ВЯЧЕСЛАВ ДОЛГАЧЕВ: "Есть актеры, которые не придут на кастинг, но могут прийти к вам на ланч"

Беседу вела Светлана ХОХРЯКОВА
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

В.Долгачев

Только что в Нью-Йорке, на сцене Театра "Classic Stage Company", прошла премьера чеховской "Чайки". Постановку осуществил художественный руководитель московского Нового драматического театра Вячеслав ДОЛГАЧЕВ.

В прошлом номере "Культура" подробно писала о спектакле. Мы разговариваем с Вячеславом Васильевичем о том, какова специфика работы в американском театре и чем она отличается от работы у нас.

    

- Как вообще стал возможен этот проект? Когда произошло ваше знакомство с Америкой?

- Это произошло восемнадцать лет назад. В 1990-м. Руководство Чикагского театра обратилось в Школу-студию МХАТа, к Олегу Табакову, с просьбой порекомендовать им режиссера для постановки "Конька-Горбунка". Олег Павлович предложил мне туда поехать. В этом смысле это он мне открыл Америку. А потом уже поступали самые разные предложения, в том числе и преподавать в летних классах в Бостоне, Чикаго. Мною заинтересовались университеты. Я даже был в течение четырех семестров профессором Колумбийского университета. Преподавал актерское мастерство и режиссуру, был у меня и класс драматургов.

    

- Приглашая именно русского режиссера, чего от него ждут?

- В США немало наслышаны о русской культуре. Московский Художественный театр и Станиславский - это уже бренды, которые до сих пор волнуют мир. По-разному к ним относятся: кто-то с большим пиететом, кто-то с недоверием. Но как бы то ни было, законы, открытые Станиславским, работают до сих пор. Думаю, что в моем приглашении не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что я десять лет проработал во МХАТе. В США ждут, что русский режиссер раскроет им некоторые тайны и рецепты, идущие именно от этой школы, от Станиславского.

Поначалу я мало кому был известен в Америке, а теперь, за столько лет работы, меня уже знают как педагога и постоянно приглашают. У меня есть класс бродвейских звезд. Многие русские артисты заканчивают свое образование и постижение профессии на четвертом курсе театральной школы, сыграв дипломный спектакль, а потом приходят в театр в полной уверенности, что все знают и теперь все только зависит от режиссера - какой попадется. Американские артисты существуют в совершенно другой системе, понимая, что каждый день нужно совершенствоваться. Их все время покупают, и можно остаться без работы и средств к существованию. Поэтому нужно все время себя тренировать, держать свой аппарат в хорошем состоянии, узнавать что-то новенькое. Класс бродвейских звезд там очень популярен. Когда я пришел впервые преподавать, мне аж нехорошо стало от состава "учеников". Тут были и совсем молодые артисты, и семидесятилетние. Я думал о том, чему же я их буду учить, зачем они пришли. В процессе совместной работы выясняется, что им все это интересно и опыт такой полезен. Они с удовольствием делают упражнения, занимаются анализом. Веду я и класс театральных педагогов. Со всей страны поступают заявки, набирают определенное число педагогов, которые приезжают в Нью-Йорк, чтобы поучиться методике преподавания актерского мастерства по системе Станиславского. Как раз одну из посетительниц моего класса вы и видели. Она привезла своих учеников из Дакоты на нашу "Чайку".

    

- Да, она произвела впечатление своим небывалым театральным энтузиазмом, которым заразила и своих учеников, изучающих в Дакоте целый ряд театральных специальностей. А как вы познакомились с актрисой Дайан Вист, которая сыграла у вас Аркадину?

- Дайан Вист оказалась в одном из моих классов. Честно говоря, я ее не узнал: милая, симпатичная женщина, занимается, как все, делает все, что я прошу. Мне сказал о ее присутствии директор центра, в котором проходил мой класс: "У тебя в классе такая звезда!" По окончании занятий Дайан подошла и сказала, что хотела бы со мной поработать. Что я мог ей ответить? Нужно же конкретное предложение. Но Дайан Вист таинственно сказала: "Я подумаю". Через год мне позвонил художественный руководитель "Classic Stage Company" Брайан Кулик и предложил поставить "Чайку", но с одним условием, которое изменить нельзя: Аркадину должна сыграть Дайан Вист. Тут я все понял.

Она - большая и серьезная актриса, где попало не играет. Дайан призналась в конце работы, что всю жизнь мечтала сыграть Раневскую, но, видимо, уже опоздала. Когда-то она играла Машу в "Трех сестрах". Так что Чехов присутствовал в ее жизни.

