Заказы не принимаются
Юрий БЕЛЯВСКИЙ
Судя по реакции целого ряда более менее высокопоставленных читателей, журналистика в их сознании и мироощущении полностью переведена в сферу коммунального обслуживания. Звонки по телефонным линиям спецсвязи после появления любого мало-мальски критического материала удивительно стали напоминать разговор с директором химчистки. "Вот у вас тут на днях странный матерьяльчик появился", - сообщает высокопоставленный абонент. "Да, как раз вчера опубликовали, - соглашается с ним главный редактор, - однако что ж в нем странного? У вас есть претензии по изложенным фактам?" - "Да нет, я по другому вопросу. Хотелось бы узнать, кто публикацию заказывал", - интересуется собеседник. - "В смысле?" - "В смысле, кто проплатил". Дальше разговор приобретает трудноцитируемый в нормах официального русского языка характер. Впрочем, возможны и другие варианты бесед, но суть не в этом. Суть заключается в том, что критика абсолютно перестала восприниматься как желание принести пользу общему делу, найти истину, высказать иную точку зрения. В ходу иная терминология: "наезд", "мочиловка", "заказуха". Критическое выступление СМИ - отныне вовсе не повод для того, чтобы задуматься над тем, правильно ли ты делаешь свое дело. Кроме всего прочего, такое отношение к критике весьма выгодно и удобно. Не надо на критику реагировать, что-то исправлять, что-то менять, тратить время и силы на судебные разбирательства. Достаточно со значением в голосе произнести слово "наезд" - и всем все сразу становится ясно. Ясно, что герой очернен безвинно, в чьих-то интересах, да и самозначимости добавляется: раз "наезжают", значит, что-то из себя представляешь. Теперь критика - всего лишь сигнал тревоги: "Нас заказали!" Бандитская терминология "улицы разбитых фонарей" прочно овладела массовым сознанием, не оставляя в нем места для понимания иных мотиваций и других поводов. Причинно-следственная связь простая: причина-то всегда найдется, главное - не допустить начала следствия в прямом и весьма распространенном прокурорском смысле этого слова.
Существует теория, что регулярный "слив компромата" очищает общество. Боюсь, что это как раз тот случай, когда теория суха. Пока, и это очевидно, каждая порция "слива" только разъедает общество и государство, а вот древо жизни "сливщиков" просто на глазах зеленеет в соответствии с цветом дензнаков, которыми их услуги поощряются.
Страна, где цена печатного слова всегда была необычайно высока, рискует оказаться без системы обратной связи. Если выступления прессы и дальше будут рассматриваться только как один из способов борьбы враждующих политических и экономических группировок, то так называемый "самый читающий народ в мире" в конце концов станет разворачивать газеты только для того, чтобы узнать об изменении маршрута трамвая или адреса дешевой распродажи барахла. Кто в этом больше виноват - заказчики или исполнители, "сливщики" компромата или его поставщики, - разберутся будущие историки в процессе подготовки диссертаций по теме: "Закат российских СМИ в конце XX - начале XXI века". Нам же, живущим сейчас, пишущим и поучающим, говорящим и разоблачающим, азартным и отвязанным, было бы очень полезно попытаться думать хотя бы на один ход вперед. В сегодняшних "крысиных гонках", иссушающих мозги и выворачивающих душу, победителей не может быть по определению. Компрометируя собственную профессию, в итоге остаешься без нее. Полжизни работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя. Нельзя прожить часть жизни, как черновик, а в следующей части переписать все набело. Репутации, увы, создаются именно в период черновика. И не надо списывать свои профессиональные и этические проблемы на время, в которое довелось жить. "Времена не выбирают, в них живут и умирают". Наступает время переключать телефоны на автоответчик и с одной записанной раз и навсегда фразой: "Заказы не принимаются".
