Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 36 (7343) 5 - 11 сентября 2002г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
ПалитраВЛАДИМИР ЦИГАЛЬ: "Фурцева разрешила мне "раздеть" генерала Карбышева"Беседу вел Евграф КОНЧИН
Народный художник СССР, действительный член Российской академии художеств, лауреат Ленинской и Государственных премий Владимир ЦИГАЛЬ создал 46 памятников и других монументальных произведений. 30 его работ находятся в Третьяковской галерее. Десятки скульптур и сотни рисунков - во многих музеях страны.
- Какие из своих монументальных работ вы считаете наиболее значительными? - Трудный вопрос. Знаете, в многодетной семье выделить кого-либо бывает очень сложно - все дети дороги и любимы. Ленинскую премию я получил за мемориальный комплекс в Новороссийске, "Памятник десантникам" на Малой земле. Мне он особенно близок: я сам участвовал в этом десанте в ночь с 3 на 4 февраля сорок третьего года.
- Вы участник Великой Отечественной войны... - Летом 41-го года я был студентом-дипломником Московского художественного института имени В.И.Сурикова. И вдруг война! Правда, мы получили бронь, но я был молодым, здоровым парнем, оставаться в Москве и заниматься искусством не мог. И попросился на фронт. Меня как военного художника направили на Черноморский флот, в морскую пехоту. Там я выпускал фронтовую газету "Полундра", которая пользовалась большой популярностью... В 44-м меня перевели на Балтийский флот, в Кронштадт. Победу встретил в Москве. Все последующие годы я невольно возвращался к суровым дням войны и, перелистывая военные дневники, рассматривая рисунки, делал эскизы, композиции, мечтал воссоздать дорогие мне образы тех людей и тех дней. Как в тумане пропадали многие детали, но вырисовывался обобщенный образ - сильный, мужественный, величественный, который я в какой-то степени и воплотил в новороссийском мемориале. А еще были памятники генералу Карбышеву в Австрии, на территории бывшего фашистского концлагеря Маутхаузен, где он погиб, а также в Москве, детскому врачу Филатову, Рихарду Зорге - в Москве и Баку, Сергею Есенину и президенту Вьетнама Хо Ши Мину в Москве, поэту Мусе Джалилю в Казани...
- Вашим скульптурам всегда "давали зеленую улицу"? - Это далеко не так. Многие мои произведения "проходили" с большим трудом. Например, Комитет ветеранов войны резко возражал против "обнаженного" Карбышева, требовали его обязательно "одеть". Во что? В арестантскую полосатую робу? Мне на помощь пришла Екатерина Алексеевна Фурцева. Министр культуры приехала в мастерскую, осмотрела скульптуру и с ходу отмела все возражения против нее. Или памятник Мусе Джалилю. Я его уже заканчивал, как поползли слухи о его якобы предательстве, из музеев спешно убрали все экспонаты, ему посвященные. Но вступились партийные и государственные руководители Татарии, и памятник был установлен. Очень трудно проходил Сергей Есенин. После долгих споров, когда, по существу, памятник уже отказались принять, пришлось пойти на некоторые изменения первоначального замысла, о чем я сейчас очень сожалею.
- Вы исполнили и множество незаказных работ, в основном портретов... - Портрет в моем понимании не просто буквальная "фиксация" черт лица, а субъективное представление о человеке, очень заинтересованное, с явно выраженным, подчеркиваю, личным отношением. Без этого субъективного видения произведение не состоится. Более того, в бронзе незримо соединяются как бы два портрета - изображенного и самого художника, вжившегося в свою модель. Я леплю людей, внутренний мир которых мне близок. И делаю это не потому, что нахожусь с ними в дружеских отношениях. Просто наступает момент, когда я подчиняюсь непреодолимому желанию рассказать о них буквально все. Так рождались портреты Дмитрия Кабалевского, Германа Титова, моих товарищей по искусству - Дмитрия Шмаринова, Екатерины Белашовой, Юрия Чернова, Олега Комова и других. Раньше я их делал для себя, вырубал в камне, отливал в бронзе и предоставлял на выставку. И, как правило, эти работы неизменно закупались Министерством культуры или Художественным фондом, между ними даже шла жесткая борьба за эти работы. Сейчас эти времена в прошлом.
- Но вы и сейчас много работаете. Я вижу большую гипсовую модель памятника Фритьофу Нансену... - Нансен был в 1921 году одним из организаторов помощи голодающим в Поволжье. Он отдал на это благородное дело свою Нобелевскую премию и призвал всех других ученых мира нам помочь. Великий ученый, исследователь - и великий гуманист. Я создал эту композицию двенадцать лет назад для города Самары. Но там не нашли средств для установки монумента. Теперь же моим произведением заинтересовались норвежцы, клуб "Ротари", а также армянская диаспора в Москве (оказывается, Нансен много хорошего сделал и для армян) и предложили финансовую помощь. Памятник уже отлит в бронзе. Его предполагается установить на Арбате, в Большом Левшенском переулке уже в этом сентябре. Нежданный дар к моему 85-летию.
- Что вы еще сейчас делаете? - Много рисую. В том числе и по военным воспоминаниям. Делаю рисунки для новых скульптурных работ. Прежде всего для большой (более сорока) серии бронзовых рельефов. Написал четыре автобиографические книги-воспоминания о военных годах, о боевых друзьях и, конечно же, о художниках. Только что вышла книга, которая так и называется - "Художники".
- Вы много общаетесь с молодежью в скульптурной мастерской при Академии художеств, которую ведете. Каковы они, сегодняшние молодые ваятели? - В моей мастерской работают выпускники Суриковского института. Я отбираю их сам. Мастерская - трехгодичная. Ведь после окончания института ребята попадают в сложное положение: денег нет - стипендию уже не выплачивают, мастерской нет, материалов нет. Они остаются один на один с суровой, порой беспощадной действительностью. Моя мастерская помогает входить в жизнь этим молодым талантливым ребятам. Также в рубрике:
|