ЮРИЙ СИМОНОВ: "В спешке мало шансов создать что-либо ценное"

Беседу вел Дмитрий МОРОЗОВ
Фото Эдуарда ЛЕВИНА

Ю.Симонов

Юрию СИМОНОВУ довелось впервые встать за дирижерский пульт в 13 лет, а в 29 оказаться самым молодым главным дирижером Большого театра. Этот пост он занимал 15 лет - тоже своего рода рекорд, - прикладывая немало усилий в стремлении удержать уровень, достигнутый легендарными предшественниками. Симонов выступал со многими из лучших оркестров мира, в крупнейших оперных театрах. Его высоко ценил Евгений Мравинский и желал видеть своим преемником в оркестре (подтверждение этого факта можно найти в недавно изданных дневниках великого маэстро). Судьба, как известно, распорядилась иначе, а Юрий Симонов спустя много лет возглавил оркестр Московской филармонии, с которым также тесно был связан во времена своей дирижерской молодости. Несколько месяцев назад маэстро, отметивший в нынешнем году свое 65-летие, дирижировал в Национальной Опере Венгрии премьерными спектаклями "Нюрнбергских майстерзингеров", завершив тем самым полный цикл вагнеровских опер. В нынешнем сезоне Симонов и его оркестр предложат москвичам немало интересных и разнообразных программ.

    

- Юрий Иванович, за те 40 с лишним лет, что вы в этой профессии (а если вести счет от самого вашего первого, детского еще дебюта, то более чем 50), насколько существенно изменились ваши представления о ней, ваши методология и технология?

- Мое дирижерское "детство" было настолько удачным, что к моменту поступления в консерваторию я успел получить солидные профессиональные навыки, давшие мне возможность чувствовать себя уверенно в дальнейших непростых испытаниях. С годами мое представление о дирижировании как об одной из самых глубоких и сложных музыкальных профессий не изменилось, только обострилось чувство ответственности за качество своих действий. Я имею в виду весь цикл работ: от "кабинетной" подготовки партитуры, через весь репетиционный процесс, включая проведение самого концерта. Чем дольше я дирижирую, тем больше внимания уделяю поиску свежих артистических решений. А для того, чтобы найденные решения "зазвучали" в игре музыкантов оркестра и оказались замеченными публикой, дирижеру необходимо мастерски владеть своим "оружием" - дирижерской палочкой. Жаль, что некоторые снисходительно относятся к мануальной стороне дирижерского ремесла, считая, что "размахивать руками несложно, и учиться здесь нечему". Думаю, что учиться все-таки надо. Жизнь показывает, что не всякий дирижер способен быть для музыкантов оркестра авторитетным руководителем и в то же время уметь виртуозно управлять игрой этих же музыкантов. Похоже, что от навыка правильно "размахивать руками" до мастерского дирижирования такая же дистанция, как от вождения рейсового автобуса до управления космическим кораблем.

    

- Вы очень много времени тратите, размечая свои дирижерские штрихи в оркестровых партиях. Как давно вы практикуете такую методику? Во времена Большого театра это уже было?

- Идея репетировать с оркестром на собственноручно отредактированном материале появилась у меня в 1967 году, когда я был приглашен главным дирижером в Кисловодскую филармонию. Уже в первые месяцы работы я заметил, что добиваться улучшения игры оркестра можно не только путем многочисленных повторов и словесных пожеланий с пульта, но также при помощи уточнения штрихов и корректировки динамики. Придя в Большой театр, я встретился с первоклассным оркестром, имевшим глубокие исполнительские традиции. Достаточно сказать, что с этим коллективом работали В.Сук, Н.Голованов, С.Самосуд, А.Пазовский, А.Мелик-Пашаев! Получив в свое распоряжение колоссальное по художественной значимости наследие, я первое время даже не помышлял о том, чтобы экспериментировать на имеющемся материале. Если тебе посчастливилось дирижировать по нотам с пометками Голованова, то надо быть слишком смелым человеком, чтобы их корректировать.

    

- Хотя как раз Голованов позволял себе очень большие вольности по отношению к партитуре...

