Чрезвычайное советское искусствоведение

60 лет назад закончило работу Бюро экспертизы ЧГК

Материал подготовили Михаил БОДЕ
и Сергей КУЗАКОВ
Фото Давида ТРАХТЕНБЕРГА
и ИТАР-ТАСС

Петергоф. 1943 г.

Поводом для обращения к документам более чем шестидесятилетней давности послужил вновь обозначившийся интерес к проблеме реституции, связанной с последствиями Второй мировой войны. Не затрагивая вопросов чисто политического характера, мы бы хотели дать читателям представление об изначальной ситуации в этом деле и привести мнения тех специалистов, которые первыми, буквально по горячим следам, обратились к этой теме.

Деятельность Бюро экспертизы Чрезвычайной государственной комиссии - уникальное явление в нашем культурно-политическом прошлом. За пятилетний срок своей работы (с 1943 по 1947 год) бюро, в состав которого вошли известные историки искусства, художники, архитекторы, музееведы и архивисты (а периодически с ним сотрудничало более 50 специалистов), рассмотрело огромный, ранее не затрагивавшийся корпус тем, связанных с культурным наследием. Некоторые из них, такие, как обсуждение приоритетных для истории и культуры произведений и памятников, возможно, косвенно отразились в ставшей издаваться с начала 1950-х годов многотомной "Истории русского искусства" (под редакцией И.Э.Грабаря и В.Н.Лазарева). Другие, как музейная инвентаризация и учет, как известно, и поныне остаются проблемами. К тому же проблемному ряду нужно отнести и дебаты по поводу реставрации или реконструкции поврежденного памятника или же строительства на его месте нового здания. То есть споры охранителей-историков и амбициозных архитекторов и застройщиков своими корнями уходят в прошлое.

Одну из главных трудностей для бюро представлял вопрос об оценке произведений в денежном выражении, о котором советские эксперты, оторванные от мирового художественного рынка, имели весьма смутные и порой курьезные представления. Между тем подсчитать и оценить утраты требовалось как можно скорее, поскольку сразу же по окончании войны советское руководство предполагало начать с союзниками переговоры о компенсации своих культурных потерь за счет Германии и ее сателлитов. Как известно, этот "круглый стол" так и не состоялся, и процесс "возмещения" пошел самыми разными путями.

Из обширного корпуса стенограмм заседаний Бюро экспертизы, хранящихся в Государственном архиве РФ (фонд № 7021), мы выбрали одну из самых показательных, относящуюся к 24 декабря 1943 года. Это - первая публикация. Из-за большого объема мы ее приводим в сокращении.

ДОСЬЕ

2 ноября 1942 года указом Верховного Совета СССР была создана "Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР". В состав комиссии вошли: секретарь ВЦСПС Н.Шверник (председатель), член Политбюро ЦК ВКП(б) А.Жданов, академики Н.Бурденко, Б.Веденеев, Т.Лысенко, Е.Тарле, И. Трайнин, митрополит Киевский и Галицкий Николай, писатель А.Толстой и летчица В.Гризодубова. 16 марта 1943 года Положение о ЧГК было утверждено Постановлением № 299 СНК СССР, подписанное И.Сталиным. Для составления описей утраченных или похищенных произведений искусства и памятников культуры, а также их оценки 8 сентября 1943 года при ЧГК было создано Бюро экспертизы во главе с академиком живописи и искусствоведом И.Грабарем. В состав бюро входили: доктора наук В.Лазарев, С.Толстов, В.Вильямс, В.Шульгин, академик архитектуры Б.Иофан и др. За время своей работы Бюро экспертизы составило 23 тома описей предметов искусства, похищенных или уничтоженных гитлеровцами. В 1945 - 1946 годах многие материалы ЧГК (в том числе и Бюро экспертизы) были переданы на Нюрнбергский процесс в качестве обвинения и доказательств советской стороны.

