Как прорастают крылья

Режиссер моей жизни

Евгений СТЕБЛОВ

В качестве артиста Евгения Стеблова представлять не надо. Но вскоре публика будет иметь возможность познакомиться с его литературным творчеством. В издательстве "Алгоритм" выходит книга Е.Стеблова "Против кого дружите?", в которой он рассказывает о себе и о своих знаменитых партнерах по театру и кино: И.Смоктуновском, М.Влади, Р.Плятте, Л.Орловой, В.Марецкой, Ф.Раневской... Предлагаем вашему вниманию главу из мемуаров актера, посвященную выдающемуся режиссеру Анатолию Эфросу, которому 3 июня исполнилось бы 75 лет.

Еще на третьем курсе театрального института студенты полны собственного достоинства, снисходительного отношения к младшим собратьям. На четвертом курсе все кардинально меняется. Они опять начинающие. Им предстоят первые шаги на профессиональной сцене, но прежде еще нужно устроиться в театр.

- Вы только, пожалуйста, не смейтесь, не смейтесь, пожалуйста, это совершенно серьезно, - предупредил руководитель нашего курса Анатолий Иванович Борисов. - Надо помочь Наташе Селезневой. Ей что-то там на голову со шкафа упало... Но все обошлось, все обошлось.

Навещал пострадавшую кто-то другой. Меня Анатолий Иванович попросил подыграть ей в отрывке для показа в Театре сатиры. Известное кинодитя, начавшая сниматься еще ребенком, сохранившая и по сей день невинное выражение лица, Наташа всегда обладала довольно определенным женским характером и практической хваткой. Репетировали недолго, по-деловому. Показались художественному совету во главе с Валентином Николаевичем Плучеком, и Наташу приняли в труппу, а меня нет, да я и не стремился туда, и в Театр Вахтангова не стремился, только подыграл Маше Вертинской и Вите Зозулину перед Рубеном Николаевичем Симоновым. Я стремился в Театр Ленинского комсомола к Анатолию Васильевичу Эфросу, куда и попал. Ну что они могут, Плучек, Симонов? Их время прошло, казалось мне. Товстоногов, Ефремов, Эфрос, Любимов - вот главные театральные ледоколы шестидесятых. Но Товстоногов в Питере, далеко. Ефремов рядом, чересчур рядом, как на улице, в транспорте, на собрании - сплошной социум. Дымка, тайна, загадка, пауза, чудо из ничего, попытка безвременья - моим первым главным, единственным режиссером стал и остался Анатолий Васильевич Эфрос!

Бывают крылья у художников,

Портных и железнодорожников,

Но лишь художники открыли,

Как прорастают эти крылья.

А прорастают они так:

Из ничего и ниоткуда...

Нет объяснения у чуда,

И я на это не мастак, -

решил Гена Шпаликов.

Таким был Эфрос. Я проработал в Ленкоме у Эфроса меньше сезона. Театр разогнали, Анатолия Васильевича перевели на Бронную, а меня через военкомат мобилизовали в Театр Советской Армии.

Но те, с кем имел счастье играть у Эфроса, остались навсегда людьми интонационно и понятийно своими. И Тоня Дмитриева, и Митя Гошев, и Шура Ширвиндт, и Миша Державин, и Валя Гафт, и Саша Збруев, и Лева Дуров, и Гена Сайфулин, и Толя Адоскин, и Оля Яковлева, и появившийся под конец из Еревана Армен Джигарханян... Эфрос жил театром, жил в театре. Даже свой кабинет перенес в репетиционный зал, подальше от администрации, от доносов. Отгородился хрупкой перегородкой, откуда возникал перед нами с легкой полуулыбкой, и начиналась "Репетиция - любовь моя", как он назовет впоследствии свою книгу, осмысляющую дело его жизни. За полгода я сыграл зубного врача в "Похождениях зубного врача" Александра Володина, Витьку Аникина в "До свидания, мальчики" Бориса Балтера и одну локальную роль - эффектную истерическую сцену свидетельских показаний в пьесе Волчека "Судебная хроника".

