвиголов. Про войну мы много не говорили. У отца было ранение в ногу, и его комиссовали.

    

- Он родился в Тбилиси, каким образом это сказывалось в жизни? Недавняя доморощенная антигрузинская кампания как-то его коснулась?

- Сильный тбилисский десант в свое время отправился в Москву и Питер - Товстоногов, Параджанов, Хуциев, много художников, актеров, операторов. Это был глоток свежего воздуха, эмоций и чего-то неоспоримого в профессиональном смысле для Грузии. До сих пор сохранилось братство людей, будь они тбилисские армяне или русские, родившиеся в Тбилиси. Эти люди не теряют друг друга из виду. Во время последних событий в Москве возраст папы и Георгия Николаевича Данелия, как и многих пожилых грузин, сказался в том, что происходившее их напугало. Они вспомнили репрессии. Но ни во что это, по счастью, не вылилось. И на мне это никак не отразилось. В конце концов, не идиоты же сидят в правительстве. Было ясно, что волна вспыхнет и через полгода о ней забудут.

    

- Наблюдая кинематографическую компанию с детства, можете сказать, в какую сторону меняются нравы, художественные в том числе?

- Сейчас спектр творческих исканий, возможность говорить на разные темы разным языком настолько богаты. Но я не всегда воспринимаю это положительно, хотя никогда не был покладистым мальчиком. Скорее хулиганом, рискованным человеком, но со своими понятиями о том, что такое хорошо и что такое плохо, что можно говорить с экрана, а что нельзя. Несмотря на то что парень я дворовый, в карты играл, гитарами дрался, матом ругался, теперешняя степень цинизма и вседозволенности, позволяющая сделать все, что угодно, лишь бы удивить зрителя, меня поражает. Не думают люди о том, что делают, а только о том - как. Это неправильно. Есть ряд картин и спектаклей, не представляющих из себя ничего в художественном смысле, в них одна лишь эпатажность, вульгарность, которые почему-то захватывают зрителей, а иногда и уважаемых кинематографистов, которые боятся неправильно это оценить.

Мне иногда говорят: "Ты изменился". В профессиональном смысле. Папа мой тоже изменился. Когда ты влетаешь в профессию, в производство, то происходит это еще на очень большом заряде сил и эмоций, желаний делать, делать, делать... Начинаешь фонтанировать, не думая о многих производственных и творческих проблемах. Но чем более серьезно влезаешь в профессию, тем больше улавливаешь каждое движение в группе, на площадке, каждое движение актера, камеры, тем труднее быть легким. Знания иногда давят, они из тебя делают некоего мэтра. Надо владеть виртуозно профессией и никогда не думать о том, чем мы сейчас будем удивлять публику. Что касается художников-постановщиков в современном кино, то они больше похожи на дизайнеров. На сложнопостановочные, большие проекты приглашают, как правило, людей более старшего поколения.

    

- Профессия художника кино такая же инфарктная, как режиссура?

- Это зависит от того, как относиться к своему делу. Отец относился на инфарктном уровне. У него и было два микроинфаркта и микроинсульт. Когда он врубается в производство, то только этим и дышит, перестает замечать все окружающее и меня, пока я рос, в какие-то моменты просто не видел. Мое взросление он, как, наверное, и я, будет вспоминать по фильмам. К папе моему можно относиться по-разному, но он никогда не был безразличным человеком. И всегда был мужчиной, который умеет дружить. Его все время приглашали сниматься в роли какого-нибудь каторжного грузина. Он даже снялся в "Короне Российской империи". Киногеничный был, но актером все же не стал.

    

- Раз уж мы заговорили о нынешнем кино и об актерах, хочу спросить вас об исполнителе главной роли в "Флэш.ке" Илье Шакунове. В его герое есть даже не отрицательное обаяние, а нечто неподдающееся определению, что не позволяет безоговорочно его принять. Во всяком случае, абсолютно положительной энергетики там нет. И в этом случае смещаются акценты...

- Мы все от кого-то и чего-то зависим. Кого-то воспринимаем типажно, кого-то нет. А уж если все завязано на сложной драматургии, совсем непросто. Для того чтобы актер "прозвучал", надо очень точно найти историю, которая бы хорошо совпадала с его психофизикой и актерские затраты были бы не то что минимальны, но облегчали задачу вхождения в тот или иной образ. Илья Шакунов играет в Санкт-Петербургском ТЮЗе Чацкого. Чацкий он блестящий. Почему? Потому что это его психофизика. Шакунов из тех актеров, которые многое берут своей внешностью. Она у него броская, резкая. У него очень выразительные глаза, и они как нельзя более точно подходили для роли во "Флэш.ке".

Актер должен изобразительно точно попасть в историю и своим мастерством помочь драматургии войти в себя, теми или иными качествами подчеркнуть красоту или отрицательность роли. Когда человек холоден и безразличен к каким-то вещам и в роли такое качество заложено, значит, будет точное попадание. Бывает так, что актерам в подобных ситуациях не очень даже нужно играть. Достаточно выучить текст - и все будет, как надо.

    

- Вас устраивает реакция публики и критики на "Флэш.ку"? Люди услышали то, что вы им хотели сказать?

- То, что увидели и услышали люди, - это одно. То, что увидели и услышали критики, - совсем другое. Это два разных государства. В 1994 году Наталья Сиривля в "Искусстве кино", после выхода "Стрельца неприкаянного", написала, что таких людей, как я, близко к кинематографу нельзя подпускать и надо выгнать из Союза кинематографистов. Я сохранил этот журнал для потомков. Мне очень хотелось с ней поговорить, чтобы понять, что же ее так вывело из себя.

Я понимал, что финал "Флэш.ки" может вызвать негодование зрителей, поскольку они настроены на другую волну. Но нас не разорвали на премьере. Наша профессия - делать кино, работать на ринге и получать удар, по возможности вовремя от него уклоняться и стоять на ногах, драться и побеждать или проигрывать. Я все время сравниваю то, чем мы занимаемся, со спортом. Но в спорте существует неоспоримый результат, победитель получает первое, второе или третье место. У нас мест нет. Все делится на простые понятия: нравится - не нравится. Можно оправдать любую картину, так же, как и разгромить.

    

- Вы, Георгий, хорошо знаете жизнь в стиле хай-тек, о которой сняли свой фильм? Чем она вас так взволновала?

- В жизни волнует все. Взялся за эту тему, потому что есть погруженность в эту материю. С людьми из финансового бизнеса приходится общаться все время.

    

- Они вас удивляют?

- Еще как. Это совершенно отдельная каста людей, очень современных, которых иногда бывает жалко в их замученности, примитивной целеустремленности, обделенности, загнанности. И вдруг на этом фоне появляется яркая индивидуальность, пытающаяся выскочить из очерченного круга, как герой Шакунова. Это очень сложная вещь, которую мы попытались отобразить. И это не история про финансовую компанию, не история про банк. А все-таки рассказ про человека, человеческие взаимоотношения, на фоне которых раскрываются характеры наших персонажей.

    

- А банковские клерки смотрят на вас и, возможно, тоже жалеют?

- Нас они любят, им с нами интересно. Для людей, не связанных с миром театра и кино, мы - инопланетяне. Они нас считают абсолютными альтруистами и уродами в хорошем смысле слова.

ПОД ЗАНАВЕС

• ГЕОРГИЙ ШЕНГЕЛИЯ: "Отец прошелся по всем классикам. Или это классики по нему прошлись..."
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 30 ноября по 6 декабря
• Человек родился