О каком федерализме идет речь?

"Федерализм власти и власть федерализма". (М., 1997 г.)

Д.ВАЛЕЕВ
доктор философских наук
профессор
зав. кафедрой этики
эстетики и культурологии Башкирского госуниверситета

Изданная коллективом авторов - А.Н.Аринин (руководитель), С.Н.Бабурин, М.Н.Губогло (отв. редактор), Л.А.Иванченко, В.Н.Лысенко, А.П.Сычев, С.М.Шахрай, - книга "Федерализм власти и власть федерализма" (М., ТОО "ИнтелТех", 1997.) привлекает читателя своим парадоксальным названием. Еще не читая книги, читатель ловит себя примерно на таких рассуждениях: "Власть федерализма" еще можно понять, ибо федерализм как принцип организации территории государства, регулирующий взаимоотношения субъектов Федерации, а также субъектов Федерации с центром, несет в себе организующее начало, то есть элемент власти налицо, а вот что касается выражения "Федерализм власти", здесь возможностей для произвольной интерпретации сколько угодно. Но нам вряд ли стоит этим заниматься, так как авторами дано некоторое разъяснение по этому поводу. Они пишут: "Федерализм власти и власть федерализма заключается в способностях к самоуправлению свободных личностей гражданского общества". Хотят авторы того или нет, проблема федерализма сведена ими "к способности к самоуправлению свободных личностей", то есть налицо попытка решить политико-правовые вопросы с помощью манипуляции психологическими понятиями, а вернее путем придумывания нового термина "способность личности к самоуправлению". Выходит, сложнейшая проблема современности - проблема федерализма - может быть решена с помощью способностей личностей к самоуправлению. А способности, как известно, могут быть или врожденными, или они вырабатываются воспитанием. Оказывается, все очень просто, в духе незабвенного академика Т.Д.Лысенко.

Подобного рода неувязки встречаются и в последующих разделах книги.

Самый большой раздел книги "Проблема развития российской государственности в конце ХХ века" написан депутатом Государственной думы Российской Федерации А.Арининым.

Справедливо считая, что слабость государственности в России вызвана кризисом законности, автор допускает явное искажение фактов, утверждая, что во многих субъектах Федерации, в том числе и в Башкортостане, Адыгее, Бурятии, Саха (Якутии), а также в ряде областей грубо нарушают избирательные права граждан. При этом самым сильным аргументом в пользу своих заключений А.Аринин считает несовпадения между конституциями и уставами отдельных субъектов с Конституцией Российской Федерации. Но Конституция РФ признала суверенные республики государствами и допускает издание субъектами Федерации своих правовых норм и положений о выборах.

Ссылаясь на Послание Президента Б.Н.Ельцина Федеральному собранию от февраля 1994 года, А.Аринин отмечает, что укреплению российской государственности препятствуют национальные проблемы, порожденные противоречивостью двух принципов государственного устройства: национально-территориального и административно-территориального. То есть причина этнической напряженности в стране обусловлена структурой государства. Получается, если бы не было республик и округов как национально-территориальных образований, не было бы напряженности. Но столь же уверенно можно утверждать, что напряженности в случае отсутствия национально-территориальных образований в многонациональном государстве было бы гораздо больше, о чем свидетельствует вся мировая история и сегодняшние политические реалии. Федерализм является необходимым условием существования многонациональных государств. В противном случае межэтнические антагонизмы неизбежны.

Нельзя сказать, что отличаются глубиной анализа размышления А.Аринина о налогах, поступающих от республик в федеральный центр. Почему, спрашивается, Республика Башкортостан, будучи недотационным субъектом Федерации, должна платить налоги в таких же размерах, что и дотационные субъекты?

А за счет чего миллионному населению Уфы получить материальную компенсацию за фенольно-диаксиновую трагедию, происшедшую по вине центральных ведомств. Или же еще: в 60 - 70-е годы под территорией нашей республики было произведено пять атомных взрывов для создания пустот, в которые закачивали экологически вредные и ядовитые отходы, чем был причинен такой вред, последствия которого будут ощущаться не одно столетие.