Когда приходишь играть спектакль, попадаешь в особую атмосферу. И закулисную, и сценическую. Все равно как в знакомый дом к родственникам, друзьям или приятелям. К одним ходишь из уважения, по обязанности, чтобы не обидеть. К другим летишь сломя голову, в уют, в радость, как к себе домой. Весь день крутишься в делах, в суматохе и вечером наконец впадаешь в отдохновение: "Дома да небо синее, то в рот тебе магнолия, то в нос тебе глициния..." Крым, довоенная Евпатория - здесь, в Москве, на улице Чехова, в представлении Сергея Львовича Штейна "До свидания, мальчики" по одноименной повести и кинофильму, где я работал главную роль - Володю Белова. В Ленкоме же Витька Аникин был мой персонаж. Володю делал Саша Збруев в очередь с Геной Сайфулиным. Инку играли попеременно Оля Яковлева и Люся Савелова. Олечка Яковлева необыкновенная, сверхобычная. Партнерша, дрейфующая естеством в нежный сон своего театра. Как упоительно вместе с ней слиться в сюжете, не спугнув зрителя. Не мешать оставаться самой собой - излюбленной музой Анатолия Эфроса. Гена Сайфулин ворчал:

- Ты на зрителя играешь. Это не наш театр. Зачем ты на зрителя работаешь?

Нет, не играл я на зрителя. Терпеть не могу идти на поводу у него. Но всегда характер искал. А они нет. Мой Володя Белов в фильме - один человек, Витька Аникин в театре - совсем другой, хотя внешне все тот же я.

- Театр - зверинец. Вы - мой зоопарк, - радовал нас Анатолий Васильевич. - Только во МХАТе большие звери: слоны, львы, медведи. А вы у меня маленькие обезьянки. Не надо наигрывать, не нужно характера. Играйте действие. Играйте себя.

И показывал, как это делается. Здорово показывал. И все старались, как он. Все играли его. Его действие, его манеру. Себя-то как раз никто не играл. За исключением Оли Яковлевой.

Потом на Бронной, через несколько лет, Эфрос воскликнет: "Назад, к Качалову!" Ему надоест театр маленьких обезьян. Захочется дрессировать хищников, крупных особей. Но даже такой большой мастер, как Коля Волков, еще долго будет говорить голосом Эфроса, несколько лет, пока не придет в себя. Эфрос творил репетицию, театр из фейерверка действенного анализа. Он приносил с собой тихую радость. И из нее рождался спектакль. Из радости. Я благодарен ему за это полурелигиозное состояние.

В Театре Ленкома, бывшем здании купеческого собрания, выступал Ленин на съезде коммунистического союза молодежи. От Эфроса требовали, чтобы он поставил спектакль про такое событие. И Ильич, мол, у вас свой имеется - Лев Дуров. Тоже лысый. Но Анатолий Васильевич сопротивлялся категорически. На собраниях указывал на конкретных людей: "Знаю, что вы на меня стучите!" Вот это уж ему не простили, а главное, не простили успеха. Необычайного успеха нашего театра. Вскоре у нас появились новые администраторы. По всему видно - со "специальным заданием". Распространяли анкеты с требованием выказать отношение к главному режиссеру. В довершение организовали выезд в Тулу на ноябрьские праздники. "Специальные администраторы" выполнили задание. Подвыпившая заводская публика практически сорвала гастроли. На спектакле "До свидания, мальчики" пьяный субъект в первом ряду сгрызал кожуру с апельсина и методично швырял на сцену. Не останавливая хода пьесы, я собрал эти огрызки, влепил прямо в лоб чавкающему апельсином рылу и продолжал как ни в чем не бывало. Рыло задумалось. Оно не могло вместить этой обратной связи. Оно присмирело перед такой силой искусства.

Больше всего противился Эфросу глава московской партийной организации Егорычев. В ЦК комсомола пытались смягчить удар - все бесполезно. Эфроса сняли. Незадолго до этого меня вызвали в военкомат:

- У тебя уже была отсрочка. От добра добра не ищут. Завтра с паспортом явишься в Театр Советской Армии к Анатолию Андреевичу Двойникову, прапорщику команды актеров-военнослужащих.

Из нашего театра, от нашумевших спектаклей "Снимается кино", "Сто четыре страницы про любовь", "В день свадьбы", "Мольер"... попасть на площадь Коммуны, в здание сталинского Пентагона... Театр Советской Армии выстроен как звезда. Звезда с многочисленными переходами, стилобатами, лабиринтами помещений, где до сих пор находят во время ремонтов ранее неизвестные комнаты, где правительственные лимузины въезжают прямо с улицы в бункер к лифту, похожему на начальственный кабинет с креслом, столом и зеленою лампой, который медленно выдавливает тебя в главную ложу на третий этаж - выше некуда. Там роскошь, банкетный зал и почти ничего не слышно - дефект акустики времен "культа личности".

ТЕАТР

• Как прорастают крылья
  Режиссер моей жизни
• Cотворившая чудо
  Штрихи к портрету Генриетты Яновской
• Под сенью бабушек в цвету
  Тюменский театр драмы и комедии в Москве
• Игры в Мытищах

ЗАМЕТКИ НЕТЕАТРАЛА

• Записка из зала