Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 15 (7423) 15 - 21 апреля 2004г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
МузыкаПросто БахБлаготворительный концерт Андрея Гаврилова Татьяна ДАВЫДОВА
Направляясь на свой концерт в Дом музыки, Андрей Гаврилов ставил целью не расправляться с очередными стереотипами, как могло показаться, а прежде всего помочь своей альма-матер - Центральной музыкальной школе. Он взялся исполнить за один вечер все клавирные концерты своего любимого И.-С.Баха, продолжив дело марафонцев: Бориса Березовского (не так давно осилившего разом все концерты Бетховена) и Сергея Стадлера (со всеми сонатами того же автора). Шоу-аттракцион невиданной щедрости (семь концертов Баха - публике, весь сбор плюс гонорар Гаврилова - ЦМШ) сопровождался показом мод в антракте. А моделями сделали актрис и телеведущих, столь же приемлемых для подиума, сколь могли ими быть любые мало-мальски презентабельные фемины из зала. На сцене компанию выносливому пианисту составили струнники Московского симфонического оркестра Владимира Зивы. И тут надо бы пожурить организаторов - Фонд ЦМШ, объявивший о дирижерском дебюте Гаврилова, и разубедить тех, кто в это поверил. Было бы совершеннейшей нелепостью предполагать, что Андрей примется отнимать хлеб у сегодняшних Караянов, и еще большей нелепостью - ругать его за незнание мануальной техники. Уникальный художник, он просто сделал самое разумное в данное время и в данных условиях: избавился от балласта. Тем более что речь шла о Бахе и правилах концертирования его времени. Впрочем, вклад оркестрантов МСО в создание художественного целого оказался до того незначительным, что и от их участия вполне можно было бы отказаться. Кстати, в середине 1980-х годов, когда Андрей увековечивал концерты Баха в студии с лондонским оркестром "Academy of St. Martin in the Fields", его альянс с музыкантами и дирижером Невиллом Марринером сложился весьма удачно, и записи получились интересные и задушевные. С тех пор в подходе Гаврилова к Баху, видимо, в целом мало что изменилось. Разве что выражение эмоций (или аффектов, если угодно) стало более непосредственным, открытым, нрав исполнения - более задиристым, звукоизвлечение - менее нежным, а обхождение с украшениями - более вольным. Только и всего. Народу обещали "карнавал" и даже "rock". Но ни роковых страстей, ни рокерского драйва, ни карнавала не наблюдалось. В начале нового тысячелетия Андрей Гаврилов, объявивший своим появлением здесь борьбу со скукой, иначе - со слушательским и исполнительским комфортом (комфорт - читай "нафталин", "снобизм", "псевдоэлитарность", "косность", "деградация" и т.п.), уверенным шагом пошел "не в ногу" с коллегами. Не задумываясь о том, не бессмысленно ли идти "не в ногу" в полку, где кто в лес, кто по дрова, а кто и вовсе встал; и не бессмысленно ли это теперь, когда "в ногу" остались шагать единицы... Самое удивительное в прошедшем концерте было то, что Гаврилов первый раз с момента возвращения на родную сцену ничем не удивил. Может, мы к нему привыкли? Не было ни инверсий привычного, ни возмутительно-восхитительных концептуальных открытий. Был Бах, сыгранный некоторым образом современно, на современном рояле (пусть специально настроенном). И сыгранный так, как это мог бы сделать сегодня любой незакомплексованный пианист, находящийся в приличной форме, не водящий дружбу с замороченными законниками-аутентистами и не слишком замученный тяжелой неволей традиции. Как будто. А на деле? Пять из семи баховских концертов для клавира - наспех сделанные переложения скрипичных (за исключением Ми-мажорного, BWV 1053, и Фа-мажорного, BWV 1057), полагают некоторые баховеды, считая, что нет особой нужды включать сии небрежные транскрипции в программы. Гаврилов, однако, как и многие его предшественники, не согласился, а вознамерился показать без "загруза" и во всем блеске: Бах писал шедевры! Поработал над формой: углубился в детали, разобрал музыкальные конструкции и начал новое строительство. И столь увлекся, что порой баховскую готику превращал в (активируйте фантазию) постройки "улучшенной планировки" в духе конца ХХ века с вкраплениями элементов эдакого неорококо. И все это при помощи фразировки, артикуляции, орнаментики. Это ли не удивительно? Собственно, "омолаживать" Баха в духе современной исполнителю эпохи - дело вполне традиционное. Зал, впрочем, анализом не утруждался, а "культурно отдыхал". Публика то скучала (было от чего), то бурно реагировала на "события" - выбрасывания рук маэстро (единственные приметы дирижирования) и выпрыгивания с банкетки; аплодировала много и все время невпопад, а затребовав бис, получила дубль не лучшего (если не худшего) номера вечера - загнанный финал Фа-мажорного концерта, "клона" четвертого "Бранденбургского", с двумя еле поспевавшими флейтистами. Бах всегда считался одним из самых загадочных творцов в истории человечества. "Он понял сладость противоречия, бессмыслицы, тайны... У него все время: надо совершить то, что невозможно совершить, и он совершает невозможное... Надо сделать, чтобы душе стало неудобно", - писал о Бахе Яков Друскин, и эти слова, вероятно, поклонники творчества Андрея Гаврилова с готовностью отнесли бы и на его счет. Да, вряд ли он желал просто повеселиться в большой компании. (Свои секреты он охотнее открывает молодежи, в которую верит и на воспитание вкуса которой надеется повлиять.) В его исполнении проявилось нечто очень важное для Баха: и некая нейтральность идеальной "чистой музыки" - следствие прагматичности, с которой композитор, поставщик репертуара Телемановского общества, создавал свои партитуры; и возвышенность тона - единая и для скорби, и для радости; и некая пантеистичность Баха, безгранично обожавшего природу (рисовались очень рельефные и красочные пейзажи); и то самое необъяснимое "неудобство души", несовместимое с комфортом. Планировал ли все это Андрей Гаврилов, неизвестно. Только это все отлично у него вышло. Также в рубрике:
|