Какой балет мы потеряли

Николай Боярчиков вернулся в Пермь, чтобы поставить "Фадетту"

Сергей КОРОБКОВ
Пермь - Москва
Фото Антона ЗАВЬЯЛОВА

И.Билаш - Фадетта, И.Михалев - Андре, Г.Стариков - Рене

Николай Боярчиков, с чьим именем связывают эпоху расцвета Пермского балета, которого приводят в пример, когда говорят об авторском театре, какой ему удалось построить в годы руководства балетной труппой МАЛЕГОТа (Малого оперного, а ныне - Михайловского театра), вернулся в Пермь спустя 44 года после своего дебюта: в 1964-м он поставил здесь балет В.Баснера "Три мушкетера", а с 1970-го по 1977-й руководил пермской труппой и сделал ее всемирно известной.

Встреча через годы оказалась неожиданной - и по работе с труппой, которая в последнее время была преимущественно ориентирована на освоение наследия Дж.Баланчина (в чем заметно преуспела и выказала свою конкурентоспособность), и по зрительскому отклику, и, может быть, главное - по наблюдениям за сегодняшним творческим обликом самого хореографа, чей авторитет остается незыблемым, несмотря ни на какие перемены в его судьбе. В Перми ждали встречи с художником-философом, некогда провозгласившим приоритеты интеллектуального театра и показавшим здесь свои выдающиеся премьеры - "Ромео и Джульетту", "Три карты" и "Царя Бориса" на музыку С.Прокофьева, "Чудесный мандарин" Б.Бартока, "Орфея и Эвридику" по рок-опере А.Журбина, а затем продолжившего поистине новаторские поиски в области балетной драматургии и хореографии на материале шиллеровских "Разбойников", шекспировского "Макбета", гоголевской "Женитьбы" и гетевского "Фауста" - в Ленинграде. Не исключали и другого - серии одноактовок на манер абстрактного балета или художественной реставрации какого-нибудь именитого в истории шедевра, что так приветствуется ныне профессионалами и идет нарасхват.

Боярчиков ожидания обманул, предъявив и публике, и труппе режиссерско-хореографический парафраз некогда популярного в Ленинграде и Москве балета "Фадетта" на музыку Л.Делиба. Конечно, заведомо объявив, что "Фадетта" ставится по мотивам спектакля Леонида Лавровского, что он использует в своей работе его хореографические фрагменты и режиссерские решения и т.д., и т.п. Конечно, памятуя в чем-то схожий с нынешним опыт Боярчикова над балетом М.Чулаки по К.Гольдони "Слуга двух господ" в той же Перми, когда он посвящал спектакль балетмейстеру Б.Фенстеру и основывался в драматургической и хореографической экспликациях на разработках своего предшественника, все понимали, что ни копией, ни реставрацией опуса Лавровского "Фадетта" не станет. Всемерно одаренный художник, Боярчиков уже на примере "Слуги двух господ" показал особый путь в работе с наследием, который никак нельзя назвать реставрацией, а следует называть именно парафразом - пересказом, свободной фантазией на тему, художественной интерпретацией канонического текста в сопряжении со временем. Означенный путь оказался не таким уж удобным для хореографов нового поколения, во всяком случае, торили его неохотно, в последнее время только Алексей Ратманский в нескольких своих постановках на сцене Большого сумел показать плодотворность боярчиковской идеи, что заключается - повторюсь - в современном перечтении классического текста-темы. Но это - трудный путь, искусство парафраза дается исключительно умелым и разносторонне оснащенным художникам.

Впервые "Фадетту" Боярчиков поставил в середине 80-х на сцене ленинградского МАЛЕГОТа, ныне вернулся к ней, и вернулся (как полагаю - неслучайно), почувствовав зародившийся интерес зрителя к балету как театру, к драматургически развитому и эмоциями насыщенному (в том числе и за счет пантомимы, практически изгнанной с балетных подмостков) спектаклю. Его художественной интуиции и творческой свободы хватило на то, чтобы противопоставить неформат - формату, предъявить пафосным инновациям - не теряющую новизны классику, минимализм неоабстрактного балета преодолеть развитой в подробностях театральной режиссурой. Обновленная редакция "Фадетты", в которой Боярчиков, кажется, больше всего держался за романтический сюжет, нынче вышла почти мелодрамой и вызвала у привыкшей к хореографии Баланчина и Роббинса пермской публики чувства умиления. Философ вернулся в Пермь лириком, суховатый интеллектуал - незащищенным романтиком, трагический по мироощущению романист - любовной лирики поэтом. (В чем его с блеском поддержал оркестр под управлением Валерия Платонова.)

