МИХАИЛ ШИШКИН: Роман начинается с ощущения полной бездарности

ПЕРСОНА

Анна ГРИБОЕДОВА
Фото Ивонны БЕХЛЕР

М.Шишкин

Писатель Михаил ШИШКИН выпускает в свет с исправной периодичностью по одному роману в пять лет, при этом каждый оказывается оцененным не только читателями и критиками, но и жюри разного рода премий. Он обладатель трех знаменитых отечественных литературных премий: "Русского Букера", "Большой книги" и "Национального бестселлера". В конце лета выходит новый роман Шишкина "Письмовник", который, как и предыдущие книги, отличают временная разноголосица, хитросплетения сюжетных линий, цитатность и аллюзийность. О современной литературе, о новом романе писателя, о жизни и творчестве - наша беседа.

- Михаил, вы 15 лет живете в Цюрихе. Каково быть русским писателем и писать о России, находясь вдали от нее ?

- Мне кажется, если ты настоящий писатель, то все, что с тобой происходит, является твоим капиталом, твоей копилкой, и вовсе не важно, где ты находишься. Родина - это место, где ты рождаешься, необязательно живешь. И все, что с тобой случается: попадаешь ты в тюрьму, женишься, рождаются ли у тебя дети, работаешь ли ты укротителем тигров или просто учителем в школе, - все это твой капитал, из которого потом происходят книги. Если писатель остался в стране своего языка - это его капитал, если он уехал из страны своего языка - это тоже его капитал. Я считаю, что мне очень повезло, когда по определенным семейным причинам я оказался не в России. Именно это и помогло мне понять, что значит для меня мой родной язык.

- В чем особенность существования писателя вне родного языка ?

- Бытует распространенное мнение, что русский писатель не может жить без своего языка - на чужбине его обязательно замучает ностальгия, он должен будет умереть и "корчиться", как "безъязыкая улица"... Но те, кто популяризирует это мнение, вряд ли писатели. Я думаю, эту мысль распространяют правители и тираны, которые не хотели отпускать писателей, потому что тогда их сложно было бы контролировать. Если мы вспомним, например, "Мертвые души" (а что может быть более русского?), то они писались и в Риме, и в Швейцарии, и в Париже. Я думаю, совершенно неважно, где писатель живет. И более того, мне кажется, писателю нужно обязательно уезжать на какое-то время из своей страны, из своего языка. Потому что тогда он начинает видеть себя и свою страну как в зеркале. Ты живешь в Швейцарии, смотришься в Швейцарию - а видишь свое отражение. Иначе как можно прожить всю жизнь, не посмотрев ни разу в зеркало? Взгляд со стороны всегда помогает понять и свою страну, и самого себя.

Я пишу не о стране, а о жизни. Но если я пишу о жизни, то получается, что я пишу о жизни в России. А когда ты уезжаешь из России, понимаешь, что жизнь в ней - это не весь мир, а только маленький его кусочек и, может быть, не самый важный. И писать нужно о человеке со всеми его проблемами, которые будут одинаковы и для России, и для любой другой страны. Почему Толстого до сих пор читают на Западе, а современных русских авторов не читают? Их, конечно, переводят, но тиражи минимальны. Современными русскими детективами интересуется совсем не та публика, которая обычно читает детективы, а те, кто интересуется русской культурой, Россией вообще. Люди пытаются через эти книги понять что-то о современной России. И русских снова будут читать на Западе, когда они начнут писать не о русской экзотике, а о человеке, как это делал, например, Толстой. Ведь когда человек на Западе читает что-то о Пьере Безухове и князе Болконском, то он фактически читает про себя. А пока этого не произойдет, отечественная литература так и останется в мире этаким маленьким русским гетто.

- В чем особенность книги, которую вы написали по-немецки "Монтре-Миссолунги-Астапово"? Меняет ли другой язык манеру письма, стиль ?

- Главная особенность всякого произведения, написанного на чужом языке, состоит в том, что оно написано правильно. Ведь иностранец всегда старается посредством чужого языка излагать свои мысли правильно. А на своем родном языке литератор может писать так, как хочет. Писатель и должен писать неправильно. Ведь степень искусства есть степень неправильности, степень отклонения от нормы. Надо так составить слова, чтобы они били в сердце, но, если ты их составишь, как в учебнике, они до сердца не доберутся. Той неправильности, которая пробирает, не окажется. И по-немецки я никогда не пишу прозу, это всегда либо эссе, либо статьи. В той книге, о которой вы спросили, куски, связанные с Россией, я, конечно же, писал по-русски, а когда нужно было писать о том, что уже вышло за границы русского мира, я писал по-немецки и старался это делать правильно.

