Рыцари, волшебники и другие

Прогулки по фотографическим выставкам Москвы

Рена ГВОЗДЕВА

Лорд Сноудон. "Р.Нуреев в своей парижской квартире". 1986 г.

В наше время быть приближенным фотографии почетно. На фотографов смотрят, как на космонавтов, и со страниц газет провозглашают им здравицы так же часто, как в былые годы передовым колхозникам. И все-таки не оставляет желание разобраться, что в фотографии истинно, а что от лукавого, что художественно и безусловно, и что поверхностно и сиюминутно.

Поэтому до сих пор радость от возможности пребывать фотографу в звании английского сэра смешивается с желанием в точности рассказать его историю возведения в рыцари. Но и это желание отступает, когда начинаешь всматриваться в изображения, созданные лордом Сноудоном, Энтони Армстронг-Джонсом. Самая большая в мире ретроспектива его произведений, включающая более 200 фотографий, проходит сейчас в Большой оранжерее Музея-усадьбы "Кусково".

Лорд Сноудон. "М.Барышников". 1972 г.

Когда-то Сноудон закончил Итон, вылетел из Кембриджа за хроническое неуспевание, повздорил со всеми учителями фотографии, в студиях которых работал. За десять лет самостоятельной работы в 1950-х он достиг большего, чем кто-либо другой из фотографов: снял Марлен Дитрих, стал фотографом Vogue и зятем британской королевы.

Английская корона всегда благоволила фотографии: от первой покупки фотографической картины ("Два пути жизни" О. Рейландера) в 1862 году принцем Альбертом, положившим начало собиранию фотографий как произведений искусства; от любительского фотографирования королевы Виктории до нынешних появлений членов королевской фамилии с фотоаппаратами. Но Сноудон, кажется, сам благоволит короне: в его портретах венценосцев второй половины XX века ирония, присущая людям эпохи постмодернизма, естественным образом сочетается с официальной парадностью, приличествующей случаю. Иногда Сноудона называют Элтоном Джоном от фотографии, и это почти корректно. Только мастер на протяжении своей жизни рыцаря-фотографа Британской империи не чуждался "темной", черно-белой работы. Его серии из дома умалишенных и приюта для стариков выполнены в драматической черно-белой манере документальной фотографии середины XX века. Эти серии не стали заигрыванием с "гуманистическими" идеями, которое можно предположить у автора роскошных портретов Рудольфа Нуреева и Лоренса Оливье, но борьбой, публичным отстаиванием прав человека на достойное существование. Опубликованные, эти фотографии стали уроком обществу, уроком чувствительным еще и потому, что он был преподан "членом королевской фамилии", к которой в Британии до сих пор испытывают пиетет.

Лорд Сноудон. "Л.Оливье". 1957 г.

Несмотря на возраст, работа фотографа для Сноудона до сих пор остается выражением страсти к жизни, и уж если объект страсти требует драматического начала, то оно возникнет в фотографиях независимо от доминирующего стиля художника. И, конечно же, Сноудон - постмодернист: кому еще, как не человеку послевоенной культуры, придет в голову смешивать стили, подобно игральной колоде, сшивая свои новые вещи то лишь с холодной отстраненностью денди, то с театральным пафосом, то с теплым юмором.

В.Руйкович. "Парашютистка М.Малиновская". 1936 г.

Одновременно с экспозицией произведений лондонской легенды в Москве проходит выставка легендарного советского фотографа Виктора Руйковича. Сегодня ему девяносто четыре года. Без его фигуры в неизменном шейном платке трудно представить фотографические вернисажи в столице, фотограф будто наверстывает годы, проведенные в съемочной лихорадке. Еще бы, ведь он в советской фотографии с 1925 года. И хотя он вошел в нее одновременно с Александром Родченко, Борисом Игнатовичем, их, и даже младших "великих" - Макса Альперта, Георгия Петрусова, - он считает своими учителями.

Руйкович на протяжении всей своей карьеры не переставал быть притчей во языцех фотографического сообщества: его альпинистские походы на Кавказ и Памир в 1930-х стали естественной иллюстрацией образа вездесущего репортера-супермена, а в 1970-х его уволили из журнала "Советский Союз" за фотографию обнаженных в бане, напечатанную в немецком журнале. Его довоенный архив погиб вместе с сотнями тысяч страниц и негативов, уничтоженных в редакциях московских изданий в октябре 1941 года, а он в это время находился на фронте, и снимки Руйковича печатались в газете "За честь Родины", в центральной печати. В послевоенные годы он снимал для "Огонька" и "Советского Союза". На выставке в "ФотоСоюзе" Виктор Руйкович показывает "новые" работы из своего архива, еще не виданные никем, хотя они и были сделаны почти полвека назад. Здесь Руйкович предстает как мастер из целого поколения ярких имен советских репортеров, выросших на уроках конструктивистской съемки; кроме него, в этот ряд входили Альперт и Марков-Гринберг, Шайхет и Шагин, многие другие. Но среди прочих Руйкович заметен своей панорамической широтой изображений: в его кадр неизменно попадают детали окружающей жизни, переполняя композицию, делая ее почти избыточной. Вспоминая фотографическую критику конца 1920-х, понимаешь, что Руйкович - дитя этой критики, постоянное подтверждение того, как "надо" снимать, фотограф, естественно воплощающий понятие "фотографичности" того времени. Под этим термином в 1920-х понималось помещение снимаемой ситуации в исторический, пространственный контекст, документирование времени, если угодно. Но широкие планы, воздушность в снимках Руйковича являются также свидетельством неизменного гедонизма фотографа, влюбленного в каждую секунду и в каждую из своих работ.

Б.Томбак. "ВДНХ. Павильон "Профтехобразование". 1988 г.

Кроме выставок "мифов" и "легенд" современной фотографии, в Москве проходит выставка "волшебника Бориса Томбака", неизменного любимца Музея архитектуры. Подготовленное совместно с РОСИЗО шоу из 256 произведений - единственная на памяти у многих выставка здравствующего фотографа, проводимая с размахом представления классического искусства. Экспозиция выстроена исключительно фотографическими средствами: ритм изображений, группировка сюжетов, напоминающая монтажи конструктивистов, музейное оформление, гармонирующее как с самими фотографиями, так и с залами, где они висят.

Томбак на протяжение тридцати лет снимает архитектуру, начиная с работ в Мосархитектуре, куда попал бывший студент ВГИКа, и до сегодняшних московских видов, снятых по заказу и по наитию для глянцевых альбомов и в огромный архив самого автора. Несмотря на парадоксальность этого утверждения, современная архитектурная фотография должна быть безмерно благодарна кинематографическому институту: не закончи студент Томбак курса фотографии в институте кино, не соприкоснись с движущимся кадром, может быть, и не было бы у русской архитектуры столь благородных панорам, полуразрушенные усадьбы не представлялись бы нам нынче поэтическими видениями старины, а сталинская архитектура из бастарда не превратилась бы в законного наследника романских замков. Поистине Борис Томбак предстает перед нами в образе не только преобразующего мир волшебника, но и благородного рыцаря, охраняющего красоту вверенного ему архитектурного королевства.

ПОД ЗАНАВЕС

• Рыцари, волшебники и другие
  Прогулки по фотографическим выставкам Москвы
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 15 по 21 ноября
• Человек родился