Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 19 (7227) 25 - 31 мая 2000г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Музыка"Петрушку" взяли на арапаМариинка продолжает реанимировать балеты Яна ЮРЬЕВА
Мариинский театр показал "Петрушку" Михаила Фокина. Один из тех безусловных шедевров, которые не нуждаются ни в особом представлении, ни в подробном описании. После нашумевшей "Спящей красавицы" это второе антикварное приобретение театра по разделу "Русское искусство". Как известно, двух точек в пространстве вполне достаточно, чтобы прочертить прямую линию. Линию новых взаимоотношений Мариинки с собственным наследием. Театр регулярно устраивал ревизию старых спектаклей. Процесс назывался "редакцией". Имелось в виду творческое переосмысление объекта. Правда, подчас от самого объекта оставались лишь рожки да ножки. Но это входило в условия игры. И "Спящую красавицу", и "Петрушку" театр храбро называл "реконструкцией". То есть научной работой по воссозданию аутентичной версии. Идея замечательная. Театр всерьез отстаивает права давно умерших великих старцев. Честно отказался от многолетнего заблуждения в том, что Петипа или Фокин были глупее, чем были. Не пытается сделать их "умнее", поправляя спектакли. Словом, заводит речь, достойную не мальчика, но мужа, с достоинством принимающего свое прошлое и готового платить по векселям родителей, промотавших наследие дедов. Так выглядит теория. Практика доверена экс-солисту Сергею Вихареву. Он - автореаниматор обоих спектаклей. Это его в пылу споров обзывают варваром, выскочкой или циничным спекулянтом. Что, конечно, несправедливо. У Вихарева есть то, что обычно называют пиететом: ностальгический трепет, бережливая цепкость памяти и сладостная тоска по утраченному времени, понятные, кажется, только балетному населению. Потому что нигде больше - ни в литературе, ни в живописи, ни в музыке - речевая ткань так не зыбка, как в балете. Проблема в другом. Пиетета вполне достаточно для того, чтобы присягнуть на верность аутентизму. Но маловато - чтобы толково отправлять культ. Потому, должно быть, просчеты, допущенные в "Спящей", плавно перекочевали в "Петрушку". Для прозаической реставраторской работы Вихареву недостает прозаических же качеств: научного скептицизма и трезвого герменевтического умения видеть эпоху изнутри. Только два примера. Первый - по поводу герменевтики. "Спящая красавица" - первый в жизни визит "на балет", первый выход на сцену, вечно живые классики и т.п. А "Петрушка" - почти чужак. Не шел в Мариинке с 1920 года (если не считать мимолетной гастроли антрепризы Андриса Лиепы несколько лет назад). Однако подход к старинным балетам, принятый сегодня в Мариинке, нельзя оценивать категорично. Он не плох и не хорош. Потому что закономерен. Аутентизм в Мариинке - больше, чем дань мировой моде. И больше, чем просто аутентизм. В постановках едва ощутим рассудочный холодок. При том, что эмоциональными их тоже не назовешь. Их пульс едва прощупывается. И вовсе не потому, что Мариинка исчерпала силы. Если угодно, современный мариинский аутентизм - это почти что семейная драма. Конфликт поколений. Истерика по поводу "Спящей", заметим в скобках, - лишнее тому подтверждение. Осознанный или нет паралич творческой воли (как интерпретация тезиса "редактор должен умереть в тексте"), слепая вера в чудом сохранившийся где-то заветный подлинник - плата за чрезмерную творческую активность советских реставраторов. За бесконечную серию тяжелейших хирургических операций над классикой. Что-то вроде послеоперационного стресса. Как и всякий стресс, это должно пройти. Если, конечно, перед нами не самый обыкновенный фокус Мариинского театра, щелчком опрокидывающий любую теорию. Никакой магии, тайных драм и семейных проклятий. Одно лишь проворство рук. Внезапный заказ лондонских импресарио, пожелавших видеть "Петрушку" в компании прочих фокинских спектаклей. Две недели на постановку. Очередные гастроли, из которых труппа вернулась только за день до премьеры. Беглое шитье на живую нитку. Самое забавное, что в Мариинке всегда так. Лет восемьдесят назад балерина Ольга Спесивцева танцевала "Жизель". Еще один рядовой спектакль. В то былинное время критики прилежно рецензировали даже "текучку". Про Спесивцеву после того спектакля много чего написали. "Плачущий дух" и все такое - строки, которыми по сей день подписывается миф Спесивцевой. Она о себе тоже написала. В крошечном - всего несколько листочков - дневнике. Деловито, как