Несколько теней в поисках места и автора

Оптические иллюзии на Московской биеннале современного искусства

Ирина КУЛИК
Фото Степана РАПЧЕВСКОГО

О.Кулик на фоне своей "Пространственной литургии".

Один из самых эксцентричных спецпроектов 3-й Московской биеннале современного искусства - "Москва. ЦУМ. Пространственная литургия" Олега Кулика, площадку для которого предоставил Торговый дом ЦУМ в своем новом недоделанном корпусе на Петровке (теперь богатый магазин-меценат еще основал собственный благотворительный фонд "ЦУМ Art Foundation"). Это театр теней, в виде которого Кулик представил историю российского перформанса, одной из ключевых фигур которого являлся сам автор проекта. Олег Кулик, напомним, прославился в начале 1990-х годов, ворвавшись на московскую, а затем и международную арт-сцену настоящим "бешенным псом": коронной ролью Кулика-перформансиста был кусающийся, голый, бегающий на четвереньках "человек-собака". Нынешний Кулик - совсем другой. С 2004 года он регулярно ездит в путешествия-паломничества по различным "местам силы" вроде Монголии и Тибета, просветленностью, а так же окладистой бородой, по-монашески бритым черепом и пристрастием к этнической одежде напоминая Бориса Гребенщикова.

Т.Ноубл и С.Вебстер. "Двое казненных любовников"

Свой теперешний род деятельности он определяет как "пространственные литургии". К таковым Кулик задним числом отнес и свою кураторскую работу - нашумевшую выставку "Верю!", показанную в рамках 2-й Московской биеннале на "Винзаводе", и свой первый опыт театральной постановки "Вечерню Пресвятой Девы" Монтеверди в парижском Театре "Шатле". Весьма успешный по мирским меркам художник, Олег Кулик вроде бы борется с коммерциализацией искусства, но на свой лад: он не гонит торговцев из храма, но превращает в подобие храма торжище. По поводу "Пространственной литургии" в ЦУМе можно вспомнить, что Кулику уже доводилось проповедовать торгующим. Среди его акций "зоофренического" периода был и перформанс в мясных рядах Даниловского рынка, когда художник, сжимая в руках-копытах тушку молочного поросенка, мычанием призывал к милости к братьям нашим меньшим. Впрочем, для той своеобразной антологии российского пефрорманса, которую Олег Кулик представил в "Пространственной литургии", он выбрал другие свои акции. Для проекта, который в пресс-релизе именуется "медитацией на сакральные темы современного московского искусства", весьма уместной оказалась "Свобода выбора" - немая проповедь, которую Кулик читал рыбам, погружаясь к ним в аквариум. Но и пресловутое "Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером" - та самая акция, во время которой Кулик рвался с поводка, на котором его выгуливал Александр Бренер, и остервенело кидался на капоты автомобилей, - здесь также нашла свое место. "Сакральное" Куликом толкуется весьма широко: в его литургии нарушителей всевозможных табу, кажется, даже больше, чем художников, замеченных в интересе ко всяческим духовным поискам. Среди теней, танцующих на экранах, можно, конечно, обнаружить долговязую фигуру Вадима Захарова в образе "Пастора" - к трехметровому пастырю (во время перформанса художник в длинной сутане стоял на деревянной лестнице) по стремянке взбираются исповедоваться зрители. Но есть тут и совсем недавняя акция группы "Бомбилы", участники которых занимались сексом прямо на крыше мчащихся по городу машин. И уже хрестоматийная арт-выходка Александра Бренера, обделавшегося от имитированного восхищения в Пушкинском музее перед полотном Ван Гога (в театре теней Олега Кулика к оттопыренной голой заднице его былого соперника за звание самого радикального перформансиста угодливо прикладываются журналисты с микрофонами и камерами). А чуть ли не главными героями "Пространственной литургии" стали герои пресловутых судебных процессов, начатых "возмущенными верующими", - Олег Мавроматти, распинающий себя на кресте, и Авдей Тер-Оганьян, рубящий топором картонные софринские иконы.

