СЕРГЕЙ ДВОРЦЕВОЙ: На "Тюльпане" я совершил самоубийство

Геннадий БЕЛОСТОЦКИЙ
Фото Натальи ЧЕТВЕРИКОВОЙ

До недавнего времени мы знали Сергея ДВОРЦЕВОГО как документалиста с мировым именем, который стреляет редко, но очень метко. Его фильмы "Счастье" (1995), "Хлебный день" (1998), "Трасса" (1999) и "В темноте" (2004) собрали внушительную коллекцию наград. И вот 45-летний режиссер дебютировал в игровом кино, и его притча "Тюльпан" вызвала большой резонанс на Каннском кинофестивале.

С. Дворцевой

- В Канне "Тюльпан" оказался всего лишь за несколько дней до открытия. Обычно фестивальные отборщики "пасут" картины еще на стадии производства, если они представляют интерес. Как в вашем случае: известный, если не сказать знаменитый, документалист снимает свою первую игровую картину ...

- Спасибо за доброе слово, но меня никто не "пас". Наверное, было не до меня: в стране в производстве более сотни фильмов, в работе многие талантливые и именитые режиссеры. К тому же мы долго снимали: четыре года, и сами о себе не напоминали. А когда закончили монтаж, рискнули предложить себя в Канн. В главный конкурс не успели, но нас все-таки взяли во второй по значимости конкурс - "Особый взгляд", и уже то, что взяли, я считаю огромной удачей.

- Каннский фестиваль стал первым, в котором вы участвовали как режиссер художественного кино. Какое он на вас произвел впечатление ?

- Сильнейшее. Независимо от того, что мы получили сразу три приза. Об этом мало кто знает, но, помимо приза за победу в "Особом взгляде", нам достался приз молодежного интернационального жюри - единственный на все фестивальные программы, включая главный конкурс, а также приз министерства образования Франции. "Тюльпан" - также единственный из фильмов фестиваля, который уже в этом году будет включен в программу французских общеобразовательных школ. Согласитесь, это большая честь. Так вот, меня поразила сама атмосфера фестиваля. С одной стороны, это коммерциализированное мероприятие: вокруг крутятся большие деньги. Везде бросается в глаза респектабельность, роскошь, на каждом шагу реклама голливудских блокбастеров. Но, с другой стороны, в центре внимания все-таки артхаусные фильмы, кино как искусство. Такого праздника кино я нигде и никогда не видел. Залы битком набиты, публика заинтересованная и понимающая. На меня произвело незабываемое впечатление то, как зрители принимали наш фильм. Бывая на фестивалях документального кино, я подобных чувств никогда не испытывал. Там, как правило, маленькие залы. А здесь тебя показывают в огромном зале - было два показа, и оба с аншлагом! И оба раза минут двадцать публика аплодировала и не отпускала нас со сцены! Разве можно такое забыть?

Нечто похожее, правда, масштабом поменьше, я видел в Карловых Варах, где, кстати, наш "Тюльпан" тоже был замечен и отмечен, хотя и не участвовал в основном конкурсе из-за Канна. Мы победили во втором по значимости конкурсе "На Восток от Запада", где участвовали 23 картины, и, кроме того, "Тюльпан" получил приз Ассоциации азиатского кино.

Фестивальные награды - это всегда приятно. Режиссеры - тщеславные люди, и я не исключение. Но каннские призы, и особенно за "Особый взгляд", - другая песня: он чрезвычайно весом, в практическом смысле весомей, чем, например, Главный приз в Карловых Варах или на Московском фестивале. Фильму-победителю автоматически обеспечено большое внимание и со стороны мировых медиа, и со стороны дистрибьюторов и прокатчиков, и со стороны зрителей. Я это понимал и потому был счастлив, узнав о наградах: они обеспечивали фильму счастливую судьбу. У нас сейчас много дистрибьюторов: "Тюльпан" берут практически все европейские страны, скоро в Америку поеду - там, наверное, тоже возьмут.

- Кинорежиссер - особая профессия, требующая счастливого сочетания многих качеств и способностей, а также элементарного везения. Как вы решились им стать, да еще будучи взрослым человеком ?

- С житейской точки зрения это была чистейшей воды авантюра: в 29 лет, когда у тебя профессия и приличная работа, повернуть свою жизнь на 180 градусов. Я родился в Казахстане, жил в Чимкенте, на Украине, в Кривом Роге, окончил авиационное училище, а потом, уже заочно, Радиотехнический институт в Новосибирске. В общем, девять лет отдал в Казахстане "Аэрофлоту", работая инженером на самолете, отвечал за навигационное оборудование и за все, что касается радио. У меня все шло хорошо, стал даже маленьким начальником.