- Это правда. Но с годами я укрепляюсь в мысли, что по-настоящему большой художник в некотором смысле - соавтор композитора. Главными признаками незаурядного дирижерского мастерства являются: сила внутренней энергии, ярко выраженное артистическое мышление, музыкальный вкус, чувство формы и умение передавать свои намерения музыкантам. Дирижер, не имеющий в достатке этих качеств, может долго мучить себя и оркестр, с максимальным усердием воспроизводя авторский текст, но этот сизифов труд так и не выйдет на уровень большого искусства. В лучшем случае он воплотится в еще одну старательно выполненную копию с известного всем оригинала. Таких юридически правильных, но "мертвых" исполнений мы наблюдаем достаточно. А вот ретуши Голованова в сочетании с его энергетическим посылом помогали ему создавать спектакли, которые до сих пор являются эталоном художественных достижений...

Дирижируя спектаклями, "сработанными" мастерами старшего поколения, я стремился по возможности точнее воспроизводить детали их трактовок, запечатленные в нотном материале оркестра. Но в своих личных постановках - "Псковитянка", "Руслан и Людмила", "Так поступают все женщины", "Золото Рейна", "Кармен", "Золотой век" - я уже начал применять динамическую коррекцию текста и свои варианты штрихов, что, по моим расчетам, должно было способствовать более выпуклой подаче музыкальных образов. Теперь, после многих лет упорного труда, я настолько свыкся с необходимостью предварительной обработки оркестрового материала, что, когда случается играть по чужим нотам, чувствую себя человеком, по ошибке надевшим чужой пиджак.

    

- Кого из дирижеров вы могли бы назвать своими учителями?

- Многих! Учителей, давших мне первые дирижерские уроки, у меня двое. Легендарный Г.К.Ершов не только "заразил" меня бациллой дирижирования, он сделал больше - во время отчетного концерта Саратовской музыкальной школы мне было доверено продирижировать оркестром, что за один день превратило меня из ученика 5-го класса в вундеркинда. Д.А.Румшевич, замечательный воспитатель чуть ли не всех школьных оркестров Ленинграда, помог приобрести профессиональные навыки. Но главным педагогом, подарившим мне ключ к фундаменту мануального мастерства и открывшим путь к тайнам музицирования, был Н.С.Рабинович. После победы в Риме мне снова повезло - моим следующим учителем стал Е.А.Мравинский. Стажируясь в его оркестре, я не только имел доступ на репетиции, мы часто общались в домашней обстановке. Яркая личность Мравинского, его императивный стиль работы с оркестром оказали сильное воздействие на меня в плане формирования собственной системы взглядов на профессию. А вот своим эмоциональным раскрепощением я обязан замечательному человеку и музыканту - моему педагогу по классу альта Ю.М.Крамарову. Серьезную помощь в дальнейшем становлении оказали на меня наблюдения за работой Б.Э.Хайкина и К.П.Кондрашина. Но это не всё: в студенческие годы я часто посещал концерты зарубежных дирижеров. Многое из того, что восхищало в их дирижировании, позже удалось в "переплавленном" виде добавить в свой артистический почерк. Особое влияние оказали на меня своей манерой ведения звука Г.Абендрот, Ш.Мюнш, Ф.Конвичный, Д.Джорджеску, Л.Стоковский, Л.Маазель. Видел я дирижирующего Стравинского. Правда, это оказалось не более чем любопытно и навело на мысль, что даже великим людям наша профессия не покоряется без боя. Именно тогда я осознал смысл известной доктрины: дирижирование - это призвание. Бывал на концертах Караяна и даже познакомился с ним, но от подражания ему удержался. Караян был ярким дирижером; к сожалению, я застал период его жизни, когда он, видимо, уже устал от всего и от всех. Оркестр играл чисто, вместе, но формально, да еще и с характерным двухсекундным опозданием после каждого дирижерского жеста. Дирижер же в это время, закрыв глаза, совершал в воздухе загадочные пассы...

    

- Чьи записи вам особенно интересны?

- А.Тосканини, Г.Кнаппертсбуша, В.Талиха, Ф.Райнера, О.Йохума, Р.Кубелика, Э.Ансерме, С.Челибидаке. В исполнении П.Казальса, которого некоторые не считают дирижером, для меня особо поучительны бетховенские симфонии. Они у него звучат настолько свежо, что кажутся "живой" музыкой. Это и есть тот редкий момент, когда игра оркестра под управлением большого артиста излучает какую-то особую энергию и музыка начинает "разговаривать" с вами! Случается и наоборот: играет известный, высокооплачиваемый оркестр, и вроде бы всё на месте, но... немного послушаешь, посмотришь и мечтаешь об одном - чтобы это поскорее закончилось.

    

- А когда вы работаете над новой для себя партитурой, насколько помогает знание чужих интерпретаций? Или вы, напротив, стараетесь их забыть и отсечь?