Грабарь Игорь Эммануилович (председатель бюро, художник, доктор искусствоведения, действительный член АН СССР): Мы сейчас принимаем всяческие меры к тому, чтобы осуществить пожелание, высказанное на предыдущем совещании, чтобы добиться расценок, приуроченных к Версальскому мирному договору. Пока этого сделать не удалось. В Москве для этого не нашлось материалов ни в Ленинской библиотеке, ни в библиотеке НКИД (Народного комиссариата иностранных дел. - Ред. ). Придется доставать их в Лондоне. Этим делом согласился заняться академик Тарле. < ... >

Мне известно, что часть ленинградских архитекторов стоит на той точке зрения, что здания, сильно разрушенные в результате военных действий, не должны восстанавливаться, а должны быть снесены, а на их месте построены новые здания в советском стиле. Есть такая установка у ряда архитекторов, обуреваемых зудом творчества. К ним относятся такие здания, как Петергофский дворец, от которого остались не только стены, но и карнизы. Его можно было бы восстановить. Не важно, будем мы восстанавливать эти здания или нет, но важно, чтобы немцы были уверены, что мы их будем восстанавливать. Когда эта болтовня со стороны стремящихся строить архитекторов дойдет до немцев, то это окажет нам плохую услугу. Поэтому, я думаю, надо, чтобы эта болтовня не распространялась: она не на нашу мельницу льет воду. Немцы сразу же подхватят (найдутся люди, которые сообщат): ага! - не собираются восстанавливать, зачем же тогда высчитывать, сколько будет стоить восстановить. < ... >

Белехов Николай Николаевич (главный архитектор Госинспекции по охране памятников Ленинграда): Относительно точки зрения архитекторов, одержимых зудом строительства. Эта точка зрения неминуема, она будет иметь сторонников. В Лондоне идет открытая борьба и открытое обсуждение в печати - восстанавливать или не восстанавливать разрушенные здания, в какой степени допустить реставрационный принцип или новое строительство. Когда встает вопрос о восстановлении Петергофского дворца, то архитекторы-новаторы считают, что на его месте следует создать новый ансамбль, потому что иначе будет копия. Нужно ли копировать? - вопрос этот будет возникать и разрешать его будет, очевидно, правительство. Такие разговоры поднимались, и если они дойдут до немцев, они сослужат нам плохую службу, с этим надо согласиться. Но в Англии этот вопрос обсуждается открыто. < ... >

Академик И.Грабарь

Лазарев Виктор Никитич (доктор искусствоведения, профессор МГУ, с 1924 по 1936 главный хранитель картинной галереи ГМИИ): Было мое предложение дифференцировать мемориальные здания.

Грабарь: Мы к этому вопросу вернемся. Мы говорим пока о памятниках искусства. Тут другой принцип. А теперь спросим, как в Ленинграде с памятниками мемориального значения?

Белехов: < ... > Для зданий мемориального значения берется коэффициент 10. Если для дома, где жил Некрасов, взят коэффициент 10, то такой же коэффициент взят для дома, где жил Ленин, для здания Профсоюзов?

Грабарь: Должна быть разница между ними. < ... >

Шульгин Виктор Николаевич (профессор, старший научный сотрудник Музея Революции в Москве): Еще одно замечание. Я присоединяюсь к мнению, что здание, в котором жил Некрасов, и здание, где жил Ленин, - не одно и то же. Тут должна быть различная оценка.

Белехов: Где больше и где меньше?

Грабарь: Конечно, для Ленина больше.

Лазарев: Это понятно. Дом, где жил Лесков, будет расцениваться ниже, чем дом, в котором жил Пушкин. < ... >

Белехов: Один вопрос. Очень легко по именам сделать градацию. Возьмем Ленина. В одном доме он написал важную статью, имеющую большое значение, а в другом - только посидел. Когда возьмешь во внимание все эти вещи, то получится сложная система. Нужна ли она? < ... >

Грабарь: Так, теперь перейдем к живописи и скульптуре.

Белехов: < ... > За основу берется стоимость произведения, его воссоздания в копии и затрата во времени.

А.Менцель. "Концерт для флейты" (фрагмент)

Грабарь: Например, уничтожен Рембрандт?

