ВЛАДИМИР ГАЛУЗИН: "Абсолютно ни от кого не завишу, только от Бога"

Беседу вела Ольга РОМАНЦОВА
Фото ИТАР-ТАСС

В.Галузин - Герман в сцене из спектакля "Пиковая дама"

Недавно в Москве после более чем двухлетнего перерыва выступил один из наиболее известных и востребованных в мире российских певцов Владимир ГАЛУЗИН - обладатель столь редкого сегодня драматического тенора. В прошлом номере "Культура" уже писала о его концерте в Зале имени П.И.Чайковского. После концерта корреспонденту газеты удалось взять у певца интервью.

    

- Владимир Васильевич, почему вы так редко выступаете в Москве?

- У меня очень много работы: я только что пел в Мадриде и сейчас лечу в Парму на репетиции "Отелло". Обычно я никогда не пою, сразу сойдя с самолета, я так не умею. Мне нужно минимум три дня, чтобы восстанавливаться. Поэтому я не только в Москве, но и в Петербурге бываю редко.

    

- Но вы же выступаете на фестивале "Звезды белых ночей"?

- Так сложилось, что Мариинский театр в это время регулярно приглашает меня петь в своих спектаклях. Поэтому я оставляю свободным середину или конец июня, зная, что театр мне что-нибудь предложит. В Москве Большой театр еще строится, стройку обещают закончить в 2008 году, возможно, к тому времени мы о чем-то договоримся.

    

- Вас называют лучшим в мире Германом, Отелло и Калафом. Но, насколько я знаю, в вашем репертуаре есть еще десятки партий. Вам не хочется исполнять их на сцене?

- Эти партии поют очень многие. И так как интенданты оперных театров считают каждую копейку, они предпочтут пригласить певца, у которого гонорар гораздо ниже, чем у меня, и я потеряю работу. Я не завишу от рекламы и, чтобы уменьшить себе конкуренцию, выбрал самые тяжелые партии: Отелло, Германа, Калафа. В мире не так много певцов, способных справиться с ними.

    

- Вы боитесь конкуренции?

- Конкуренция - очень хорошая вещь. Она подстегивает человека, заставляет его поддерживать форму. К сожалению, сейчас у меня нет конкурентов. Это факт. Были бы, я бы назвал вам их имена. Меня заставляют поддерживать форму мифы, которые обо мне ходят. Например, когда я приезжаю куда-нибудь, от меня ждут чуда: я должен спеть так, чтобы не обмануть ничьих ожиданий. И так в любой стране. Это тяжелый груз. Не думайте, что я настолько самоуверен, просто я только так могу удержаться на плаву. Никто никогда не делал и не сделает мне рекламу, приходится воевать самому. Я не питаю на свой счет никаких иллюзий и стараюсь трезво себя оценивать.

    

- И критиковать?

- Конечно. Если хвалить себя, можно заканчивать карьеру.

    

- Так поступают далеко не все оперные звезды...

- Я не считаю себя оперной звездой. Человек, который так к себе относится и верит только похвалам, мгновенно останавливается в развитии. Он никогда не продвинется дальше и не вырастет, как ребенок, у которого врожденный рахит.

    

- Как вы относитесь к своим записям? Слушаете ли вы их?

- Старые записи никуда не годятся. Нынешние пиратские или технические - те, что делают из-за кулис или из зала, несовершенны. Для меня это просто наглядный материал: я смотрю их и вижу, что я делаю на сцене, анализируя, что нужно будет сделать в следующий раз, вот и все. Я вообще отношусь к записям скептически. Представьте себе: вы берете, вставляете микрофон в скрипку Страдивари и слушаете ее звук через микрофон и динамик. (Я не сравниваю свой голос со скрипкой, просто привожу пример.) По-моему, это нелепо, и никто этого никогда не сделает. А певцы соглашаются петь перед микрофоном. По-моему, он ужасно запудривает всем мозги и уши. Раньше везде была естественная акустика: люди слышали, как человек поет на самом деле. А на записях голос трансформирован микрофоном, его можно заставить звучать как угодно. С этим связано исчезновение вокальной школы, вкуса и правильного представления об опере.

    

- Вам кажется, что вокальная школа исчезает?

- Она исчезает просто катастрофически. Сейчас появилась новая итальянская школа... Но это очень долгий разговор.

    

- Где вы научились так играть на сцене?

- Я прошел хорошую актерскую школу в Новосибирске, и она до сих пор мне помогает. Мне повезло: после консерватории я попал в Новосибирский музыкальный театр, где мне пришлось как следует потрудиться. Там нас учили существовать на сцене, как в драматическом театре. Я до сих пор помню эти уроки.

    

- Вы считаете, что оперным певцам не надо заниматься рекламой, сниматься в клипах или соглашаться стать лицом какой-нибудь фирмы?

- Что вы? Я нормально отношусь к рекламе. Просто одному Бог дает одно, а второму - совсем другое. Не надо завидовать тому, что дано не тебе. Каждому - свое. Те певцы, связанные с рекламой, не свободны. Они - жертвы этой рекламы и должны рассказывать журналистам обо всех подробностях своей личной жизни. А если кто-то подписал эксклюзив с какой-то фирмой, то обязан давать концерты и заниматься тем, что нужно руководству этой фирмы. Я счастлив, что ни от кого не завишу и делаю все, что хочу. Я абсолютно ни от кого не завишу, только от Бога.

    

- Правда ли, что вы вступаете в конфликты с оперными режиссерами?

- В последнее время я смирился. Я же не могу, подписывая контракт, диктовать, кто будет дирижером или режиссером-постановщиком оперы. Это просто смешно. Бороться должен не я, а зрители, которые не придут на спектакль. Они не понимают, что, придя на спектакль и освистав режиссера, они только сделают ему рекламу. Все оперные режиссеры живут за счет таких скандалов. А скандал, когда Роберто Аланью освистали и он демонстративно ушел со сцены, сделал Аланье мировую рекламу. Раньше где-нибудь в Уругвае или Парагвае никто не знал, что есть такой певец - теперь знают. Публика должна поступать иначе: не покупать билетов, не приходить на спектакль. Театр, столкнувшись из-за этого с финансовыми проблемами, задумается: стоит ли приглашать этого дирижера или режиссера?

    

- Вы женаты на иностранке. У вас есть возможность дома разговаривать с кем-нибудь по-русски?

- Конечно. Мои дети говорят по-русски, в Германии живут мои родственники. Если кто-то не умеет говорить по-русски, я пытаюсь говорить по-французски.

    

- Вы не тоскуете по России?

- Раньше возникала ностальгия оттого, что человек, уехав из нашей страны, больше не мог туда вернуться. Сейчас, если я совсем затоскую, можно приехать в Питер, у меня там живут родственники. Работа певца связана с разъездами по всему миру. Сейчас у российских театров появилось больше возможностей. Не исключено, что меня смогут пригласить поработать в Россию.

МУЗЫКА

• ВЛАДИМИР ГАЛУЗИН: "Абсолютно ни от кого не завишу, только от Бога"
• Я тебя слепила из того, что было
• Несгоревшие, но забытые
  В Камерном зале ММДМ завершился цикл "Три века с кларнетом"
• Карнавал и море
  В Светлановском зале прошел вечер русско-греческого искусства

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Реквием от Теодора
• Оркестр рассказывает сказку