Пейзаж после битвы

"Арт-Москва"-2001

Сергей ХАЧАТУРОВ

Г.Гассин. "Падение". Компьютерное программирование

Пятую Международную художественную ярмарку актуального искусства "Арт-Москва" в этом году можно сравнить с дамой бальзаковского возраста. Все еще привлекательной, но уже консервативной в своих привычках и имидже. Доминируют цвета осени. Соц-арт Александра Виноградова и Владимира Дубосарского стал визитной карточкой едва ли не каждой галереи. От культовых - Марата Гельмана до салонных - "Бутик Invoque". Стиль фирмы "Виноградов - Дубосарский" всегда узнаваем: ядреный реализм a la Герасимов, тигры, путающиеся между ног обнаженных красавиц a la Дали, портреты идолов русско-американской массовой культуры a la Комар-Меламид... Все, как в барочной конклюзии, трещит по швам от умной многозначительности, многомерных аллегорий, символов, вычурных риторических оборотов. Такой текстологический нарциссизм уже утомляет. Слишком самодостаточен и самодоволен. "Пышное природы увяданье". Самодостаточность не предусматривает присутствие зрителя. Потому многие проекты "Арт-Москвы" состряпаны кое-как. Неряшливо, вторично по замыслу, скучно.

В.Дубосарский, А.Виноградов. "Летний день". 2000 г.

Московский концептуализм давно, прочно и безнадежно подсел на теме насилия и вуайеризма (подсматривания, слежки). Препарированный адептами концептуализма репрессивный дискурс власти в проектах галереи М. Гельмана, инспекции "Медицинская герменевтика", группы немецких художников представлен как археологическая окаменелость. Старомодной игрой масс-медийных клише, плохими инсталляциями с плохой живописью тех же Бивиса и Батхеда русского соц-арта - Дубосарского и Виноградова. С политикой бороться оказалось куда легче, чем с ветряными мельницами. Ведь первое - чистая конъюнктура. Второе - чистый артефакт. Искусство для искусства. Со времен передвижников об искусстве в России думать не принято. Наследуя Ярошенко и суровостильцам-шестидесятникам (забавно, кстати, что двое из экспертного совета "Арт-Москвы", Марат Гельман и Айдан Салахова, - дети знаковых для эстетики сурового стиля персонажей), концептуалисты все еще отстреливаются из окопов и блиндажей постсоветской семиотики. А искусство проходит мимо.

Постмодернизм в изводе питерского неоакадемизма тоже обветшал. Тотальная ирония по отношению к советским академикам Шилову и Глазунову в конце концов уничтожила пространство интерпретации. Дизайн размещенного на первом этаже ЦДХ стенда с проектом нового альбома собственно Ильи Глазунова легко могли бы сделать члены Академии Тимура Новикова. Тот же черный бархат, алый фон, славянское узорочье. Скучно.

Уверен, быть актуальными и биться с ветряными мельницами (в смысле - говорить за искусство) умеют сегодня только те, кто владеет новым тезаурусом и всерьез думает о качестве визуальной репрезентации собственных идей. На "Арт-Москве" это удалось художникам галереи "Аймак" из Уфы, латышским художникам галереи "Ригас", мастерам с "Улицы ОГИ". Порадовали инсталляции В.Кошлякова ("Декоративное искусство"), из выброшенных картонных коробок склеившего трехмерные монументы Древнего Рима, "митьков" Николая Полисского, Константина Батынкова, построивших в деревне из сена Вавилонскую башню. Александр Пономарев представил хороший, но слишком известный, неоднократно рецензировавшийся перформанс "Майя. Потерянный остров". Наиболее впечатляющим стал первый в Москве развернутый показ мирового видеоискусства (кураторы Иосиф Бакштейн, Виктор Мизиано). Пожалуй, только им удалось вписаться в концепцию нынешней "Арт-Москвы" - "Искусство глобального мира". Глобальный мир - коммуникация. Коммуникация - диалог. В отличие от традиционных форм концептуализма, загнавшего себя в тупик языковых клише масс-культа, видеоарт способен вывести из автоматизма восприятия. Нарушить горизонты ожидания. Признать зрителя соавтором. Представить диалогическую модель. Диалог становится главным героем перформанса Яна Тоомика (Эстония) с голым конькобежцем, скользящим по снеговой пустыне на голос собственного сына. Сходная диалогическая модель отрабатывается в перформансе британца Грэхама Гассина "Неувиденный фильм". Наследуя идеям Д.Кейджа, Гассин использует минус-прием. Афишировав сеанс нового фильма в Московском доме кино, Гассин сам выкупил весь зал. Ни один из зрителей на фильм не попал. Зато сам фильм попал в контекст коммуникации по его поводу. В другом проекте Гассина зритель может часами смотреть на красивый пейзаж с озером. Спонтанно картинка сменится. В воде взорвется снаряд. Блистательным апофеозом жанра стал проект выдающейся иранки Ширин Нештат, признанного классика мирового видеоарта. На двух экранах друг напротив друга - певец и певица. В темноте между экранами в идеальном акустическом пространстве помещены зрители. Антитеза визуальной репрезентации солистов (когда поет певец, певица стоит спиной к пустому зрительному залу, когда поет певица, певец смотрит на нее в окружении своих слушателей) создает возможность стереоскопического (стереофонического), емкого по смыслу восприятия. В то же время проблема традиционных бинарных оппозиций культуры (мужское-женское и т.п.) не становится агрессивно-навязчивой. О ней можно забыть и наслаждаться красотой вокала и совершенством технического воплощения.

Проекты, показанные Мизиано, для русских художников - планка слишком высокая. И финансовый кризис (видеоарт - занятие дорогое), и кризис идей вынуждает Россию снова кого-то догонять и оставаться страной третьего мира даже в области актуального искусства.

ПАЛИТРА

• Пейзаж после битвы
  "Арт-Москва"-2001
• Останкинский музей актуального искусства
  18 мая в усадьбе начало "летнего гуляния"
• Гримасы жанра
  Граффити - искусство, запрещенное в музеях