Пытаясь опровергнуть одно из важнейших положений Конституции России, автор провозглашает: "Суверенные государства не могут быть членами Федерации". Достаточно сослаться на опыт зарубежных федеративных государств, чтобы убедиться в ошибочности этих суждений. В ФРГ отдельные земли имеют свои правительства, могут заключать с другими странами договоры. Можно сказать о США, где отдельные штаты имеют свое законодательство, а некоторые - даже право выхода (сецессию) из состава США.

По мнению А.Аринина, в государстве должно существовать "единое правовое пространство". А существует ли в США единое правовое пространство? Или в ФРГ? Вряд ли, ибо и в США, и в Германии, а также в некоторых других государствах "единого правового пространства" нет, а есть единая правовая культура, провозгласившая такие принципы, как презумпция невиновности, принцип разделения властей и т.д. Когда в праве того или иного государства господствуют эти принципы, вряд ли есть необходимость в одинаковых подходах, оценках и санкциях на всех территориях. Поэтому в тех странах, которые приближаются в своем развитии к уровню правовых, нет необходимости в едином правовом пространстве.

Считая индивида "главным конституирующим Федерацию субъектом", А.Аринин полагает, что "политическим субъектом мирового государственно-демократического строительства является не власть Федерации и ее субъектов, а конкретная личность, стремящаяся к свободе, к самоуправлению..." Разумеется, заманчиво личности отводить столь высокую роль. Но здесь не совсем понятно, почему вдруг понадобилось противопоставлять личность Федерации. Подменять проблему федерализма и относить ее в основном к личности, когда игнорируются такие субъекты федерализма, как республики и этносы, - это явный популизм.

Соотношение проблемы федерализма и этнического развития А.Аринин напрямую связывает с этнонационализмом: "Преодоление этнонационализма состоит и разгосударствлении этничности и деэтнизации государства, в прекращении порочной политики деления людей на "коренных" и "некоренных", на лиц "титульной" национальности и инонациональных и т.п.". Но ведь от факта существования этносов в России никуда не уйти. Государство любое, если оно не фашистское, учитывает этнический фактор, особенно в федеративных странах.

Совершается явная ошибка, когда употребление понятия "коренной народ" объявляется порочным. Термин "коренные народы" нашел употребление в международном праве. Существует документ, принятый Международной организацией труда в 1989 году и вступивший в силу в 1991 году, - это Конвенция Международной организации труда N 169, названная "Конвенция о коренных и ведущих племенной образ жизни народах в независимых странах". Содержащееся в названии документа выражение "о коренных и племенных народах" не может быть истолковано произвольно, ибо ст.2 конвенции гласит: "Сознание своей принадлежности к коренным или ведущим племенной образ жизни народам рассматривается как основополагающий критерий для определения групп, к которым применяются положения настоящей Конвенции".

Пытаясь определить приоритеты государственной стратегии российского федерализма, А.Аринин заявляет, что "этнический экстремизм, имплицитно замороженный в некоторых конституционных фразах, и практика "договорной федерации" должны быть нейтрализованы во имя спокойствия и блага россиян..." С этой целью, по мысли автора, необходима деэтнизация государственности. Здесь следует обращение к известному ученому В.Тишкову, который приходит к утверждению необходимости единой российской нации: "Гражданская российская нация, образуемая реальным многообразием всех народов России, - вот подлинный субъект демократического и правового российского федерализма". Поскольку придуманная В.Тишковым "российская нация" является единственным субъектом федерализма, постольку этносы (народы) России в этой роли не могут выступать. Поэтому, считает А.Аринин, "не может быть будущего у Федерации, состоящей из 89 разнотипных субъектов". К слову сказать, в жизни бывшего СССР тоже были попытки очень легко декретировать создание тех или иных общностей. На XXII съезде КПСС, например, было объявлено о возникновении новой исторической общности людей - советского народа, что из всего этого вышло, увы, известно.