Постепенно мне становилось все более скучно, перспектива всю жизнь заниматься одним и тем же, освоенным до мельчайших деталей, совсем не привлекала. Неосознанно росла тяга к какой-нибудь творческой работе. Почему кино? Раньше оно меня интересовало не больше, чем любого обыкновенного зрителя. Дело случая: однажды увидел в газете объявление о вступительных экзаменах на Высшие курсы сценаристов и режиссеров - на документальное отделение. Я, как и очень многие, считал, что в творческие вузы можно поступить только по блату, но почему-то решил попробовать. Причем не имея за душой абсолютно ничего. На первый тур надо было прислать свои фотографии и какие-то опубликованные работы: очерки, статьи, репортажи. У меня же ничего не было: я даже фотографировать-то не умел! В общем, сел вечером и написал какую-то ерунду. И отправил. И тут же забыл об этом, потому что у меня и в мыслях не было, что эта моя ерунда кого-то заинтересует. И вдруг телеграмма: выезжайте на второй тур в Алма-Ату. Как ни странно, и этот тур я прошел, а затем еще два уже в Москве. Так я стал документалистом.

- Известно, что для выпускников Высших курсов найти деньги на первую картину - большая проблема. Как вам удалось ее решить ?

- И на учебную работу найти деньги проблема, но мне повезло: одна моя сокурсница дала телефон людей, которых лично не знала, но которые вроде могли помочь. И вот я к ним пришел, сказал, кто я, что хочу снять и сколько мне на это нужно денег.

- Что это за люди ?

- Грузин и литовец, владельцы фирмы, связанной с металлом. Они меня выслушали, пообещали подумать и на следующий день дали мне пять тысяч долларов наличными. Честно говоря, я этого не ожидал: грузин и литовец решили вдруг финансировать студенческую картину о казахах и со странной историей. Я просто обалдел от счастья, когда у меня в кармане оказались целых пять тысяч! Тогда, в 1993 году, для меня это было огромной суммой. Но и в то время за такие деньги снять даже документальный фильм было очень сложно. Особенно если учесть, что предстояла экспедиция в Казахстан. Пришлось вложить и свои сбережения. Потом, когда "Счастье" - одновременно и курсовая, и дипломная моя работа - было снято и отмечено на целом ряде фестивалей, я встретился с одним из своих инвесторов, литовцем, его Андрей зовут, и он сказал: "Мы предполагали, что ты деньги возьмешь и убежишь, но поняли, что, кроме нас, тебе никто их не даст, и потому решили помочь. Тем более что сумма для нас была незначительная". Такое вот было время, сейчас подобное трудно себе и представить.

- Как так вышло, что режиссер-документалист с именем вдруг ушел в игровое кино? Это потому что документальное кино переживает кризис ?

- Сошлось многое. Одна из причин - я почувствовал, что идти дальше и глубже, рассказывая истории о конкретных людях, уже не могу. Передо мной словно бы возник барьер, за которым и моим героям, и мне самому было бы слишком сложно жить. Мне не хотелось вторгаться в их частную жизнь и тем самым ломать судьбы людей. Документальное кино - опасное оружие, надо быть очень осторожным, и у меня сейчас нет достаточной мотивации, чтобы этим заниматься. Может быть, я слишком серьезно к этому отношусь.

Вторая причина: в документальном кино, к сожалению, утеряна связь со зрителем, оно стало элитарным видом кинематографа, и его удельный вес все больше и больше снижается. Отчасти потому, что оно эмигрировало на телевидение и трансформировалось в документальные программы. Это, в общем-то, и не фильмы, а именно документальные телепрограммы, у них нет кинематографической драматургии и многого другого, что делает документальный фильм искусством. Когда я встречаюсь на Западе со студентами или коллегами и говорю о документальном кино как об искусстве, на меня смотрят квадратными глазами: какое, мол, искусство, это телевизионный продукт. Он может быть хорошим или плохим, но это не кино. Я же хочу заниматься кино, а не телевидением.

Думаю, буду и дальше заниматься игровым кино. Оно увлекает, захватывает. Здесь ты сам создаешь параллельную реальность вместе с оператором, актерами, всей съемочной группой, а в документальном кино ты ее снимаешь - "воруешь". Это совершенно другой подход, и я узнал его вкус.

- "Тюльпан" смотрится легко, такое ощущение, что он снимался на одном дыхании ...

- Снимался трудно и долго: "одно дыхание" длилось четыре года!

- Кстати, как появился в вашей жизни этот фильм ?

- Когда я ездил по Казахстану и снимал "Трассу", в одном из аулов встретил семью, где девочку звали Тюльпан, - не в переводе на русский, а по-русски. Казахи часто в обиходе используют русские слова. Дело в том, что, когда она родилась, в степи буйно цвели тюльпаны. Я вспомнил об этом, когда придумал историю для своей первой художественной картины, и решил, что лучшего названия для нее и не придумаешь.