- К интерпретациям коллег отношусь с интересом, а ученикам настоятельно рекомендую их изучать. В 60-е годы в Ленинградской консерватории бытовала точка зрения: ни в коем случае не подражать чужим исполнениям! Некоторые педагоги кафедры считали, что молодой человек, искусственно изолируя себя от чужого опыта, сможет быстрее найти свою индивидуальность. Мне же кажется, что когда индивидуальность уже проявилась - ее трудно потерять. Я говорю ученикам: "Если в процессе подготовки партитуры вы "забуксовали" - возьмите несколько записей и сравните: как поступает в данном случае один дирижер, что делает другой, что - третий. Конечно, не следует копировать все подряд: берите у коллеги лишь то, что вас убеждает; у другого - еще что-то дельное. Эти микрозаимствования подтолкнут вас к неожиданным для вас открытиям, а позже помогут формированию вашей собственной интерпретации... Любой выбор - это уже первый шаг к личной творческой позиции".

    

- В произведениях современных композиторов такого выбора зачастую нет. И, кстати, в последние годы вы их почти не исполняете - за исключением недавнего Эшпая. Потеряли интерес?

- Есть несколько причин. Во-первых, никто не считал, сколько я уже сыграл такой музыки за время работы в СССР, а также после вынужденного отъезда из страны в 1990 году. Могу перечислить имена советских композиторов, которых исполнял: их 54. Помню и зарубежных авторов: их 63. Итого - 117. А если учесть, что некоторых композиторов я играл неоднократно, и не по одному сочинению, то можно со спокойной совестью сказать, что я не в долгу у авторов XX века. Вторая - и главная - причина заключается в том, что мой оркестр вот уже в течение восьми лет из-за низкой оплаты труда испытывает серьезные кадровые проблемы. А это означает, что главный дирижер обязан строить репертуар постоянно обновляющегося коллектива в основном на классике, и преимущественно - на западной. Иначе оркестр не воспитаешь и не сохранишь! Третья - уважающий себя артист на определенном этапе жизни должен позволить себе разрабатывать именно тот пласт искусства, который ему ближе. В противном случае, исполняя на протяжении всей жизни только те произведения, которые по разным причинам нужно было "сыграть для дела", можно так и не успеть сыграть то, что тебе особенно дорого и что еще не сумел сыграть так, как мечтается услышать. Иначе говоря - есть опасность не успеть исповедаться музыкой. В настоящее время меня интересуют симфонии Бетховена, Шуберта, Шумана, Брукнера... Когда выпадает честь исполнять сочинение живущего автора, я стараюсь сделать это как можно лучше. Но более всего меня волнует задача исследовать неиспользованные варианты толкования симфонического творчества русских классиков. И если мне когда-нибудь удастся сделать популярной хотя бы одну из редко исполняемых, но прекрасных (я убежден в этом!) симфоний Бородина, Чайковского, Калинникова, Глазунова, Танеева, Рахманинова, то я буду считать свою жизнь прожитой не зря. Но сделать это - совсем не просто! Ведь дирижер "играет" не сам, а через оркестр, который еще надо суметь и успеть "напитать" своими идеями. Вот почему, как правило, все значительные достижения дирижеров связаны со своими коллективами.

    

- Вместе с тем у Кондрашина в его записях малеровских симфоний есть 5-я, сделанная с Госоркестром, и она едва ли не лучшая в этом альбоме...

- Не бывает правил без исключений. К тому же Госоркестр того времени был укомплектован музыкантами более высокого класса, чем оркестр филармонии, что объяснялось более высокой зарплатой. (Кстати, до сих пор это соотношение не изменилось.) И еще: возможно, что тип энергии дирижера-гастролера в сочетании с характером музыки, по которой истосковался оркестр (ведь Госоркестр специализировался на русском репертуаре), - все это вместе и создало благоприятный микроклимат для особо удачного исполнения.

    

- Газета "Музыкальное обозрение" недавно назвала вас персоной года "за сохранение традиций оркестра". Как вы их понимаете, эти традиции?

- Не могу не воспользоваться случаем, чтобы выразить признательность людям, которые заметили и оценили мой труд. Спасибо! Хотя, думаю, было бы точнее понимать под словом "традиции" не столько сохранение традиций одного коллектива, сколько мое искреннее желание не дать умереть традиции рыцарского отношения дирижера к своей профессии, которая еще так мало изучена и почти не защищена правилами и законами.

