Здесь из каждого окна площадь Красная видна

Игорь НАЙДЕНОВ

В минувшее воскресенье Москва окончательно убедилась - пришла весна. Вообще-то непредсказуемое течение событий в последние годы побуждает относиться к весне с подозрением.

Во-первых, традиционное сезонное наступление трудящихся на свои права. Во-вторых, хроническое обострение политических баталий - вплоть до импичмента. Но в эти выходные мирные граждане, выглянув в окно, с удовлетворением убедились, что все-таки действуют в стране законы - законы природы: светит апрельское ласковое солнце, дует апрельский же свежий ветерок. И пока установилась эта хотя бы климатическая стабильность, народ с самозабвением предался одной из возрожденных народных традиций - массовым гуляньям.

Многие москвичи предпочли преодолеть немалое расстояние, чтобы погреться на солнышке в самом центре города - на Манежной площади. Уж как ее строили-перестраивали: новейшую историю можно изучать.

Но аура города - здесь особенная... Тут словно соединились все символы Москвы: Кремль - символ могущества и власти, изящное, сочетающее стили неоренессанса и модерна здание гостиницы "Националь" - символ знаменитого московского гостеприимства, узкие аллеи Александровского сада и Манеж - символ любви горожан к природе и искусствам. Манежная площадь с древнерусским Кремлем и европейским "Националем" - символ соединения двух культур: западной и восточной.

И в этом соединении роль Москвы - русского города и европейской столицы - очень высока. ...Лет десять назад Манежная площадь была официально-деловой, запыленной проезжей частью города. Сегодня Москва наконец-то стала принадлежать москвичам. Поэтому так много здесь детей и молодежи, поэтому так свободно и непринужденно они себя чувствуют. Поэтому здесь идет своя, такая нормальная жизнь...

Если Московский Кремль - это, говоря вульгарным языком, сердечная мышца столицы, то Манежная площадь с прилегающими улицами, улочками и закоулочками - его артерии, вены и капилляры, по которым течет осязаемая городская жизнь. Особенно остро это ощущается, когда поднимется вдруг северо-западный ветер (по области туман) и пронесет по Тверской в сторону Александровского сада ароматы елисеевских деликатесов, смешанные с едва ощутимыми запахами весны, французского парфюма и приезжего люда. Запахи иногда так много говорят о городе! Чем пахнет здесь, в центре Москвы, пожалуй, не определит даже сам мэр: стерильными "белыми воротничками" от Гуччи или Труссарди или дешевой шаурмой; красивыми, безумно красивыми женщинами или интеллигентными бомжами, которые - где еще такое встретишь? - обращаясь за копейкой, говорят "мил человек" или "сударыня"; пневматическим XXI веком или патриархаикой века XIX. Стоит только - нет, не повернуть, просто потерять равновесие, сделав одной ногой шаг подлиннее, и ты незаметно для себя вырываешься из-под власти рекламных слоганов и оказываешься в хитросплетениях московских переулков. "Центровые" московские улицы и переулки особенные, загогулистые и кривоколенные. По ним можно бродить бесконечно, закладывая такие виражи, что Питеру, например, даже не снились. Там угол не очень-то срежешь, а если по первопрестольной привычке вдруг захочется это сделать - ничего не выйдет. Только почувствуешь себя той самой бестолковой школьной крысой, которая всю свою жизнь бегает по углам и нечто геометрическое делит пополам.

Нет, правда, если и осталось что-то по-настоящему московское, то оно в этих дворах. Здесь из каждого окна площадь Красная видна. Воспетые литературой "оттепели" коммуналки и их пока еще "не расселенные" интеллигентные обитатели-старожилы с бассетами и котами в шлейках; по-прежнему играющие в "казаков-разбойников" (современный вариант: югославов и натовцев) Сережки с Моховой. Здешний воздух окультуривает даже самых непроходимых из новых русских. Недаром же это, пожалуй, единственное в городе место, где автомобилисты уступают дорогу пешеходам. Ну, хорошо, я погорячился: где автомобилисты уступают дорогу пешеходам с детьми и инвалидам при левом повороте.

Здесь все самое-самое. Самая продвинутая молодежь - журфаковская и театральная, которую, как и двадцать лет назад, называют центровой. Самые лихие извозчики (по-нашему - самые крутые таксисты, спрашивается, что с тех пор изменилось, за исключением размеров озоновой дыры) и самая дорогая парковка. Что делать - центр, в центральную часть многих европейских столиц въезд вовсе запрещен. Это по спальным районам нужно мчаться со скоростью взлетающего страуса, чтобы не задремать за рулем от типовых видов. А по центру Москвы надо похаживать эдак вразвалочку, иначе прозеваешь какого-нибудь охраняемого государством атланта, нависшего над удивленными растениями и пешеходами. Это, кстати, многие стали понимать, и идея превратить центр Москвы в пешеходную зону все чаще материализуется в слова городского начальства и представителей творческой интеллигенции. Надо полагать, слова таким же естественным образом материализуются в дела, к тому же есть, как говорится, прецеденты - Арбат и Камергерский переулок.

К слову, о названиях улиц. Это удивительно, но москвичи практически безболезненно приноровились к новым именам. Вернее, хорошо забытым старым. Некоторые, конечно, говорят еще: "Свернешь на Огарева" или "Параллельно Белинскому", - однако таких немного. Большинство же горожан уже хорошо знают, какую улицу переименовали и как она теперь, по-дореволюционному, называется. Хотя и не все до конца понимают, зачем, по большому счету, это нужно было делать.

Наверное, жизнь в центре огромного европейского города и должна быть такой: яркой и не всегда логически объяснимой. Яркой - как иллюминация на той еще улице Горького, которую "ходили смотреть" семьями на октябрьские и майские праздники. Необъяснимой - как живые голуби на руке бронзового Юрия Долгорукого, которые кажутся продолжением памятника и без которых основателя Москвы таковым вроде уже и не назовешь.

ГОРОДСКОЙ ПЕЙЗАЖ

• Здесь из каждого окна площадь Красная видна