Белехов: В основу стоимости кладется стоимость холста, подрамника и художественного труда.

Грабарь: Это же в корне неправильно.

Белехов: Стоимость художественного произведения, количество общественно-необходимого времени, которое затрачивается на воссоздание подобного произведения.

Грабарь: Вы считаете, что воссоздать Рембрандта можно?

Белехов: Условно, конечно. На эту цену нужно надбавить коэффициент, причем коэффициент берется: по содержанию самой живописи (портрет, композиция, пейзаж и т.п.) и др. признакам. У нас всего 5 групп. Эти 5 групп влияют на исходную цену.

Грабарь: Пейзаж легче, чем портрет, чем сложная композиция.

Белехов: Композиция с фигурой, при равных условиях, ценится больше, чем пейзаж и эскиз.

Пять групп следующие: 1) композиция с фигурой, 2) портрет, 3) пейзаж и натюрморт, 4) подготовительный материал (этюды, эскизы и т.д.), 5) монументальная живопись (фрески, мозаика и т.д.). Это то, что влияет на исходную цену.

Грабарь: Если этих групп 5, то каждая из них либо больше, либо меньше. Хотелось бы услышать градацию.

И.Репин. "Запорожцы пишут письмо турецкому султану" (фрагмент)

Белехов: /Зачитывает градацию/ Все иностранные материалы по Эрмитажу будут браться по каталогам международных аукционов, а русские не входили в каталоги. У нас цены взяты только на русские, остальные, как я сказал, имеют международные цены. Художники у нас разбиты по категориям. К первой категории у нас отнесены такие художники, как Репин, Матвеев, Никитин /перечисляет/. В пейзаже - Алексеев, в мозаике - Ломоносов. Во вторую категорию отнесены - Антропов, Аргунов, Соколов /перечисляет/...

Лазарев: У вас Никитин в первой категории, а почему Антропов во второй, чем он хуже?

Грабарь: Антропов хуже тем, что у него множество произведений, а у первого - редчайшие. Это еще невыясненная фигура, но Никитин правильно отнесен к первой категории.

Белехов: В третьей категории даем Воронихина, Шибуева /перечисляет/. В четвертую входят все остальные.

Грабарь: Куда отнесены Кипренский, Брюллов, Венецианов, Иванов, Серов?

Белехов: Они отнесены к первой категории. Ярошенко идет во второй.

Грабарь: Куда вошел Врубель?

Белехов: В первую.

Шульгин: А Куинджи?

Белехов: Во вторую. Кустодиев идет в первую.

Грабарь: Это неверно.

Лазарев: А Левитан?

Белехов: В первую. < ... > Портреты делятся на малые, средние и портреты большого размера. Величина их влияет на исходную цену. Исходная цена для портрета первой категории малого размера от 1500 до 4500 руб., большого - от 5000 до 18 000 руб. В исходную цену входит стоимость холста и работы. < ... > Исходная цена слагается из стоимости материала и заработной платы художника в течение трех месяцев. Это взято, исходя из заработка художника 300 рублей в месяц.

Лазарев: Какой художник может жить на 300 рублей в месяц?

Грабарь: Таких художников нет.

Лазарев: Заработок художника-копииста выше.

Белехов: Стоимость портрета Толстого работы Репина получается 509 тысяч рублей, "Запорожцев" - его же - 5 702 тысячи рублей, Алексеева "Вид Английской набережной" - 457 тысяч рублей. Картина по второй категории - Крамской "Портрет Соловьева" - 108 тысяч.