- В чем, по-вашему, смысл писательской деятельности ?

- Литератор, который четко понимает, что сейчас нужно на рынке, и пытается написать книжку, которая понравится большинству читателей, и знает, как это сделать, - это обслуга. Такой автор обслуживает потребности населения. Я не в праве такой вид деятельности ругать - он тоже нужен. Но мне лично это неинтересно, я вывожу свое писательство из другого. Мне кажется, что писателем вообще нельзя стать в осознанном состоянии. Если ты нормальный взрослый человек, то ты должен сознавать свою ответственность перед семьей, перед детьми, ты должен зарабатывать деньги. И если ты вдруг все бросишь и скажешь: "Я - писатель!" - это может стать семейной катастрофой, ведь не известно, купят у тебя книжку или нет. Писателем, на мой взгляд, можно стать только в детском, безотчетном состоянии. Ведь когда ребенок берет ручку или карандашик и начинает что-то записывать, он сам себе не отдает отчета в том, почему он это делает. Это, конечно же, болезнь, но болезнь здоровая, с которой можно прожить до самой смерти. Я очень рад, что произошедшая со мной болезнь, не передается по наследству. У моего ребенка на следующий год будет распределение по профилям в гимназии, и, слава Богу, он выбрал профиль - "экономика и право". Это, конечно же, отцовская радость.

Для меня писание - это попытка ответить на те вопросы, которые я себе задал, будучи еще ребенком. Как-то я шел с бабушкой, и мы на дороге увидели раздавленную кошку. И бабушка пошла домой, взяла лопату, а потом вернулась за этой кошкой. И когда она закапывала ее на обочине, я вдруг осознал, что когда-то тоже умру... И бабушка умрет, и все люди, которых я люблю и которые любят меня, тоже умрут. И что же с этим делать? И затем всю жизнь я пытался ответить на вопрос - возможно ли бороться со смертью? Тебе кажется, что есть слова - такие кусочки вечности, из которых можно построить стену против смерти. И ты начинаешь придумывать защиту от смерти, тебе кажется, что писатель может найти лазейку в бессмертие. Но дело в том, что когда человек меняется, то меняются и его ответы на те же самые вопросы. В 16 лет, еще ничего не написав, я был уверен, что писательство - это путь преодоления моей собственной смерти. Но потом я в какой-то момент понял, что ничто меня от смерти не спасет. И словами от нее тоже не защитишься, потому что они обманывают. Слова, как корабль, обещают взять тебя с собой в бессмертие. Но ночью корабль уплывает на всех парусах, и выходит, что слова-то в бессмертие попадут, а ты так и останешься на берегу. В какой-то момент своей жизни я пришел к пониманию, что смерть - это дар, причем точно такой же, как и любовь. И осознал, что мое появление на этой земле - невероятная привилегия, поэтому нужно наслаждаться каждой подаренной секундой. И если бы не смерть самых близких и дорогих людей, то мы бы никогда не смогли понять, зачем мы здесь и для чего вообще в этот мир приходим.

- С чего у вас начинается написание произведения ?

- Есть такое негласное правило у писателя - писать книжку в год, в крайнем случае - раз в два года, иначе тебя быстро забудут. В этом смысле я абсолютно не профессионал, а любитель: у меня получается с грехом пополам одна книга в пять лет. И роман возникает, на мой взгляд, как раз не с идеи, а с ее отсутствия. Он появляется из черной дыры, из провала, из какой-то бочки без дна, куда ты падаешь после того, как написал свой предыдущий текст. Роман начинается с ощущения полной бездарности, с чувства, будто тебя использовали. Ведь в предыдущем романе ты создал Космос, но ты же не можешь создать еще один Космос. Ты осознаешь, что тебя использовали, как одноразовую ручку, и понимаешь, что ничего больше в жизни не напишешь, что жить больше нельзя и невозможно. И вот с этого мучения, которое может продлиться день, месяц, год, два года или больше, и начинается следующий роман.

- Михаил, почему ваш профессиональный цикл составляет именно пять лет ?

- Мне кажется, что это совпадает с циклом человеческой жизни, с периодом, когда ты меняешься. Если ты не изменился, то, когда сядешь за стол, начнешь писать тот же самый роман. Поэтому сначала писатель должен поменяться, а для этого есть много всяких вспомогательных способов: поменять жену, поменять дом, поменять страну. И, наверное, я раз в пять лет меняюсь достаточно, чтобы наскрести на новый роман.

