Главная | Форум | Партнеры  |
|
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 38 (7246) 5 - 11 октября 2000г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Палитра"Кошкопад" Дмитрия СанджиеваПредставляет Российская академия художеств Мария ЧЕГОДАЕВА
"Сон в летнюю ночь" - карандашный рисунок Дмитрия Санджиева из серии "Сны". Античные развалины, обломки плит и колонн. Черные птицы носятся в слоях нависшей над землей серой тучи, в полосе света под ней - не то утренней зари, не то последнего вечернего отблеска, тлеющего на западе всю короткую летнюю ночь. А на колонне, вокруг нее, под ней - кошки, кошки, десятки кошек. Бродят, поблескивая фосфорическими глазами, сидят, свесив хвосты... Все натурально, объемно - каждая трещина прорисована с иллюзорной тщательностью, и самый контраст мертвых древних камней и вечно живой природы, холодного мрамора и теплых пушистых зверьков, копошащихся возле руин, кажется подсмотренным в натуре, чуть ли не "сфотографированным" где-нибудь на Колизее в Риме - излюбленном месте обитания бездомных кошек.
А в то же время рисунок исполнен таинственной загадочности, детского замирающего предчувствия чего-то чудесного, что вот-вот должно случится... И случается! Лист из этой же серии - "Кошкопад": метеориты-коты несутся, вытянув хвосты и лапы, по диагонали сверху вниз из той серой тучи, из проблесков небесного света к земле, разбегаются по пустырю, рассаживаются как ни в чем не бывало. Вот откуда они берутся, эти таинственные кошки с глазами, светящимися, как звезды, - с неба! Бредет под зонтиком, склоняясь от ветра, человек в шляпе и плаще и ничего не видит, не замечает "кошкопада" - и мы бы не заметили, не открой нам художник великую кошачью тайну! Материальный мир словно бы чуть-чуть сдвинулся, повернулся своей скрытой гранью, недоступной одномерному зрению взрослых, но открытой детским глазам. По-детски наивные, по-восточному мудрые глаза Санджиева видят, воспринимают не фантастику - правду того, что мы называем мистикой во взрослом искусстве, сказочностью - в искусстве для детей.
Сюрреализм? Да нет. Сделанные карандашом, тщательно, "академически" проработанные серебристо-серо-черные рисунки из серий "Сны", "Августовские фантазии", иллюстрации к "Мастеру и Маргарите" М.Булгакова для сюрреализма слишком эмоциональны. Мне они представляются чем-то сродни детским "страшилкам" - тем фантазиям, которыми пугают друг друга дети в возрасте от 6 до 12 лет. Страшат детей не действительные опасности - им и страшно, и невероятно заманчиво балансировать на грани, за которой скрывается перевернутый "зазеркальный" мир, похожий на настоящий, - и другой, неуловимо таинственный. Так и похожа, и не похожа на обыкновенную воспитательницу загадочная Мэри Поппинс, явившаяся на землю то ли с ветром, то ли со звездопадом, совсем как небесные коты Санджиева. А живопись Санджиева, мерцающая изысканными переливами сине-голубого в "Старых досках из Бубастиса", дразнящая резкими сочетаниями красного с желтым, зеленым, лиловым в "Мифах древних цивилизаций" - иная. В графике Санджиев - европеец; в живописи - сын Востока, мастер, родственный тем монахам-ламам, что покрывали удивительным орнаментом буддийские храмы; миниатюристам, сопровождавшим рукописи иллюстрациями дивной тонкости и красоты; ткачам, умевшим создавать ковры такого совершенства, что только ковер цветущей весенней степи мог быть им соперником. И древнеегипетские мотивы, и мифы Древней Греции предстают у Санджиева в преломлении не Африки, не Европы - Азии, родного художнику калмыцкого народного искусства; может быть - искусства Индии с его причудливой орнаментальностью, сложнейшей символикой красок, цветов, растительных, звериных мотивов. Не оттуда ли двойственность работ Санджиева - свойственный индуистскому мировосприятию