Труппу не узнать. Стреляющие арабески и жесткие аттитюды сменились трепетными "неправильными" позировками классических pas, что так узнаваемы в фирменной лексике Боярчикова. Искусство выстраивать хореографическую речь целостными периодами, делать зримыми мельчайшие нюансы диалогов, "подверстывать" к тексту дополнительные внутренние смыслы - тоже из авторской коллекции Боярчикова, и с этим искусством нынешнее поколение пермского балета встретилось, конечно, впервые и, может быть, впервые познало, что такое настоящий хореографический театр.

Нехитрый сюжет (в основу либретто Л.Лавровского положена повесть Ж.Санд "Маленькая Фадетта") излагает историю любви деревенского парня Андре к нищенке Фадетте, простой девчонке, собирающей по лесам и весям волшебные травы для колдуньи Урсулы. Коллизии, собственно, возникают оттого, что вся деревня считает Фадетту неровней сыну зажиточного крестьянина. К тому же тот обручен и должен вскоре жениться на дочери деревенского богатея красавице Мадлон. Сердцу, как известно, не прикажешь - эта старая, как мир, истина становится полем традиционного балетного конфликта, напоминая и "Жизель", и "Сильфиду", и "Дон Кихота", и "Тщетную предосторожность". А заодно превращается в основу простой и трогательной истории, которую Николай Боярчиков интерпретирует с почти мифологической страстностью. Впрочем, - какая любовь без страсти, а история - без легенды?

В искусном сочетании разнохарактерных и разножанровых танцев (несколько - сохранено из спектакля Лавровского, несколько - стилизовано под них) находится место не только ее величеству пантомиме из старого императорского театра, но и живому сиюминутного творчеству практически каждой роли, к чему молодая поросль пермского балета оказывается довольно охочей. Добиваясь и от премьеров, и от их сопровождения удивительной простоты и цельности в передаче характеров, Боярчиков учит труппу быть эмоциональной, естественной, не стесняться в выражении чувств, но и не терять притом вкуса, брать роль-характер целиком, сквозь сюжет и через перипетии действия. То есть действовать в танце. Казалось бы, просто, знакомо, естественно для театра и для артиста, но как этого не хватает ни в мастерстве физически оснащенных этуалей и премьеров, ни в общем ощущении от современного балета. А тут - пожалуйста! Семнадцатилетняя Инна Билаш в своей первой роли, роли Фадетты, оказывается актрисой, способной меняться от сцены к сцене и держать зал в сочувственном напряжении. Ее партнер Иван Михалев - тоже совсем молодой танцовщик - способен играть тембрами актерской и пластической речи вплоть до финального прохода с Фадеттой на руках - короткого (финал построен на технике рапидной съемки), но похожего на целый монолог по содержанию. Наталья Макина в партии Мадлон и Герман Стариков в партии Рене свое па де де во втором акте из классического дуэта превращают в эмоциональный рассказ о влюбленности и измене. А молодые актеры в характерных ролях, сопровождающие четверку главных персонажей, рассыпают тончайший бисер юмора и иронии по всем главам этого рассказа о большой любви.

Смотришь и думаешь - какой театр мы потеряли! Время - вернуть.

МУЗЫКА

• Какой балет мы потеряли
  Николай Боярчиков вернулся в Пермь, чтобы поставить "Фадетту"
• "Светлый счастья сон мой, Эсмеральда!"
  Легендарный балет Владимира Бурмейстера вернулся на сцену Театра Станиславского и Немировича-Данченко
• Пошла писать губерния
  "Мертвые души" Гоголя в Екатеринбурге прочли на фоне истории России
• Вещая печаль
  К 60-летию Ефрема Подгайца
• Диалог на равных
  Величавый Бах в Светлановском зале
• Добрый лик Фортуны
  "Кармину Бурану" сыграли в ММДМ

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Европейское качество в камерном формате