- Как вы считаете, талант конечен ?

- Я убежден, что у каждого человека, занимающегося не только поглощением, но и отдачей, есть один страх, который преследует его всю жизнь. Это страх того, что сила, заставляющая творить, его оставит. И это трагедия, если сила тебя уже оставила, а ты продолжаешь по инерции быть тем, кем тебя назвали. И пишешь потому, что от тебя этого ждут, а не потому, что внутренняя сила заставляет это делать.

- А сами этого боитесь ?

- Я просто умираю от этого страха. Да и по опыту знаю, что такие провалы у меня после каждого романа бывают. И после того, как я окончил "Письмовник" зимой, все ждал, что сейчас опять начнется провал, а вместе с ним и депрессия. Но вдруг вместо этого ко мне начали приходить идеи каких-то коротких текстов, эссе и даже следующего романа. Возможно, это объясняется тем, что пришла, так сказать, "творческая зрелость".

- Скоро упомянутый вами "Письмовник" выйдет в свет. Можете рассказать, как он создавался ?

- Последний роман давался мне очень тяжело, ничего не получалось. Я сидел под Берлином на стипендии, была зима. Там есть такое место - озеро Ванзее, так вот я каждый день ходил по этому замерзшему озеру, и меня охватывал ужас. Я понимал, что прошло уже 4 года после предыдущего текста, а ведь я так ничего и не написал. В том месте находится могила одного из моих любимых писателей - Клейста - он на берегу этого озера покончил с собой. И когда я каждый день ходил возле того места, я думал: "Боже, но ведь он прав!" И если бы лед треснул под ногами, я бы испытал счастье избавления. Я дошел до абсолютного конца, разобрал себя на элементарные частицы - кубики, а потом однажды утром

проснулся, а кубики за ночь сами собрались - пришла идея переписки. Потом я занимался только тем, что целый год записывал. Как за одну ночь ко мне пришла идея "Письмовника" - объяснить до сих пор не в состоянии...

"Письмовник" - самый короткий из моих текстов, это переписка двух влюбленных, он и она пишут друг другу письма. Документальная подоплека у книги, конечно же, есть: герой оказывается в Китае 1900 года, участвует в Боксерском восстании, когда русские вместе с японцами, французами, англичанами и американцами шли на Пекин. Это было ощущение последней войны.

- А к какой традиции эпистолярных романов вы бы сами отнесли свое сочинение ?

- Если уж говорить о традиции, то в XVIII веке был знаменитый письмовник Курганова. Когда с Запада пришла привычка писать частные письма, то появились сборники образцов: любовные письма, деловые письма и т.д. Русское понятие "письмо" гораздо более всеобъемлющее, чем конкретное название "письмовник" в немецком или французском. Письмо - это писание, умение писать в широком смысле слова. Это проза.

- Судя по вашим произведениям, прошлое вас интересует больше, чем настоящее, не говоря уже о будущем. Отчего так ?

- Я заметил, что сейчас действие многих произведений современной русской прозы происходит в некоем близком будущем. Или это какой-то постапокалипсис, или какой-нибудь 2017 год, время ближайшей гражданской войны, революции, катастрофы. Наверное, в писании о будущем есть какая-то потребность, но для меня это загадка. Мне кажется, что нужно писать про то самое настоящее, которое будет настоящим и реальным всегда. Будет это в 1917-м или 2017-м году - мне неважно. Если мне удалось создать героя, с которым читатель себя идентифицирует, то не важно, в какое время он живет. Он находится в том самом "всегда", которое и есть суть искусства.

- Вы можете описать собирательный образ героев ваших произведений ?

- Открываю какую-нибудь современную книжку, и меня часто поражает там описание персонажей. Авторы берут уже готовых героев и играют с читателем в ассоциации, например, "он выглядел, как Шварценеггер". В мире моих героев Шварценеггера нет и не может быть. И мои герои даже не могут себе представить, как выглядит этот самый Шварценеггер. Если у моих второстепенных героев и может быть описание какой-то одной детали внешности, то главные герои всегда остаются без описания. А получается так по одной простой причине: все мои герои - это я. Я себя расщепляю на разных персонажей, скорее всего, по возрастному принципу: юноша, который еще пытается что-то понять, взрослый мужчина, близкий теперешнему моему состоянию, и старик, которым я когда-то стану. И все герои объединены в единое мужское "я", а героини - это мое представление о женщине. В моих текстах все сливается, оставляя лишь границу между мужчиной и женщиной. И в моих романах на самом-то деле всего два героя - он и она.