- Я имел в виду не название, а сам проект ...

- Были толчки со стороны Геннадия Островского, известного кинодраматурга. Мы с ним жили по соседству в общежитии Высших курсов: к счастью, мне разрешили там находиться с женой и ребенком и после учебы лет пять. Гена довольно долго - я тяжел на подъем в плане кардинальных решений - меня тормошил: "Давай сделаем игровой фильм, давай что-нибудь вместе придумаем". И в конце концов у меня созрела идея, и мы начали ее развивать. Через некоторое время о ней рассказали знаменитому немецкому продюсеру Карлу Баумгартнеру, и он, посмотрев мои документальные фильмы, загорелся.

- Почему Казахстан, кочевники ?

- Я мог снимать только о том, что хорошо знал и что мне казалось интересным и значимым. В основу сценария легли мои личные наблюдения, впечатления, переживания, оставшиеся в памяти с тех пор, когда летал по Казахстану. Я даже знал одного парня, который из-за больших ушей не мог жениться, - он и стал в какой-то мере прототипом моего героя.

- Ваш фильм снимался четыре года. Почему так долго? Были проблемы с финансированием ?

- В том числе и с финансированием. Мы снимали в степной глуши - до ближайшего города 500 километров, и потому любая проблема на съемках превращалась в глобальную. Мне хотелось снимать именно там, где могла произойти наша история, и такое место мы нашли в Бетпаке - Голодная Степь в переводе на русский. Долго снимали и потому, что технологически это было сложно. Но главная причина - другая. В самом начале мы сняли ключевую для фильма сцену, и когда я увидел ее на экране, то просто опешил, настолько мощной она оказалась в моем восприятии. Я понял, что надо в корне менять сценарий. Делать это в процессе съемок - самоубийство для режиссера. Так что на "Тюльпане" я совершил самоубийство, но я не мог иначе.

- И что это за сцена ?

- Роды. В сценарии мы с Геной Островским ее лишь обозначили: рождается ягненок. Но когда стали ее снимать и сняли, то все были потрясены уровнем жизненной достоверности происходящего и происходившего на наших глазах. У меня рука не поднялась порезать этот десятиминутный ролик. Я понимал, что это бриллиант, это неповторимо. И тогда встал вопрос: как же рассказывать историю, когда у меня один эпизод занял десять минут? Пришлось все переписывать, и в результате от первоначального варианта сценария осталось процентов двадцать. Но самое главное то, что ягненок установил нам планку. Я сказал: с этого момента, ребята, все мы оказались в очень сложной ситуации. Животные нам задали такой уровень жизненной правды, что мы будем выглядеть смешными, если опустимся ниже этого уровня. Даже минимум фальши сразу бросится в глаза зрителям. Это касалось и актеров, и режиссерских решений, и работы оператора и звукооператора. Особенно сложная задача стояла перед актерами. Решить ее непросто даже суперпрофессионалам, а у нас снимались совсем неопытные ребята.

Мы проводили большой кастинг, посмотрели многих людей во всех областях Казахстана. Искали в театрах, в театральных училищах, да и просто на улице. Мне хотелось: а) найти людей, незаштампованных в худшем - театральном - смысле этого слова и открытых для меня, режиссера; и б) это должны быть люди с сильными характерами - потому что я знал, что работа будет долгой и тяжелой. Мне нужны были люди, которые хотят этот фильм сделать, очень хотят. Которые пришли не только ради денег, но и вообще не ради денег. Заработали они в конечном итоге немного, затратив при этом массу сил и времени. И я знаю, что съемки для них стали незабываемым периодом в их жизни.

- Вы большое внимание уделяли животным, этнографическим моментам. Вам это интересно ?

- Не просто интересно. Я не ставил перед собой задачу: давайте покажем некую жизнь, которая не укладывается в привычные рамки, экзотическую жизнь. Для меня была важна прежде всего сама история, все остальное - ее наполнение. И экзотическая сцена рождения ягненка, которая занимает столь большое место в фильме как по длительности, так и по смыслу, логически вытекает из самой истории, является важнейшим ее элементом. Для меня документальные, условно говоря, эпизоды имели огромное значение, потому что... Про что эта картина? Про то, что счастье, о котором мечтает главный герой, как и любой нормальный человек, не где-то далеко, а здесь, рядом, в том, что с тобой происходит каждый день, каждую секунду. Каждая секунда "документальных" эпизодов, родов в частности, наполнена такой энергией и так стучит "молоточком" по сознанию главного героя, что он начинает ощущать ценность каждой секунды, каждой частицы своей нынешней жизни. Об этом можно долго рассказывать - и ничего не сказать, но достаточно увидеть, как меняется лицо человека в кадре под воздействием внезапно приоткрывшейся перед ним сущности жизни, - и все сказано. Ему становится ясно, ради чего стоит жить. И именно поэтому он остается в степи.