Традиции бывают хорошими и дурными. Желательно воздерживаться от разрушения первых и не стесняться рушить вторые. Вы видите на стене кабинета своеобразный "иконостас" - портреты бывших главных дирижеров нашего оркестра, начиная с пылкого С.Самосуда. Благодаря его энергии на протяжении шести лет работы у коллектива сформировалось яркое творческое лицо. Затем оркестр перешел в руки Н.Рахлина. Современники отзывались о нем как о дирижере-виртуозе, большом артисте, не забывая при этом упоминать о его спонтанной манере репетировать. Пришедший затем к руководству оркестром К.Кондрашин - такая же легендарная фигура, как и С.Самосуд. Однако, при всем моем уважении к памяти Кирилла Петровича, не могу умолчать о том, что у него, как у всякого одержимого человека, был свой "пунктик": он был помешан на ансамблевой точности и так настойчиво добивался от музыкантов пресловутого zusammen, что в итоге это привело оркестр к некоторой выхолощенности звучания. Кондрашин посвятил воспитанию коллектива 16 лет своей насыщенной просветительской деятельностью жизни. При нем игра оркестра отличалась яркой экспрессией и особой ансамблевой гибкостью. Именно благодаря его творческой активности оркестр снискал славу пропагандиста сочинений современных композиторов. После вынужденного ухода бескомпромиссного К.Кондрашина коллектив был передан дипломатичному Д.Китаенко, который заметно смягчил жесткость атаки звука у оркестра, впрыснув в его игру приятную лирическую струю. Затем оркестром руководил В.Синайский, придавший игре музыкантов свойственную ему самому импульсивность. После него спокойный по характеру М.Эрмлер позволил музыкантам почивать на лаврах. Как видите, от типа личности главного и его творческой позиции зависит - по какому пути пойдет художественное развитие коллектива.

    

- Юрий Иванович, а при каких условиях вы согласились бы вновь войти в ту же реку - вернуться в Большой?

- Вы не первый, кто задает мне этот вопрос. Подчеркну еще раз: в оперном театре должен главенствовать примат музыки. А потому никаких специальных условий не нужно, кроме одного - полная художественная власть (и ответственность!) дирижерской коллегии. Но еще не пришло время, когда наших чиновников "попросят" проявить внимание к направлению развития национального музыкального искусства. Если ответственный руководитель скажет, что вне зависимости от политического курса в стране Большой будет под постоянным контролем правительства - разговор может стать предметным. Но так сегодня никто не может или не хочет сказать. Структура Большого очень сложна - и одному главному не поднять и не удержать на высочайшем уровне качество огромного коллектива. Примеры "подвигов" Е.Светланова и Г.Рождественского у всех еще свежи в памяти. И если бы разговор состоялся, то первым условием было бы: привлечь к работе в театре несколько знающих оперное дело профессионалов. Таких, как Т.Зандерлинг, Д.Китаенко, Э.Клас, Ю.Кочнев, А.Лазарев, В.Полянский, В.Понькин, Г.Проваторов, Г.Рождественский, В.Синайский, Ю.Темирканов, В.Федосеев, М.Янсонс (порядок алфавитный). Каждый из них, выбрав спектакль, взял бы на себя труд лично контролировать его качество. Тогда Большой смог бы вернуть себе былую славу одного из лучших музыкальных театров мира. Такой солидный подход к делу сегодня не популярен. Время изменилось - изменилось и отношение к классической музыке: мы все больше оглядываемся на Запад. Но западный стиль работы над спектаклями мне не по душе: раз-раз, пригласили солистов с разных концов света, заплатили им большие деньги, сыграли 6 - 8 спектаклей и... разбежались. Меня больше привлекает возможность целенаправленно работать с постоянной труппой и своими музыкантами. В спешке мало шансов создать что-либо действительно ценное. В общем, я - консервативно заряженная личность, и меняться в угоду моде мне ни к чему. Беда еще в том, что в современном беспокойном обществе мода слишком часто меняется. Многим людям скучно "просто жить" - они жаждут перемен! Постоянно требуются новые модные имена и новые модные идеи - даже если эти идеи по своей сути не новы... Словом, придется подождать, пока сегодняшнее новое немного постареет и выйдет из моды, а основательно позабытое старое снова понадобится под именем нового.

    

- Вернемся к оркестру. В 2005 году в его жизни произошло два важных события: новое руководство филармонии немного улучшило его материальное положение и в оркестр влился ряд музыкантов из упраздненного оркестра Понькина. Как все это отразилось на жизни коллектива, и вообще - в каком он сегодня, на ваш взгляд, состоянии?