Грабарь: Есть реальная цена и цена, полученная разными, кажется, очень убедительными предпосылками, но все-таки полученная путем комбинирования различных соображений, но нереальная. Что такое реальная ценность? Это цена, которую платят государственные закупочные комиссии, та цена, которая котируется в государственном антиквариате. Эти цены тоже испытывают известные колебания, поскольку вещи сюда приносятся в порядке комиссионном. Чаще всего магазин корректирует цены. Я хочу сказать, что в расценках есть какая-то объективная истина. Эти расценки реальны. Если на рынке появится портрет-уникум, то рынок все же может сказать, сколько он будет стоить. Я в течение 15 лет стоял во главе Третьяковской галереи. Я был несменяемым членом закупочной комиссии. На выставке Крамского, организованной в Третьяковской галерее, на выставке Репина, организованной в Москве и Ленинграде, появились новые замечательные произведения, которые продавались. Совнарком ассигновал 500 тысяч рублей на приобретение всех вещей Репина, которые согласятся продать. Было куплено много вещей. А тут выходит, что один портрет будет стоить 500 тысяч рублей. Это фантастическая цена. Это совершенно неверная оценка, и нас могут поднять на смех. У нас, кроме государства, покупают картины еще несколько артистов, например, эстрадники - Русланова и другие, да еще члены дипломатического корпуса. Они вывозят картины за границу, а там уже цены известные. 500 тысяч - цена небывалая!

Предположим, что погибла известная картина Репина "Иоанн Грозный" (убийство сына). Можно поднять вопрос, что это - национальный памятник. Понятно, тут подход был бы закономерный. Но вообще расценки по ценнику высокие. Как все это будет преломляться в периферийных музеях, в головах заведующих музеями? Это в корне неправильно. < ... >

Рыночная цена определяется не капризом. Она имеет два твердых основания - спрос и предложение. Мы сейчас в торговле художественными произведениями не можем не учитывать всего этого. Мы знаем, что этюды Репина продаются за 5 - 6 - 7 тысяч рублей, не больше. Брюллов ценится дороже. Из Репина недавно продали блестящий портрет за 8 тысяч рублей, а Норцов купил женский портрет Брюллова за 20 тысяч. Хорошо, что купил он, а не иностранцы.

Вы спрашиваете, как это происходит? Это закономерное явление, поскольку у нас есть торговля, и тут нет вмешательства государства в существующие расценки. < ... >

Белехов: < ... > Цены, существовавшие на произведения искусства внутри страны, не могут приниматься во внимание, ибо цены закупочной комиссии и Антиквариата чудовищно занижены. Рынок наших художественных вещей отличается от рынка 5/6 частей мира.

Вы говорите, что если появится Репин за 1 млн рублей, то его никто не купит. За границей покупают. Внутренний рынок не может служить измерителем. Мы даем у себя цены международные. Мы даем их для внешнего мира. Портрет работы Репина за 500 тысяч рублей купит американский миллиардер.

Грабарь: Не купит!

Белехов: Если даже не купит, то ведь мы говорим не о покупательской цене, а о национальной стоимости Репина, его "Бурлаков", "Запорожцев". Это - наш дух, эти произведения вообще не имеют цены, они дороже любых денег и условно только мы признаем, что это стоит 5 млн рублей. В отношении же других вещей, то они идут по высшей категории. Мы проводим единую систему, единый метод под свою оценку. Здесь нужно сопоставлять с золотым рублем, с международными ценами. Мы считаем, что эти цены вполне приемлемы для тех покупателей, которые существуют. Почему дипломатический корпус скупает наши ценности, скупает их катастрофически? Да потому, что у нас заниженные цены.

Самое главное - это то, что цены наши национальные, а не покупательские. По архитектуре тоже цены выше, мы там берем коэффициент за национальный ущерб, за оскорбление, если сказать условно.

Грабарь: Я бывал за границей и точно знаю, какие цены там существуют. Если они несколько и видоизменились, то очень немного. Наши русские художники за границей котировались слабо. Вообще, надо сказать, что цены на художественные произведения средних художников и французских, и итальянских, и немецких - средние. Очень высокие цены существуют за границей на произведения единичных художников, в частности, на импрессионистов. Но их вообще немного, цены на них чрезвычайно высокие. Русских художников до сих пор трактовали как малоценных. Достаточно сказать, что в Лувре нет произведений русских художников. Там нет Репина и Сурикова, в то время как многие художники, со дня смерти которых едва прошло десять лет, уже перешли из Люксембургского музея в Лувр. Я не хочу сказать, что так будет всегда, но пока это так. < ... >

Мы можем очень высоко ценить наши произведения, мы можем их не продавать, но если они уничтожены, то компенсация за них должна быть произведена в рамках реальных цен, а не фантастических, которых никто не признает. Эта система должна быть отвечающей реальной стоимости. По ценнику выходит, что портрет Толстого оценивается в 500 тысяч, это в советских рублях, а сколько будет в долларах?