все танцовщицы: танцевала, мол, плохо, стерла палец, еле ковыляла, ужасно недовольна. Вот и весь сказ. Сегодня блуждавший прежде текст необходимо закреплять. То есть ставить заново стилизованные под Фокина мизансцены, не доверяя импровизации исполнителей и собственноручно прописывая каждую микропартию. В Мариинке возиться не стали. Просто еще раз заварили ту унылую пантомимную мазню, которой из вечера в вечер набивают репертуарную академию. И нельзя сказать, что спектакль от этого выиграл. Массовые эпизоды в "Петрушке" далеко не проходные - добрая половина спектакля. Тьма персонажей: кормилицы, купчихи, цыганки, горожанки, дети, ряженые, кучера, приставы. Проделывали они ровно то же, что их реальные прототипы - среди балаганов петербургского Марсова поля. Гротеск лишь обострял точность изображения. Подперев арбузные груди скрещенными руками, чинно выступали кормилицы. Расстилала траченный молью коврик озябшая уличная плясунья. Сновали нарядные кадетики. Кивали громадными головастыми масками ряженые. Заводил скрипучую мелодию шарманщик. Вели на цепи медведя. Фокин мечтал о пестром многоголосии. Чтобы зритель видел вроде и толпу, праздничный сумбур. А в то же время мог бы наблюдать за каждым участником по отдельности - у каждого была своя роль, каждый стоил внимания. Именно эта ликующая пестрота должна была оттенять кукольную драму главных персонажей. Драму, почти трагичную в своей бестолковой трогательной нелепости. Роль рока исполнял Фокусник. Выволакивал и вталкивал кукол в бумажные комнаты, провоцируя стычки и объяснения. Неловкий Петрушка признавался в любви глупенькой фарфоровой Балерине, тщетно пытаясь собрать свои болтающиеся руки и ноги. Та предпочитала туповато кряжистого, разряженного в яркие шелка Арапа. Арап разрубал Петрушку кривой игрушечной саблей. И только после смерти Петрушка осмеливался взбунтоваться против Фокусника. Грозя тряпичными кулаками и швыряя с высоты балагана столетней давности проклятия пушкинского Евгения: "Ужо тебе!" В нынешнем "Петрушке" этот контраст не то чтобы пропал совсем - сгладился. В балетных кругах "Спящая красавица" вызвала яростное неприятие большинства. К "Петрушке", кажется, отнеслись с прохладным любопытством. Что и понятно. "Спящая" - это родное, Вихарев опирался на записи хореографии Петипа, хранящиеся в гарвардском архиве. Согласно им Фее Сирени в Прологе отведены pas de chat: в каноническом экзерсисе - невысокий прыжок, когда танцовщица мягко перебирает согнутыми в коленях ногами. В 1930-е придумали новый вариант: на пике прыжка танцовщица резко вбрасывала согнутые ноги в шпагат. Что, конечно, больше отвечало спортивной героике эпохи, нежели старомодное кокетство прежнего па. У Вихарева Фея Сирени проделывает именно вариант 1930-х - тяжко и мучительно выпрыгивая в шпагат из несложной партерной вязи, прописанной отцом Петипа для дебелой дочери Марии. Похожая история в "Петрушке". Тоже про стилистические промахи. Но тоже и про то, что нельзя абсолютно доверять одному источнику. Петрушка у Вихарева ввинчивает в воздух эффектные вращения и вертит ненавистный Фокину (но милый сердцу позднейших исполнителей) большой пируэт. Выдумал это не Вихарев. Подобное происходит в большинстве версий фокинского "Петрушки". Наиболее авторитетной называют постановку Гранд-Опера. Спектакль чопорно-мертвый, как сушеная вобла. Считается, что парижане получили его из Монте-Карло, где "Петрушка" возобновлялся по прямой преемственной линии от дягилевцев (даже, говорят, не без участия самого Фокина). Вероятно, именно это соображение и стало главным. Убедившись в благородной родословной источника, Вихарев доверился ему всецело. Не решился соскрести с партии Петрушки академические трюки. Не решился сочинить заново массовые сцены масленичных гуляний - аморфные и в Париже, и - теперь - в Петербурге. Так, мол, было в Монте-Карло. С гуляньями интрига закручена туже, чем с трюками. В свое время Фокину отвели на постановку считанное количество репетиций. Хореограф безумно гнал работу к назначенному сроку. Сдать он ее успел. Не успел лишь сделать так, как хотел. Придумал массовые пляски, тщательно разработал главные роли и бегло наметил контур эпизодических. Внутри этого контура актеры действовали на свой страх и риск. Получился балет с блуждающим текстом. У Дягилева "кадры" менялись стремительно, возиться с новобранцами было попросту некогда и некому - через год Фокин покинул труппу. Вскоре спектакль развалился. Также в рубрике:
|