"Пространственная литургия" вроде бы должна спровоцировать глубокие размышления о том, какова именно природа сакрального в современном искусстве и не является ли ярый богоборец куда более верующим (что толку бороться с несуществующим?), нежели безразлично-терпимый агностик. Но на самом деле проект Олега Кулика в ЦУМе - не манифест, но аттракцион. Эта "тотальная инсталляция" напоминает не столько храм, сколько ярмарочный балаган вроде какого-нибудь "поезда-призрака", а развевающиеся тут и там белые занавеси похожи на антураж клипов начала 90-х. Проект Кулика - не пересмотр новейшей истории отечественного искусства, но ее просмотр в виде своего рода экранизации. Известно, как повышает интерес к тому или иному художнику или явлению посвященный им удачный игровой фильм. А "Пространственная литургия" - проект именно что игровой, а не документальный. Из всех подлинных авторов и участников представленных Олегом Куликом событий в съемках видео (именно его и проецируют в виде силуэтов на экраны-ширмы) участвовали считанные единицы. Большинство теней отбрасывали статисты, и даже самого Кулика-собаку "играл" кто-то другой. И, как и герои фильмов, тени эти выглядят чуть лучше оригиналов. А кто или что их отбрасывает - уже не так уж и важно. Олег Кулик предстает не столько проповедником, сколько мифотворцем, если не мистификатором. "Пространственная литургия" - утверждение того, что от столь эфемерного искусства, как перформанс, остается лишь миф, удостоверить подлинность которого не в состоянии даже участники событий. А сам этот видеотеатр теней наглядно показывает, что тень может прекрасно обходиться и без тех, кто ее отбрасывает: если заглянуть за ширмы, то там обнаружится лишь пустота да луч проектора.

"Пространственная литургия" - не единственный проект в рамках Московской биеннале, использующий столь экстравагантный "материал", как тени. Еще один "театр теней" можно наблюдать в элитной галерее "Триумф" на Новокузнецкой (тут раньше располагался офис "Логоваза" Бориса Березовского), представившей в рамках параллельной программы биеннале выставку британских художников Тима Ноубла и Сью Вебстер "20 современных классиков". Партнеры и супруги, Тим Ноубл и Сью Вебстер, работают вместе с середины 1990-х. Они относятся примерно к тому же поколению, что и представители звездной обоймы "молодых британских художников". И, как и некогда Дэмиен Херст или братья Чепмен ("Триумф" тоже показывал их проекты в Москве), работают в эстетике трэша и хоррора, правда, более ребячливой и в то же время более маньеристической, нежели их старшие коллеги. И к тому же не стесняются играть с очевидными цитатами из самых разных пластов современного (и не очень) искусства. Впечатляющая своими размерами и изобретательностью инсталляция "Скарлетт" - этакая гигантская адская музыкальная шкатулка, состоящая из зубчатых колес, рычагов, расчлененных кукол, птичьих перьев и черт знает еще какого сора - напоминает безумные машины кинетиста Жана Тенгли. Правда, в отличие от творений классика, она кажется не только механизмом, но и организмом, причем кровоточащим. "Скарлетт" походит на оживающую помойку, чьи элементы на глазах складываются в подобие гротескного неантропоморфного киборга.

Метаморфоза - вообще один из ключевых сюжетов Ноубла и Вебстер. Причем чаще всего это метаморфоза оптическая - в духе Макса Эшера или прочих иллюзионистских "головоломок для глаз". Одну из таких популярных оптических иллюзий - картинку, где в зависимости от фокусировки зрения, можно увидеть вазу или два профиля - британские художники даже воспроизводят буквально, но в трех измерениях. Однако самые эффектные фокусы, которые показывают Тим Ноубл и Сью Вебстер - это фокусы с тенями. Две насаженные на палки кучи мусора - в основном флаконы и тюбики из-под красок, растворителей и прочих химикатов - отбрасывают на стену тень, представляющую собой с бердслеевским изяществом очерченные силуэты двух отрубленных голов с чертами самих художников (инсталляция "Двое казненных любовников"). А кучка металлолома на полу отбрасывает, как оказывается, тень крысы, настороженно рассматривающей мышеловку.

Как и Олег Кулик, британские художники вовсе не считают, что тень должна "знать свое место". Их тени также оказываются "симулякрами", копиями, взбунтовавшимися против оригинала. Только, в отличие от теней Кулика, тени Сью Вебстер и Тима Ноубла не стремятся заместить собой тех или то, что некогда их отбрасывало: они, как и художники, просто не хотят быть вторичными. Вместо того чтобы повторять что-то уже существующее, они создают нечто новое. И вообще, еще неизвестно, что было вначале - предмет или его тень. Возможно, на самом деле изящные силуэты из бесплотного мира теней присутствуют в грубой материальной реальности лишь в виде гротескных подобий - груд бесформенного сора.

ПАЛИТРА

• Несколько теней в поисках места и автора
  Оптические иллюзии на Московской биеннале современного искусства