отказ от реальности земного мира, от плоти как темницы духа, вместилища греха и соблазна - и упоение этим миром, этой "греховной" плотью, ее дразнящей, сочной земной чувственностью? Погружение в некие запредельные миры и пристальное до натурализма внимание к каждой земной реалии, каждой черепахе и каждой птице, скале у берега моря, сплетению веток в лесу пронизывают и графику Санджиева, и его живопись, режуще-яркие, сделанные смешанной техникой картины-ковры, картины-гобелены. Каждая из них может стать нарядным декоративным панно на стене какого-нибудь парадного праздничного зала, и каждая, при всей своей плоской орнаментальности, прорывает стену, предстает зеркалом, отражающим и преломляющим нечто реальное, но не воспринимаемое обычным "прозаическим" глазом. Санджиев и называет свои серии "Зазеркалье", "Ночные сны"... Композиция из серии "Мифы древних цивилизаций" - миф о царице Пасифае, влюбившейся в быка, подосланного на Крит богом морей Посейдоном, и родившей от него Минотавра, чудовище с бычьей головой. Миф интерпретируется как метаморфоза: не то превращение мужчины и женщины в быка и корову, не то сосуществование в одном пространстве тела двух "ипостасей" - звериной и человеческой. Черная корова и красный бык, поднявшиеся на задние ноги и вытянувшие морды к небу, воспринимаются как некие "вместилища" для вписанных в них царственных фигур Пасифаи и Зевса, влекомых друг к другу откровенной плотской страстью. Фаллические символы, символы материнства - а рядом таинственные знаки, подобие рыб и медуз (видимо, намек на морское происхождение быка) заполняют всю композицию, плетут узоры - розовые, золотистые, сизо-черные, глухо-зеленые; "снимают" всякий оттенок натуралистической эротики... Живопись Санджиева на первый взгляд требует "расшифровки", перевода на язык философских понятий всех этих символов, аллегорий, намеков - и решительно в этом не нуждается. Она "самодостаточна" в своей живописной изысканности, нарядной причудливости, по-сказочному чудесной, по-сказочному наивной. В последнее время мы увлеклись восточными культами, "вибрацией невидимых миров", "сменой планетарных энергий"... Идеи иллюзорности, ирреальности наших представлений о мире восходят к глубокой древности, пронизывают восточное сознание. Но надо ли "нахлобучивать" индуистско-буддийскую космогонию на творчество Дмитрия Санджиева, как это пытаются сделать ярые его почитатели, усматривающие в живописи и графике мастера некие мистические откровения? "Сам художник является точкой соприкосновения времени и пространства", "образы, как озарение, приходят к художнику из невидимого мира, и он транслирует их зрителю. Он - посредник между видимыми и невидимыми мирами", - можно прочесть в одном из буклетов к выставке художника, проходящей в стенах Российской академии художеств. Не знаю. Я не ощущаю Санджиева-художника как гуру. Сказочник - да! Фантазер, романтик, воспринимающий мир как чудо, как творящуюся красоту форм, красок, живописной фактуры, мерцающей подобно драгоценным камешкам - в живописи; напряженных контрастов черных тонов, сложного плетения линий и штрихов - в графике. Иногда глубокий, иногда наивный интерпретатор наследия мировой культуры, пропущенной "через себя", через волшебных кошек, присутствующих и в графике, и в живописи Санджиева с трогательным постоянством. Левая, "кошачья" створка триптиха "Гармония и противостояние" - многорукая женская фигурка с третьим глазом на шляпке и великолепными бархатными черными котами - одним на руках и другим на шее - предстает прежде всего на редкость красивым сочетанием розовых, черных и золотистых тонов, воплощением сказочности, поэтической "несообразности", издавна присущей всем снам и фантазиям, картинам и поэмам, навеянным Учеными Котами: "Там чудеса..." Также в рубрике:
|