Лазарев: 125 тысяч долларов.

Грабарь: Немыслимая цена! Самая высокая цена, которую могут заплатить, будет от 5 до 10 тысяч долларов.

Белехов: Если перевести в золотые рубли - 2000 рублей.

Грабарь: Правильнее будет расценивать художественные произведения по рыночным ценам довоенного времени на золото. Мы так и сделали. Цены легко найти в любом справочнике, в любом каталоге.

Лазарев: Когда получал Семирадский 200 тысяч рублей за картину?

Грабарь: Никогда не получал. Он получил за свою "Фрину" 50 тысяч рублей. Эту сумму уплатил Александр III. Для других художников это было оскорблением. За "Покорение Сибири Ермаком" было уплачено 30 тысяч рублей.

Лазарев (Белехову): Я также сомневаюсь в реальности ваших цен. Игорь Эммануилович разговаривает с вами на профессиональном языке. < ... > Не может быть, чтобы за "круглым столом" нам эти цифры утвердили. Я одно время согласился с принципом вашей оценки. Вы производите дифференциацию - на маленькие, большие и средние. Я считаю, что натюрморт не дешевле исторической композиции. Для Шардена стоило большего труда написать маленькую вещь, чем историческую композицию. Но когда вы зачитали свои результаты, то стало ясно, что не стоит разговаривать. Вы труд художника расцениваете в 300 рублей в месяц, а доходите до стоимости произведения в 500 тысяч рублей. Я считаю, что труд художника надо ценить не ниже 1500 рублей в месяц, а "Запорожцев" - в 50 000 рублей. < ... >

Нужно сделать шкалу по художникам. Известно, что за Перова в 1912 году платили 5000 рублей, а потом платили 12 000 рублей. И нужно оценить от 5000 до 12 000 рублей. Это будет единственно правильным решением.

Грабарь: Я совершенно согласен с вами. Но тут надо заметить следующее. При оценке зданий мы исходили из стоимости материала. Там стоимость не копейки, а сотни тысяч рублей, а тут - холст, кисти, краски, просто смехотворная стоимость. Мы должны отказаться от этого. Если еще мрамор и гипс влияют на стоимость скульптуры, то здесь - пустяки. Надо сказать, что портрет работы Репина стоит "от" и "до". Одна вещь может не стоить и 5000 рублей, а другая стоит 30 000. Тут должен быть другой подход. В магазинах есть расценки на произведения художников. Там вы найдете цены "от" и "до". Их можно расценить, как сказал Виктор Никитич, в ценах 1913 года. Нам эти цены выгоднее. Цены на произведения русских художников имеются. В течение 20 лет я покупал их на золото. Записи сохранились. Каждая картина, купленная для Третьяковской галереи, имеет свою цену. То же самое и в Русском музее. Это - единственно правильный подход, а все остальные - заумные. < ... >

Шульгин: Все сказанное правильно, за исключением одного момента. Нужно ли ориентироваться на цены 1913 года? Как будто бы да, нужно, поскольку цены тогда были выше, чем сейчас. Но удельный вес России того периода был в мировом масштабе иной, чем сейчас. Вы совершенно правы, когда сказали, что тогда не было русских картин в Лувре, что теперь это изменится. Почему бы не использовать выгодную ситуацию на мировом рынке. Рыночные цены колеблются в зависимости от того, каков удельный вес той или иной страны. Теперь наш престиж резко возрос, это мы должны учитывать. Не случайно, что произведений русского искусства в Лувре нет, а разве там картины лучше репинских? Совсем нет, по другим соображениям. Теперь Репин пойдет в Лувр, в другие картинные галереи, и в личные в том числе. < ... >

