Случайный и беспощадный

"Русский бунт" Александра Прошкина

Анастасия МАШКОВА

Кадр из фильма

Новейшая экранизация "Капитанской дочки" не вполне удалась с точки зрения беллетризации истории и литературной классики. На первых отечественных зрителей "Русского бунта" повеяло благородной скукой, этой неотъемлемой частью престижных проектов к круглым датам. Разумеется, появление этого фильма было инспирировано 200-летием Александра Сергеевича, однако съемки затянулись, и "Русский бунт" оказался в забавной компании из английского "Онегина", англо-американских "Влюбленного Шекспира" и "Елизаветы", французской "Жанны д'Арк", с коими эта картина обречена на неизбежные сравнения. Даже "Сибирский цирюльник" Никиты Михалкова и "Огнем и мечом" поляка Ежи Гоффмана приходят на ум не в первую очередь. Залпы батальных сцен в нарядном, клиповом исполнении, взрывы страстей в старинном стиле, но с новомодной раскованностью - вот главные "манки" для зрителей, заготовленные создателями большого голливудского или окологолливудского кино в минувшем сезоне. На этом фоне мы с нашим "Русским бунтом" выглядим довольно бледно, тем более что первоисточник не предполагал особой эротики, а живописанием "бессмысленного и беспощадного" решено было не увлекаться. Отрадно, что не осрамились и все вроде бы ничего - костюмы, боевые сцены, экзотика какая-никакая, у других ничего подобного не сыщешь. Но как не заметить, что статистам и актерам больше удаются "подвиги Матросова" в виде добровольной сдачи в плен или мучений на виселицах, но не честная осада крепости противника.

Последнее соображение, кажется, объясняет и полуудачу всего начинания. В экстремальной ситуации русский человек вполне способен собраться и выдать на гора качественный продукт. Однако работа в экстремальных обстоятельствах всегда видна. В подобной ситуации профессионал, как правило, хватается за то, что у него получается лучше, - за творческие стереотипы как личного, так и всеобщего пользования. Более того, в данном случае количество штампов и общих мест указывает на еще одно печальное обстоятельство. Боюсь, что многие из создателей этого фильма, в том числе и производящая компания "НТВ-Профит", взялись за экранизацию "Капитанской дочки" и "Истории Пугачева" не потому, что созрел замысел, но потому, что это было нужно, престижно, потому, что если не к пушкинскому юбилею, то когда же... Потому, что Владимир Машков на момент начала съемок был назначен на должность главной звезды "НТВ-Профит", потому, что Сергей Маковецкий наиболее верный вариант на роль Швабрина, Владимир Ильин - Савельича и так далее. Кастинг наверняка строился по принципу "от таких предложений не отказываются", и точно так же авторы не смогли отказаться от замысла после августовского кризиса: разве ж такое можно бросить на полпути?

Режиссуру Александра Прошкина отличают чуть старомодная добротность, традиционализм в хорошем смысле слова. Главные герои сыграны юными польскими артистами: классический признак качественной режиссуры советских

70-х, когда на роли главных героев высшим шиком считалось пригласить актеров из Польши или, в крайнем случае, из Прибалтики. Демонстрируя редкую прелесть внешней фактуры, Каролина Грушка (Маша Миронова) и Матеуш Даменцки (Петруша Гринев) тем не менее выглядят неприятно приторможенными в отдельных сценах. Судя по всему, современные поляки не слишком хорошо владеют русским языком (в отличие от, например, Даниэля Ольбрыхского в пору его кинематографических дебютов), а потому просто не понимают беглую речь своих партнеров. Понятно, почему потребовались все-таки не россияне, а именно эти прелестные пан и панночка: они играют куртуазную любовь, проснувшиеся чувства в их рафинированной интерпретации далеки от привычных стандартов "русского человека на рандеву". Эти Петя и Маша задуманы и сыграны как люди селекционного типа, отпрыски утонченной европейской цивилизации, романтические герои костюмного боевика а-ля ранний Гофман. Польские мальчик и девочка генетически более европейцы, нежели были бы самые способные актер и актриса из России. Их внешность сама по себе товарный знак приличного костюмного кино.

Поражает, однако, насколько рафинированны, ухоженны и, называя вещи свои именами, отмыты все остальные актеры. Ну то, что Швабрин - Маковецкий франт и красавец -это еще понятно. Непонятно, почему так хорошо смотрится Машков - Пугачев: достаточно слегка подстричь, и прямо Бандерас! В общем, стиль "благородной бедности" отечественного костюмного кино, тогда как богатые иностранцы приучили нас к совсем другим стандартам. Поскольку нашу современницу почти невозможно представить похожей на женщину минувших столетий, то нынче принято делать грим, имитирующий отсутствие маникюра на дамских пальчиках, грим, воспроизводящий эффект примитивной косметики, да и просто в моде естественность и аутентичность. В "Русском бунте" стремление к естественности ограничивается старинным русским киношным аттракционом, а именно хождением босиком по снегу.

Точно так же "впроброс" строятся и образы героев, выдуманных классиком, или реальных, взаправду действовавших на исторической арене. Концепция пугачевского восстания в фильме целиком определяется тем, что Емельяна играет В.Машков и наиболее часто его героя определяют словом "вор". Очень точно найденный Машковым и режиссером фильма "Вор" П.Чухраем мужской типаж, тип героя странным образом оживает в Емельяне Пугачеве. Не самозванец даже, а имитация самозванца, недалекий, но хитрый и наглый, точно чувствующий, когда он может поиметь власть, а когда надо, подладится под окружающих. Между тем пушкинский Пугачев обладал тем, что мы бы теперь назвали харизмой, в нем были странный сплав демонизма и человечности, дьявольское обаяние и обещание царской милости, то, что М.Цветаева определила как "чара". Власть, как известно, не дают, пусть и циничные приспешники, казаки, которым государыня императрица год как не платила жалованье (актуально, ничего не скажешь!), власть берут. Впрочем, как всякий успешный современный актер, Машков замечательно владеет искусством жанровой стилизации и к финалу вполне осваивается в предлагаемых обстоятельствах вампуки: начинает жарко поводить глазами, петь песни, валять дурака. Широкий пугачевский запой, народная песня, рядом Петька, сиречь Гринев, над всем этим делом почему-то кружит черный ворон... Вот тут бы и начать отвязную экранизацию в духе Пелевина. Мол, все наши книжно-экранные воры и их несчастные друзья Петруши суть разные воплощения одного сюжета. Однако столь же неожиданно внезапный зигзаг приличного костюмного действа обрывается, и опять начинается чинная экранизация "Капитанской дочки".

Вечный русский сюжет все-таки вспоминается постфактум, когда лицезрение милых мальчика и девочки, позирующих в роли бедных дворян, заканчивается. По сути перед нами развернулась - от начала до конца - жизненная драма. Жил-был способный, чистый, прекрасный человек. В ранней юности он столкнулся с большой историей, с теми, кто делает ее своими руками, - с Пугачевым и Екатериной Великой. После чего мальчик ушел в любовь, в посильные заботы о жене и ближних, как в эмиграцию. Случайное стечение обстоятельств, благодаря которому выжили, и беспощадный итог судьбы. Не приведи Бог увидеть русский бунт...

КИНО

• Случайный и беспощадный
  "Русский бунт" Александра Прошкина
• Душа с косячком марихуаны
  "Красота по-американски" Сэма Мендеса
• Катерина Ивановна до востребования
  Киноверсия спектакля
• Новые русские профессионалы
  Полемические заметки о кинопроизводстве
• Сильные герои Жженова
  У актера - юбилей