    

- Каково ваше самоощущение в Москве и в Нью-Йорке?

- К гостям везде относятся получше, чем к своим. Это обычная история. В Америке отношение ко мне почтительное, здесь я чувствую себя более востребованным. Мы все работаем на некое эхо, и здесь я его слышу. А в Москве крикнешь "Ау-у-у", а в ответ - тишина. Мне говорят, что я работаю в лесу, потому что наш Новый драматический театр находится далеко от центра. Многие критики до нас не доезжают. В Нью-Йорке чувствую более пристальный интерес к тому, что делаю, нежели в России.

    

- А сам процесс работы в Америке сильно отличается от того, как это происходит у нас?

- Здесь совсем иные условия и другая жизнь. У нас же репертуарный театр, а в США не понимают, что это такое. Когда я рассказываю, многие завидуют, не сразу обнаруживая, что при позитивных моментах есть и негативные. В Америке актеры и режиссеры чувствуют себя абсолютно свободными людьми. Это и плохо, и хорошо. Есть страх перед неизвестностью: ведь нет никаких гарантий работы. В России артисты знают, что завтра будет то же, что и сегодня, они получат зарплату, а будут роли или нет - это уже надстройка над тем базисом, на котором они существуют. В Америке все построено на бизнесе. Базисом может быть только собственная работа, поэтому и отношение к ней принципиально другое. Тут знают, что работать нужно быстро. Что такое сделать "Чайку" за четыре недели, и объяснять не надо. Поэтому актеры приходят на репетиции подготовленными, слушают внимательнее во столько раз, во сколько их репетиционный процесс короче нашего. За короткое время они должны сделать тот же самый объем работы, на который у нас требуется несколько месяцев. Подобная интенсивность имеет как позитивные, так и негативные стороны. У американских актеров нет возможности подышать между репетициями, подумать, понаблюдать за чем-то необходимым для роли. Все это вырабатывает бойцовские качества. Наш артист куда более расслаблен, его нужно настраивать, заводить, он долго сидит на облаках. А в Америке он с первой секунды нацелен на результат.

Тут каждый делает свою работу. Более того, иногда даже люди обижаются, когда режиссер внедряется на территорию, составляющую суть их профессий. Американский артист готов тебя выслушать, он предельно внимателен. Но только до той черты, где, собственно, начинается его работа. Как он будет ее делать - это уже его выбор. Для американского артиста оскорбительно, если режиссер подсказывает ему, как надо сыграть.

Со сценографом - а в проекте был задействован Санто Локуасто, работавший на многих фильмах Вуди Аллена, - взаимоотношения складывались по той же схеме. Мы довольно быстро друг друга почувствовали, но я был слишком активен со своим замыслом. Обычно я говорю художнику, каким вижу спектакль. И когда я стал Санто рассказывать о своем видении, это не противоречило его ощущению, но его самолюбие было задето тем, что кто-то что-то ему диктует. В конце работы над макетом он мне даже сказал с иронией: "Отличную роль вы мне отвели в этом спектакле?" "Какую?" - уточнил я. "Якова" - был ответ. Яков - работник, человек, обслуживающий Треплева. Конечно, Локуасто - остроумнейший, образованнейший человек, он изумительно знает русскую культуру. Но проблема "кто есть кто в работе" - это моя территория, на которую никто не может посягнуть - они свойственны американскому обществу и переходят в художественное творчество, что в театре выглядит странновато.

    

- Кто же здесь режиссер? Тот, кто разводит по мизансценам или нечто большее?

- Здесь режиссер превращен в сферу обслуживания. Когда я начинаю анализ пьесы, чего в Америке не делают, но нас-то этому учили наши великие учителя, для американцев это откровение и производит сильное впечатление. Здесь иногда каждый играет свою пьесу и про своего персонажа. Партнерство, как и в американском обществе в целом, - вещь относительная. Но когда начинаешь разбирать, каким образом все персонажи связаны, - актеры обнаруживают зависимость друг от друга, и это начинает нравиться.

    

- Как проходил кастинг?

- Кастинг-директор - профессионал, он знаком с пьесой и имеет собственное представление, какими должны быть Треплев и Дорн. Сообразно этому он и приглашает артистов. Поначалу все было мимо. Я объяснил, что я - русский режиссер и работаю по-другому, нужно сделать для меня исключение, иначе зачем было меня приглашать, если я буду работать, как американцы. Описал типы, которые мне нужны, и состав кастинга абсолютно поменялся. Стали приходить совсем другие люди, с другими лицами.

