Музей ХХ века

Мария ЧЕГОДАЕВА

Наконец-то свершилось то, о чем спорили, чего добивались искусствоведы и художники на протяжении многих лет: в Москве открылся Музей современного искусства. Все цивилизованные страны имеют музеи искусства, еще не остановившегося, не застывшего на стеллажах истории; создающегося сегодня, сейчас, на глазах современников. У нас на протяжении всего советского периода подобного музея так и не собрали. Между тем отделы современного искусства в Третьяковской галерее, в Русском музее не могли его заменить: современность в них неизбежно выступала в контексте всего многовекового пути русского искусства, в качестве одного из его этапов; представала отобранной, умиротворенной, снабженной научными этикетками: такой-то период, такое-то стилистическое направление...

Зураб Церетели со свойственной ему энергией, организаторским талантом и страстью не только художника, но и мецената сумел получить, возродить, тщательно отреставрировать чудесный казаковский особняк XVIII века на Петровке; договориться с музеями Абрамцева, Екатеринбурга, Тулы, Ярославля, Красноярска, Нижнего Тагила; с русскими и зарубежными коллекционерами, заинтересованными в том, чтобы показать свои сокровища в Москве, в залах нового музея; собрал собственную интереснейшую коллекцию. Разумеется, эта инициатива уже вызвала пренебрежительные газетные отзывы и недовольство предубежденных: что бы ни предпринял Церетели, для кого-то равно неприемлемо. Создается впечатление, что иные "папарацци" еще до открытия музея заготовили издевательски-ниспровергательные статьи и явились на вернисаж с одной целью: отыскать в экспозиции что-нибудь такое, чем можно подкрепить заказные "разносы". Как иначе объяснить, что профессиональные искусствоведы, да еще причисляющие себя к "смелым", "независимым" и "новым", не только не увидели и не оценили поистине высочайшего качества русского искусства XX века, каким оно предстало в музее, но не разглядели поразительной смелости и новизны экспозиции? Русское искусство предреволюционного, революционного и советского времени явилось в музее свободным, открытым, глубоко личностным, без официальной нивелировки, без коммунистической тенденциозности; вообще без политики. Оказалось, что русский XX век спокойно может обойтись и без равнодушного верноподданного "социалистического реализма" - и без его шумливой "тени" "соцарта"; без угодливого натуралистического потакания обывательским вкусам - и без нарочитого эпатирования "обывателя". Обойтись без "тоталитаризма", без псевдопатриотического стиля "Рюсс"... В новом Музее современного искусства, а правильнее - Музее русского искусства XX века, заявило о себе именно и прежде всего искусство как творчество, как высочайшее эмоциональное напряжение душевных сил художника, его художественное исповедание. Выступило на первый план профессиональное мастерство - пластика, цвет, линия, музыкальное звучание вещи. Неужели этого мало для того, чтобы с радостью и благодарностью принять музей на Петровке? Отвергать его могут либо те, кто угрюмо не приемлет ничего нового и вздыхает по светлому социалистическому прошлому с его государственным "соцреализмом"; либо воинствующие хулиганы от искусства, поскольку не нашлось места на Петровке ни "сексу в клетке", ни резанию барана в ЦДХ, ни сокрушению икон в Манеже... Кто из них инспирировал газетные разносы - трудно установить. Не стоит и стараться.

Наиболее серьезное и на первый взгляд обоснованное возражение против метода экспозиции, которое приводят многие, вполне доброжелательные зрители, в том числе некоторые искусствоведы старой школы: сумбур, смешение и совмещение разновременного и разностилевого искусства. Да, в музее соседствуют иногда на одной стене, в одном зале "Портрет Кугультинова" М.Митурича 1999 года - и рисунки В.Шухова "Поручик Петров", "Ротмистр Козувский" 1910-х. "Свидетель убийства" Пиросмани, композиция В.Кандинского 1917 года, "Женский портрет" М.Шагала из Екатеринбургского музея - и "Андалузский пейзаж" И.Лубенникова 1983-го. 1920-е годы - превосходный "футуризм", вещи Н.Альтмана, Р.Фалька, А.Осмеркина, П.Филонова, Д.Штеренберга, И.Пуни - и рядом целый зал К.Коровина из Ярославля; А.Бенуа, М.Нестеров, П.Петровичев, С.Судейкин, К.Юон. "Лионозовская труппа" - рубеж 1950 - 60-х годов, дерзкое новаторство О.Рабина, В.Немухина, А.Зверева, Э.Штейнберга из коллекций Алины Рёдель и Виктора Минчина и нынешние "академики": Д.Жилинский "Семья Чернышевых", "Портрет Наумова" И.Обросова, пейзажи Е.Зверькова - не "социалистический", но безусловно реализм.