- Генеральный директор филармонии А.А.Шалашов делает все, что может сделать сегодня, чтобы нам работалось лучше, и я ему за это благодарен. Зарплата пока еще небольшая, но...терпеливо ждем обещанных грантов. Из перешедших к нам оркестрантов бывшего второго коллектива у нас останутся те, кто впишется в стиль творческих установок нашего оркестра. Особые надежды возлагаем на талантливых музыкантов, выбранных нами на апрельском конкурсе. Для меня очевидно, что внимание правительства направлено на решение неотложных политических, экономических и социальных задач. На фоне тысяч вопиющих, требующих срочного вмешательства проблем сфера музыкального искусства выглядит сравнительно благополучной и недостаточно важной. Отсюда и отношение к ней на всех уровнях власти - "Подумаешь! Одним оркестром больше - одним меньше. Что это решает?..". И действительно, это абсолютно ничего не решает, поскольку уровень наших оркестров колеблется - от очень слабых до почти хороших. Я, например, потратил уже восемь лет жизни на то, чтобы мой оркестр выглядел прилично! У нас много удачных выступлений, бывают замечательные, а бывают и скромные. Разве так должно быть в столице? Но для создания высококлассного коллектива, работающего в любой ситуации на высочайшем уровне, необходимо одновременное сочетание сразу нескольких компонентов: талантливый главный дирижер-профессионал, достаточно высокая квалификация музыкантов, их энтузиазм, приличная зарплата и репетиционная база. Но и это не все. Сегодня, оказывается, нужен еще и менеджер! Раньше в роли менеджера выступало государство, и настолько успешно, что Запад был вынужден с завистью аплодировать уровню советской музыкальной культуры. Теперь государство почему-то поменяло ориентацию. Взяв курс на западную модель, чиновники, облегченно вздохнув, решили больше "не отвлекаться на музыку" и тем самым пустили вопрос духовного воспитания нации на самотек. Но классическая музыка - это не эстрада, способная, подобно крапиве, пышно разрастаться в любых условиях. Оркестры - не частные лавочки, а часть общей культуры нации. И дирижер - не бизнесмен, он не обязан обладать талантом продавать себя!

    

- Но ведь есть же дирижеры, которым удается быть одновременно и талантливыми администраторами?!

- Бывают счастливчики, которым это дано природой - честь им и хвала! Но такое не должно быть нормой. Чтобы в работе с оркестром регулярно добиваться успехов, дирижеру необходимо иметь время для погружения в суть именно музыкальных проблем. Дирижирование - не престижное шоу, а миссия! Руководитель коллектива обязан постоянно следить за личным творческим ростом, иначе он быстро потеряет моральное право управлять своими музыкантами. А где он возьмет время на самообразование и самоконтроль, если будет занят саморекламой или поиском денег?

    

- Чуть выше вы произнесли слово "энтузиазм". Сегодня многие считают само это понятие чем-то вроде "пережитка социализма"...

- Как брак без любви трудно назвать счастьем, так и выполненную профессионально, но не согретую теплом сердца работу не назовешь образцом высокого искусства. В результате потрясений последних десятилетий образ музыканта-энтузиаста в глазах людей заметно потускнел. Для большинства музыкантов среднего поколения время энтузиазма прошло. Старшее поколение, при помощи энтузиазма преодолевавшее трудности, тает на глазах. Молодое, которому выпадет честь этот энтузиазм возрождать, само только нарождается. Есть, правда, среди сегодняшней молодежи талантливые люди, которым хочется отдать все, что знаешь и умеешь. Но их не так много, и они еще не успели осознать необходимость равняться на высочайшие образцы исполнительского искусства середины прошлого века. Пословица гласит: "Все приходит для того, кто умеет ждать". Добавлю: и - верить! Конечно, не только верить, а с умом и упорством работать над собственным совершенствованием. Судя по той логической последовательности и степени конкретности, с которой Президент охватывает вниманием все новые сферы жизни нашего общества, можно надеяться, что в недалеком будущем многие вопросы жизни русского музыкального искусства, как и проблемы Большого театра, окажутся под наблюдением солидных людей. Это вселяет надежду и помогает жить!

ПОД ЗАНАВЕС

• ЮРИЙ СИМОНОВ: "В спешке мало шансов создать что-либо ценное"
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 14 по 20 сентября
• ХРОНОСКОП
• Человек родился