- Ваши герои - счастливые люди ?

- В моих текстах очень много жестокости, ужасов. Реальная жизнь груба, в ней все пожирают друг друга. Слабый человек ведь тоже хочет иметь свой уютный маленький домик, который никто у него не отнимет, свою семью, свое маленькое счастье, быть окруженным дорогими, любимыми людьми. Мне кажется, что, на самом-то деле, это мечта каждого. И когда у моих героев получается ее осуществить, я счастлив.

- А вы можете назвать себя счастливым человеком ?

- Я считаю, что я в каких-то важных для себя вещах осуществился. У меня есть близкие люди, которых я люблю, есть дети, и этой своей болезнью, писательством, мне удалось каким-то образом заразить и других: потому что в то, что я - писатель, поверили. Когда я писал мои тексты, я совершенно не был уверен, что это будет кому-то интересно. Но мои книги читают, они кому-то важны, это и есть - писательское счастье.

- Насколько для вас значима оценка критиков ?

- Нужно уяснить, что критики-то пишут не про тебя, а используют писателей для доказательств неких своих идей, для борьбы со своими противниками. И к тому, что ты на самом деле написал, это не имеет никакого отношения. Но когда ты юный и неопытный, то критика может тебя убить, причем критика самая несправедливая и грубая. И если она это сделает - то очень хорошо, потому что я считаю, что всех молодых авторов нужно пороть, обливать помоями, делать все, чтобы они перестали писать. Если они перестают, то, значит, они не настоящие писатели, и будет хорошо и их семьям, и мировой литературе. Настоящий писатель будет работать несмотря ни на что. А что касается значимости какого-либо мнения, то могу сказать, что в какой-то момент жизни я пришел к определенному пониманию: что бы ты ни написал, всегда будет 10 человек, которые скажут, что ты спас мировую литературу, сто человек, которые скажут, что ты написал полное дерьмо, а все остальное человечество просто не узнает о твоей книжке. Вот с этим пониманием и нужно жить дальше.

- А мнение читателей для вас важно ?

- А вот с мнением читателей сложнее. Изначально, если ты зависишь от тиражей, то мнение читателей для тебя - самое главное. Но тогда ты перестаешь быть честным с самим с собой, сразу идешь на компромисс. И как только ты представляешь себе, как это понравится кому-то, - ты перестаешь быть самим собой и переходишь в разряд обслуги. Если ты не готов перейти в службу сервиса, то, значит, ты не должен думать о читателе. Для себя я давно уже решил, что есть некий идеальный читатель, который абсолютно проецируется на меня. И если ему нравится какая-то фраза, которую я пишу, то он хлопает меня по плечу и говорит: "Отлично, это лучшая фраза человечества!" А если мне что-то не нравится, то он незамедлительно командует: "Вычеркивай! Вычеркивай!" Я его слушаю, и мы с ним прекрасно понимаем друг друга.

- Что вы можете сказать о состоянии отечественной литературы? Кого-нибудь из современных авторов можете выделить ?

- Мне кажется, всегда были и есть несколько писателей, которые сидят где-то у себя на чердаке и пишут гениальные тексты. Но гениальность этих текстов мы оценить не можем, это выяснится только через сто лет, наверное. И вот если взять, например, 20-е годы прошлого столетия, то от того времени до нас дошли совсем другие имена, нежели тогда известные. А те, которые тогда сидели тихонечко, сейчас в наших глазах и являются олицетворением того времени. Те имена, что звучат сейчас, потихоньку начнут тускнеть. И я уверен, что от нашего времени, например, останется имя, Александра Гольдштейна, к сожалению, рано умершего. Он опережает свое время и остается опубликованным, но непрочитанным. Затем к его имени присоединятся еще какие-то имена, которых я не знаю, вот они и будут определять русскую прозу начала XXI века.

ПЕРСОНА

• МИХАИЛ ШИШКИН: Роман начинается с ощущения полной бездарности

ПРОЧИТАНО

• История остяков - "Хранить вечно"
  Издательство "Амфора" представило нового "будущего нобелевского лауреата"

ПРЕМИЯ

• Горячее дыхание Севера
  "Русский Букер"-2010 огласил лонг-лист

НОВИНКИ

• Русские бунты новейшего времени

НАСЛЕДИЕ

• Память о "неистовом Виссарионе"
  Что будет сделано для увековечения памяти В.Г.Белинского к 200-летию со дня рождения великого критика?