Вторая статья книги принадлежит М.Губогло и названа "Федерализм власти и власть федерализма". В работе М.Губогло имеются позитивные высказывания в адрес федерализации в России. Даже встречается утверждение о том, что договоры о разграничении предметов ведения и делегировании полномочий между федеральными органами власти субъектов Федерации "утвердили разнотипность субъектов Федерации в виде национально-государственных (суверенные республики в составе Российской Федерации), административно-территориальных (края, области, а также Москва и Санкт-Петербург) и национально-территориальных (автономные области и автономные округа) образований..." Но после этих слов, словно спохватившись, автор заявляет о внутренней противоречивости Федеративного договора, так как все субъекты, с одной стороны, формально равны; с другой же стороны, за одними из них (республиками) закреплен статус государственности с конституцией, с президентом и парламентом, а за другими субъектами - ограниченное право иметь свои уставы и выбирать губернаторов. На деле здесь нет противоречия, ибо субъекты Федерации не одинаковы, что естественно обусловлено их этнонациональной и административно-территориальной спецификой. От этого факта в цивилизованном обществе никуда не уйти. Из бытия этносов (народов), из факта признания их существования неизбежно согласно международному праву вытекает их естественное право на самоопределение. Достаточно здесь сослаться на Всеобщую декларацию прав человека от 10 декабря 1948 года, а также Всеобщую декларацию прав народов, принятую в 1976 году. Вполне понятно, что со ссылкой на эти документы любой этнос Российской Федерации имеет право на желаемый статус внутри Российской Федерации. Именно поэтому национально-государственные и национально-территориальные образования должны иметь свой специфический круг прав и интересов, вполне отличающийся от прав и интересов административно-территориальных образований.

Анализируя в качестве примера договор Татарстана с Северной Осетией, М.Губогло называет преамбулу договора "отнюдь не блистательной нормой", а вот выражение "развитие традиций языков", если иметь в виду традиции сокращения функциональной нагрузки в годы советской власти, - пишет он, - оборачивается бессмыслицей". Как бы ни было, традиции языков существуют и они могут развиваться или в ту, или в другую сторону, и считать это бессмыслицей по крайней мере неэтично.

Более конструктивной по сравнению с творчеством А.Аринина и М.Губогло является статья С.Шахрая, которая называется "Роль договорных процессов в укреплении и развитии российского федерализма". В этой работе привлекают внимание размышления автора о конституционной природе Российской Федерации. По мысли С.Шахрая, правовую основу Российского федеративного государства и его эффективного функционирования составляет федеративная Конституция. Но это верно лишь отчасти, так как было бы правильнее сказать, что правовую основу российской государственности наряду с Конституцией РФ составляют Федеративный договор, а также договоры между центром и субъектами Федерации. Но ведь можно трактовать и по-другому, например: Российская Федерация является не конституционной, как считает С.Шахрай, а конституционно-договорной. В идеале же, думается, правы те авторы, по мысли которых, федерации должны учреждаться самими будущими субъектами на договорной основе, то есть они должны быть договорными. В нашем случае Российская Федерация была образована путем выделения ее из СССР при его распаде, только потом был заключен Федеративный договор не между субъектами, а между центром и субъектами Федерации (республиками и областями).

Трудно согласиться с постановкой С.Шахраем вопроса о соответствии конституций суверенных республик Конституции РФ. Вопрос этот поставлен без особой аргументации. Смеем предположить, что в основе такого видения перспектив развития федеративных отношений лежат устаревшие стереотипы федерализма, когда все и вся подчинялись центру. В то же время в основе попыток устраивать экспертизы конституциям республик лежит феномен непонимания того, что конституции республик приняты народами этих республик, и это служит легитимной основой права на жизнь этих конституций. Эти конституции может отменить только народ, но никакая экспертиза и никакой суд. Нельзя забывать и о том, что конституции республик признаны и Федеративным договором, и Конституцией РФ, и двусторонними договорами (о разграничении предметов ведения и делегирования полномочий между властями республик в Российской Федерации). Как видим, существует полная легитимность функционирующих конституций суверенных республик.

Дискуссионный характер представленных статей свидетельствует о сложности пути становления российского федерализма, в значительной мере обремененного пережитками тоталитарного мышления, которое нет-нет да и дает неприятные всплески попыток решать сегодняшние проблемы устаревшими методами.

МНЕНИЕ

• О каком федерализме идет речь?
  "Федерализм власти и власть федерализма". (М., 1997 г.)
• Повторение пройденного
  "Молотов, Маленков, Каганович, 1957". (М., 1998 г.)
• Фабрика по производству информации
  Библиотеке ИНИОНа - 80 лет
• 12 лет. Хроника и лица
  "Современная политическая история России". (М., 1997 г.)
• Мои письма взрывались, как бомбы
  "Марк Азадовский. Юлиан Оксман. Переписка. 1944 -1954". (М., 1998 г.)