Белехов: Мы начали с того, что брали цены 1913 года. Тут мы пользовались материалами Русского музея. Оказывается, все случайно. Более модный художник, который встал сейчас на свое историческое место, ценился в то время дороже другого, вещи которого значительно лучше, а продавались в то время дешевле. Критерия нет. Когда стали сопоставлять, получилась ерунда. Мы стали искать другие пути. Пришли к заключению, что следует сделать шкалу, затем брали во внимание тему, и появились коэффициенты. < ... > То, что предлагает тов. Лазарев, это только торговая сделка. Мы будем говорить на торговом языке. Но мы не продаем и не покупаем < ... >, мы имеем дело с политической значимостью. Мы должны исходить из нашей национальной принципиальной установки. Мы считаем, что Репин является нашим основным, наиболее популярным художником. На его уникальные произведения мы должны назначать уникальные цены. Мы говорим, что тут нам нанесен ущерб огромной важности, нанесен ущерб нашей культуре. Как бы ни ценили за границей это явление, для нас это так.

Возьмем передвижников. Они никогда за границей не ценились. С точки зрения мастерства это вещи проблематичные, но как явления нашей культурной и политической жизни - это момент огромной важности. Как мы должны тут предъявить наш ущерб? < ... >

Лазарев: Почему при оценке зданий вы рассуждаете по-деловому, а тут эмоционально?

Белехов: Там мы имели дело с материальными ценностями, более легко определимыми. < ... >

Алмазов Юрий Александрович (музеевед, заведующий отделом Музея народов СССР): Мы прежде всего отказались от всякой арифметической механики. < ... > Мы дали те показатели, которые учитываются при оценке произведения: автор и его роль в истории искусства, качественный уровень каждого объекта, затем значение данного произведения в истории русского искусства, затем такой признак - наличие или отсутствие подписи и, наконец, значение изображенного лица или события, или то, что мы называем мемориальным моментом. < ... >

Мы подошли широко. Иконы расценены по XIII век включительно. Они выделены и считаются уникальными, и должны быть расценены Экспертной комиссией. Икона XIV века большого размера расценивается от 5000 до 50 000 рублей (есть уникальные, "Владимирская"). Иконы среднего размера - от 1000 до 15 000 рублей. Небольшие иконы - от 500 до 5000 рублей (рубли 1927 года).

Дальше идет парсуна - от 10 000 до 25 000 рублей. Выделены художники ведущие, другие сгруппированы в особую группу. Вещи, написанные маслом (законченные), - от 2000 до 5000 рублей, эскизы, рисунки - от 1000 до 2000 рублей, небольшие - 2 - 3 тысячи рублей. < ... > Названы мастера XVIII века и крупные художники. Более поздние (зачитывает). Художники первой половины XIX века взяты индивидуально. Венецианов - от 5000 до 15 000 рублей (капитальные работы), небольшие - от 2000 до 5000 рублей, затем от 1000 до 3000 рублей, эскизы, рисунки - от 500 до 1000 рублей. Брюллов - от 5000 до 200 000 рублей (капитальные работы), небольшие - от 3000 до 10 000 рублей, этюды, эскизы маслом - от 1000 до 3000 рублей (зачитывает). Вторая половина XIX века. Перов - от 5 до 10 тысяч рублей (читает). Серов - капитальные вещи - от 5 до 25 тысяч рублей (наравне с Суриковым).

Лазарев: Как идут "мирискусники"?

Алмазов: Бенуа - от 1500 до 5000 рублей.