Более того: в экспозицию русского искусства органически включены вещи западные: целая коллекция литографий, офортов, гравюр Х.Миро, Р.Дюфи, Г.Мура, П.Пикассо, Ф.Леже - и здесь же, на той же стене "Композиция" Д.Лиона, а рядом на лестнице - "Скоморохи" А. и П.Смолиных, графические "пространственные" композиции П.Митурича; гротескная, до иллюзорности натуральная "Женщина" А.Рукавишникова, окруженная "Обманками" Т.Назаренко. И с первых ступеней музея, через все залы проходящие скульптуры А.Пологовой последних лет - "Люди, маски, куклы", "На улице" и, конечно же, великолепные классические "Львы", открывающие вход в музей и как бы связующие аристократический особняк XVIII века с нашим временем - пестрым, по-детски красочным и фантастическим, трагически разломанным и распавшимся, подобно тем ярким обломкам, что сопутствуют при входе пологовским львам.

Да, если хотите, сумбур. Калейдоскоп сильнейших впечатлений от искусства. Но разве это не соответствует нашему XX веку? Разве не сумбур, не смешение немыслимых противоположностей вся его история, в том числе история искусства уходящего столетия? Разве не сдвинулись, не смешались в нем времена и стили, обретения и утраты; роковые сломы сознания, бурные увлечения, тяжкие разочарования? Искусство Запада - Пикассо, Генри Мур, Хуан Миро - практически весь западный XX век было закрыто от нас на протяжении 1930 - 40-х годов; открылось нам лишь во второй половине 1950-х, поразив, перевернув художественное сознание. Таким же переворотом сознания было "открытие" русского "футуризма", "авангарда 1920-х годов" - Малевича, Кандинского, Шагала... Это наши учителя, наши обретения 1950 - 60-х годов. Без них невозможно понять ситуацию искусства тех лет, место той же "Лианозовской группы". А разве не возвратом к началу века, не восстановлением оборванных связей явились 1970-е, 1980-е годы, "полистилизм", "постмодерн"? Разве не ищет себе опоры в нашем дореволюционном прошлом сегодняшний день?

Нет, не пришло еще время раскладывать наш XX век по "периодам", "направлениям", стилистическим "полочкам". Всякое такое "раскладывание" неминуемо предстанет спорным, вызовет нарекания - вспомним, сколько споров вызвал новый отдел искусства XX века в Третьяковке! Зураб Церетели не стал ничего систематизировать. Он подошел к экспозиции как художник, подчинил экспозицию непосредственному художественному ощущению; фактически дал каждому художнику возможность заявить о себе в полный голос, показать себя таким, каков он есть. Мы увидели не смену стилей и направлений, не "официоз" и "андерграунд", а лица художников, сотни лиц - ярких, самобытных, неповторимых в своей творческой индивидуальности. Глядя на сумрачно-тревожный "Завтрак" А.Васнецова, мы не думаем о том, относится ли эта вещь 1966 года к "суровому стилю"; не рассуждаем на тему, следует ли относить к "деревенскому направлению" "Бабушку Наталью за прялкой" В.Иванова. Восхищаясь пластической силой скульптур А.Пологовой, живописной стихией пейзажей Н.Андронова и П.Никонова, не вспоминаем, что и Пологова, и Васнецов, и Никонов, и Андронов числились в свое время "формалистами" и в качестве таковых подверглись яростному разносу Н.Хрущева в "Манеже"...

Да, политика неотступно врывалась в нашу историю, были в ней, в горестной нашей истории, и расстрел А.Древина, и директивные поношения в адрес П.Филонова, Р.Фалька, ниспровержения "левого искусства", борьба с "формализмом". Была "бульдозерная выставка". Были запрещенные партийным руководством творческие вечера В.Янкилевского и Л.Берлина; высокомерное сдирание со стен выставки за час до вернисажа работ А.Тышлера некой партдамой из МК КПСС... Много чего было. Но именно было и, Бог даст, прошло. А осталось и есть - свободное, несмотря ни на что, живое и живоутверждающее искусство. Обрели свое место в стенах музея "Красные дома" Р.Фалька и "Женщина Город" А.Тышлера; "Люди" П.Филонова и "Красный кувшин" А.Древина; "Пространство переживаний" В.Янкилевского и "Портрет Р.Амбарцумяна" Л.Берлина... Живут, смотрят на нас со стен старого дворца на Петровке художники самых разных направлений и художественных пристрастий, живописных темпераментов и пластических открытий, сумевшие пронести сквозь Апокалипсис русской истории XX века зоркое видение мира, восхищение красотой, творческое подвижничество. Сохранившие то ощущение мессианства, которое всегда было присуще русской художественной интеллигенции, но, казалось, исчезло, утратилось навсегда за 70 лет советской истории. Оказывается, не только не исчезло, но и не исчезало ни на час. Музей современного искусства - неоспоримое тому свидетельство.

Видели ли мы когда-нибудь, видел ли мир такое русское искусство новейшего времени, каким предстало оно в канун третьего тысячелетия в Москве, в белых "античных" залах великого Казакова? Следует признаться: не видели. По правде говоря, даже не предполагали, что оно так значительно, так разнообразно, а главное - так свободно и независимо.

Посмотрите!

ПАЛИТРА

• Музей ХХ века
• Искусство валять чудака
  Российская карикатура сегодня напополам с вчера