- А как снималась сцена родов ?

- Мы долго готовились к съемке, но подробно не проигрывали, что делать в том или ином случае, - он просто должен был быть самим собой в предложенных обстоятельствах. Мы не знали, когда именно будем снимать: никто не мог спрогнозировать, когда, где и какая овца начнет рожать. Овцы не любят, чтобы за ними наблюдали в такой момент, обычно они убегают. Мы недели две потратили только на то, чтобы узнать, с какой стороны и как подойти к овце в нужный момент. Мы разработали целую систему оповещения и наших действий. Чабан по рации сообщал, что намечаются роды, и мы всей группой выезжали на "скорой" в указанное место, в пожарном порядке делали грим Асхату, а он довольно сложный (чтобы его уши торчали, вставляли специальные пружины) и длился часа полтора. Овцы, как и люди, рожают и очень долго, и очень быстро. Нам стоило больших усилий добиться, чтобы все сошлось. Это была полудокументальная съемка, но Асхат играл, и поскольку я ему подробно не расписал, что делать, ему пришлось много импровизировать. Наверное, поэтому он выглядит на экране столь естественно.

- Многие режиссеры, в том числе и знаменитые, сталкивались с продюсерским произволом. Вы же всегда делали то, что хотели и как хотели. Как это удавалось ?

- Дело не только во мне - у меня был хороший продюсер. Бано, так мы звали Карла Баумгартнера, - человек творческий и увлекающийся, что не является типичной продюсерской чертой. Есть продюсеры - "бухгалтеры", а есть "художники". Карл - художник. Он очень любит кино, получает большое удовольствие, если видит, что материал красиво снят. У него огромный опыт: работал с Кустурицей, Джармушем, Аки Каурисмяки, Ким Ки-дуком, он видел, как я снимаю, и понял, что мне можно довериться, и потому особенно не давил. Но и для него это был очень трудный проект. И, конечно, возникали ситуации, когда приходилось применять и дипломатию, и убеждать, и настаивать, и даже ругаться. Все у нас было за эти четыре года, и мне стоило немало крови, чтобы все сделать именно так, как я хотел. Я ни в чем не уступил ни на грамм.

- Вы снимаете по нынешним меркам крайне редко. Неужели этого "редко" хватает, чтобы обеспечить достойный уровень жизни себе и своим близким ?

- Конечно, не хватает, конечно, им очень сложно. За четыре года я мог заработать в десять раз больше, чем заработал на "Тюльпане". Как-то удается существовать, как-то сводим концы с концами. Ясно, что для семьи такой муж, такой отец - авантюрист по натуре - не подарок.

- Жена, вижу, все понимает и принимает .

- Если б Оля не понимала, у меня не было бы жизни.

- Вы упомянули о комнате в общежитии, где жили с женой несколько лет и где росла ваша маленькая дочь ...

- Веронике уже семнадцать, она в РГГУ - Российском государственном гуманитарном университете - изучает историю искусств. У нас родилась и вторая дочь, София, ей пять лет. Ольга, естественно, не работает: кто же будет заниматься ребенком? К тому же она еще и учится, на заочном, правда, будет психологом. Вероника хочет в кино работать, но я сказал: получи сначала хорошее образование, без базы толку не будет. А вот София все твердо решила: будет кинорежиссером. Она обожает смотреть вместе со мной фильмы.

- Фестивальные награды вашему дебютному документальному фильму дали вам возможность и дальше работать в кино. Победа в Канне - пусть и не в главном конкурсе - также станет для вас "паровозом" ?

- Очень на это надеюсь. Все продюсеры, которые со мной раньше работали, и им было очень непросто, говорят: давай и дальше работать. Есть предложения и от других как отечественных, так и зарубежных продюсеров.

Есть уже сценарий или хотя бы задумки ?

- Есть идеи, которые я уже начал разрабатывать. Могу лишь сказать, что следующий свой фильм буду снимать в России.

КИНО

• СЕРГЕЙ ДВОРЦЕВОЙ: На "Тюльпане" я совершил самоубийство
• "Горячие новости" не Джонни То
  Ремейк от Сэма Клебанова
• Раньше он был веселее
  "Иван Грозный и митрополит Филипп" Павла Лунгина. И другие киносценарии

ХРОНИКА

• Сценарии есть и будут
• Нравственность есть правда
• Человек с бульвара Маргариток