Развод после наезда

Наталия КАМИНСКАЯ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Е.Крюкова и О.Вавилов в сцене из спектакля

Спектакль "Анна Каренина" Андрей Житинкин выпускал в обстоятельствах, далеких от творческого благоденствия. На самом ответственном финишном этапе у режиссера возникли неприятности с дирекцией театра, контракт на следующий год не был продлен, и премьера, в сущности, выпущена человеком, который в Театре на Малой Бронной больше не служит. Можно только догадываться, как обычные предпремьерные неполадки с цехами множились на конкретную ситуацию с уходом главного режиссера из театра. Житинкин спел на Малой Бронной лебединую песню. Песня, между тем, оказалась стройной и по-своему сильной.

Житинкин (он же - автор инсценировки) сочинил спектакль о свойствах страсти, уводящей в трагический тупик. Страсть зреет и бьется в терпкой, изломанной среде декаданса, с самого начала отдает сладковатым запахом тлена и уже этим обстоятельством (в числе, разумеется, прочих) обречена на гибель. Житинкин верен себе: в этом спектакле, как и в предыдущих, ощутимы дозы эротики, порока и прямых иллюстраций сюжета. Звук грохочущих колес в начале каждого действия толстым перстом указует на развязку. Асимметричные зеркала, заключенные во "врубелевские" рамы (художник Андрей Шаров), жирным маркером подчеркивают и время декаданса, и ситуацию вечного публичного отражения жизни толстовских героев. Социальная злость Льва Николаевича к общественным институтам проявлена разве что в водевильном Адвокате (Геннадий Сайфулин), который, выслушивая просьбу Каренина о разводе, увлеченно ловит зазевавшихся мух. Играется, скорее всего, жестокая мелодрама. Однако тот, кто скажет, что в толстовском романе этой мелодрамы нет, пусть бросит в меня камень. Две сильные фигуры держат действие: Анна в исполнении актрисы Театра им. Моссовета Евгении Крюковой и Каренин - Олег Вавилов.

Эти два воплощенных страдания прямо-таки надрывают душу. Особенно Каренин. Вавилов играет человека противного, ощутимо слабого, прячущего изломанную, жалкую страсть к своей красавице жене под личиной холодного резонера. Миг, когда законный муж воровато и маниакально поглаживает стройную ножку супруги, вызывает брезгливую жалость. Драма Каренина в спектакле вызревает именно на этой вполне "фрейдистской" территории. Но кто сказал, что такая драма - не драма? Каренин - Вавилов страдает тем более, чем сильнее привязан к мундиру, легко висящему на бесплотной фигуре, к позе чиновничьего величия, за которой плохо скрыта растерянность ребенка, не знающего ответной любви. Этот Каренин натыкается на предметы, безвольно роняет голову на стол, болезненно оглаживает игрушечный паровозик, который блудная мать приносит сыну Сереже. Один из самых спорных толстовских героев, волей Житинкина и Вавилова, он вызывает у зрителя острую жалость и чувство безнадежности. Это отношение сродни тому, что будит в нас Соня из "Войны и мира", пригвожденная беспощадным толстовским словом "пустоцвет".

Центр притяжения - красавица Крюкова, бесспорно, удачный венец долгих режиссерских поисков исполнительницы на заглавную роль. Магия живой, переменчивой и капризной женственности - вот контрапункт роли. Когда-то Андрей Житинкин направо и налево рассказывал о том, что Анна - морфинистка, чем немало раздражал общественность. "Свет решил", что падкий на китчевые эффекты режиссер сделает этот незначительный у Толстого эпизод в жизни героини модной темой роли. Теперь вот думаю, что морфий был подброшен Житинкиным исключительно в рекламных целях. Ну да Бог ему судья! Крюкова морфинистку не играет. Она играет тонкую нервическую натуру, склонную и к очаровательному озорству, и к грубым срывам. Играет душевную организацию, требующую эмоциональных допингов, - любых, будь то безоглядная страсть или дозы морфия, которые толстовская героиня действительно пользует незадолго до трагического конца.

Каренина - Крюкова разительно меняется в течение своей сценической жизни не только эмоционально, но и визуально. Мужняя жена пленяет мягкой осанкой, изысканным бело-золотым платьем и головкой с роскошно уложенными классическими локонами. Женщина сомнительного в обществе положения предстает резкой и угловатой, в платье с грубым разрезом до бедра и стрижкой "эмансипе". Это преображение столь же плоско и буквально, сколь точно и вполне по-толстовски убедительно - путь эмансипе, по мнению Льва Николаевича, вел либо на дно, либо на рельсы.

Не раздвигая рамок мелодрамы до просторов философии, А.Житинкин ставит, тем не менее, сильную и искреннюю трагедию страсти. Он даже Стиву Облонского, напоминающего у Александра Терешко кряжистого современного "братка", заставляет испытывать нешуточные страдания за сестру. Смешно, но слова "брат" и "браток" - однокоренные.

Музыка Мишеля Жарра, шаровские канделябры, безразличными шеренгами намекающие и на светские гостиные, и на своды храма, и на железнодорожные огни, отсылают нас к привычно удобоваримому театру Житинкина. Но Вавилов и Крюкова, но искреннее и темпераментное неравнодушие, с каким последовательно и на удивление бережно по отношению к оригиналу разворачивается история двух обреченных страстей, оставляют сильное впечатление. Житинкин явно делал ставку на "Анну Каренину". И по большому счету он ее выиграл.

Спросите, а что же Вронский?

А Вронский весьма даже неплох у Александра Ефимова. Вполне убедителен. Но это - не его история. Это трагедия двух людей, носящих одну и ту же фамилию Каренины.

ПЕРВАЯ ПОЛОСА

• Развод после наезда
• Как зашить "старушку"
  Музей изобразительных искусств им.Пушкина получил страховку
• Гребенщиков стал Львом Толстым
  Кинофестиваль "Литература и кино" открывается в Гатчине
• Самые разные сказки - на анимационный лад
  Итоги фестиваля "Суздаль-2003"
• Берлин не боится Вирджинии Вулф
  Все "Медведи" розданы
• Президентский выбор