Грабарь: Примерно мы имеем представление. Это как раз применительно к тому, что мы говорили, что лучше всего иметь определенные расценки. Но тут у меня есть опасение или недоумение - каким образом примирить некоторые вещи. Цены примерно такие, какими они были в 1913 году, за некоторым исключением. Например, в 1913 году если бы появилась вторая картина Фирсова, то я бы дал за нее 20 000 рублей. Цена на золото, считая, что это высший образец данного автора. Ни Третьяковская галерея, ни Русский музей не покупали картин второго сорта. Цены были действительно такими. За иконы, например за "Избранных святых", заплачено 10 000 рублей. Это казалось большой ценой. У нас были тогда конкуренты - московские купцы, которые перебивали у нас и платили по 30 000 рублей. Теперь купцов нет, и цен таких не существует. В Антиквариате можно купить дешевле... в 2 - 3 - 5 раз дешевле и на советские деньги. Блестящего Брюллова можно купить за 8000 рублей. Вот как примирить цены 1913 года с фактическими ценами сегодняшнего дня, которые дипломатическому корпусу хорошо известны. < ... >

Кряжин Иван Петрович (зам. директора НИИ музейной работы Наркомпроса РСФСР): Мы сначала пошли по пути представления стоимости в ценах сегодняшнего дня. Но получились баснословные цены. Мы можем написать любую цифру, взяв ее с потолка. Но когда эти цены будут обсуждаться с людьми, знающими рынок, и будут судить о рынке по предшествующим годам, то мы поставим наших товарищей на конференции в затруднительное положение. Там будут исходить из определенных цен, которые известны. < ... > Если заграничные представители и скажут, что цены сегодняшнего дня такие-то, то мы должны их отводить, так как они не являются показательными, сама обстановка войны не может создать нормального суждения. Я стою за цены 1913 года, по ним имеется материал. < ... >

Шульгин: То предложение, которое делает представитель Наркомпроса (Кряжин. - Ред.), больше устраивает. Но меня беспокоит вопрос о ценах 1913 года как о ценах определяющих. Здесь будет сквозить мысль, что мы становимся на позицию купли и продажи. Мы говорим: место данного художника в истории искусства. Для нас Репин - это все равно, что для французов художник...

Реплика с места: Матисс.

Шульгин: Таким образом, мы отказываемся от того, как расценивают наши художественные произведения, а предлагаем такую точку зрения: для вас художник такой-то, а для нас - Репин. Нельзя ли провести такую мысль? < ... > Цену Репина перевести на цену известного немецкого художника XIX века. Как если бы русская живопись ценилась как германская. Этого нет, германская ценится выше. Поэтому желательно перевести Репина на художника, которого они ценят так же, как мы Репина.

Лазарев: Например, на Менцеля. За Менцеля заплатят 50 000 марок.

Грабарь: Если сделать так, то выйдет примерно такая же расценка.

Шульгин: Мне кажется, что выйдет выше.

Грабарь: На немецких художников в самой Германии цены как на Рембрандта. Но тут особых выгод мы не получим, примерно будет одно и то же. < ... >

Особенно тщательно надо будет подойти к расценкам, когда берем эквивалент, тут не может быть никаких фантазий, так как все точно известно: сколько вещь стоила, когда покупали, и сколько она стоит теперь. "Сикстинскую мадонну" мы можем сейчас точно расценить применительно к рынку.

Лазарев: Нет ли смысла лучше ориентироваться на цены 1927 года? Политически удобнее будет говорить о ценах 1927 года. < ... >

Белехов: Все нужно ценить в советских рублях, получить официальный перевод и затем коэффициент. Это для провинциальных музеев. Эти цены могут быть, они соответствуют покупным ценам западноевропейского рынка. Но здесь нет национального коэффициента.

Грабарь: Его не может быть.

Белехов: Почему?

Грабарь: Это начинается фантазирование. Национальная гордость необходима, но все переводится на презренный металл - на золото. Я понимаю, что для провинциальных музеев легче все расценки производить в советских рублях. Но мы никак в советских рублях расценок дать не можем. Нам нужно расценивать не только наши вещи, но и там и тут, и все расценивать, и только тогда эквиваленты будут иметь реальную ценность. А там все на золото. < ... >

ПУБЛИКАЦИЯ

• Чрезвычайное советское искусствоведение
  60 лет назад закончило работу Бюро экспертизы ЧГК