Если вы хотите заполучить по-настоящему большого артиста, то надо знать, что он никогда не придет на кастинг. Это ниже его уровня. На кастинг приходят молодые и малоизвестные артисты либо те, кто ищет работу.

Алан Каммин не ищет работу, это ему ищут работу и работа ищет его. Я долго не находил актера на роль Тригорина, и тогда мне сказали, что есть подходящие актеры, но они не придут к вам на кастинг, но могут прийти к вам на ланч. И мне стали приводить артистов на ланч.

    

- Просто знакомство по объявлению, какое-то брачное агентство...

- Именно так.

    

- Сколько же длится такой ланч?

- Ровно столько, сколько требуется времени, чтобы съесть завтрак и выпить кофе. Не больше, потому что все очень заняты. Кстати, первым на ланче был у меня Алан Каммин. Я ему сказал тогда, что происходящее для меня забавно, я никогда не бывал в ситуации, когда меня выбирают. Ведь не только я выбирал, но и он тоже. Через несколько часов мне сообщили, что я понравился Алану Каммину. Если бы он мне понравился, а я ему нет - ничего бы не вышло. Как только ситуация прояснилась, агенты мгновенно подписали контракт, тут же освободилось место в напряженном графике этого актера. И с Келли Гарнер, которая сыграла Нину Заречную, было интересно. Она - востребованная актриса, у нее много предложений как в театре, так и в кино. Она пришла в первый день кастинга и понравилась мне, и тогда мне посоветовали быстро решить с ней вопрос, чтобы она освободила время под наш проект, в противном случае мы ее больше не увидим.

Джон Кристофер Джонс, сыгравший Сорина, был у меня в классе три года назад. А надо сказать, что его знает и обожает весь Нью-Йорк. Когда-то он попросил меня сделать с ним сцену чеховского Вершинина и Маши. Я подумал: пожилой человек - и вдруг Вершинин, но сцену мы сделали. Он сыграл ее грандиозно и был молодым Вершининым. Когда возник проект "Чайки", я попросил Джона найти. Дайан была счастлива, поскольку когда-то начинала с ним в Вашингтоне в Театре "Arena stage".

    

- Перевод пьесы на английский язык был сделан специально для спектакля? Много ли купюр в вашей "Чайке"?

- Нет, это последний перевод "Чайки", популярный в Америке, язык которого приближен к современному. Переводчик отредактировал Чехова, выбросил некоторые куски. Так, Нина Заречная не говорит фразу "Умей нести свой крест и веруй". Думаете, почему? Потому что США - многонациональная страна и мусульмане этого не поймут.

    

- Если случится так, что "Чайку" купят бродвейские продюсеры, а разговор об этом идет, тогда вы будете первым русским режиссером на Бродвее...

- А что это, собственно, меняет в жизни? У нас есть "оскароносец" Владимир Меньшов, и он также продолжает ставить свои фильмы и играть в чужих. Он даже, насколько мне известно, статуэтку-то Американской киноакадемии получил через много лет. Бродвей и статуэток не выдает. Конечно, приятно, что будет идти там спектакль, если подобное вообще случится. В Америке это меняет статус режиссера и актера. Но у меня нет намерений жить здесь. Так что не думаю, что подобное обстоятельство сильно изменит мою судьбу в России. А она у меня нормальная. Руковожу театром, который люблю. Можно, конечно, себе представить, что будут говорить люди: "Знаем мы этот Бродвей, что там хорошего. В Америке же нет приличного театра". Буду слушать и посмеиваться. Мне не стыдно за свой спектакль и даже есть чем погордиться.

    

- А что все-таки главное для вас в "Чайке"?

- Отчего застрелился Константин? Это пьеса о тех, кто занимается искусством. А для занятий этим делом важно одно: если ты без этого не можешь - это твое призвание. А если пытаешься доказать миру что-то особенное и этим занят всецело, то погибнешь. Как бы ни оценивали художника, что бы про него ни говорили, если он не может без своего дела, то он художник и в этом смысле обречен. Про это "Чайка".

ПОД ЗАНАВЕС

• ВЯЧЕСЛАВ ДОЛГАЧЕВ: "Есть актеры, которые не придут на кастинг, но могут прийти к вам на ланч"
• АЛАН КАММИН: "Я переполнен Россией, даже чересчур"
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 20 по 26 марта
• Человек родился