ЖАН-МАРК БУСТАМАНТ: Соединить три медиа в одном пространстве

Ирина КУЛИК
Фото Павла ГОРШКОВА

Ж.-М.Бустамант

В Фонде культуры "Екатерина" открылась персональная выставка Жан-Марка БУСТАМАНТА - первый посвященный современному искусству проект в рамках Года России - Франции-2010, реализованный под патронатом Министерства культуры Российской Федерации и Посольства Франции в Российской Федерации. Родившийся в 1952-м в Тулузе, Бустамант на родине фигура весьма респектабельная. В 2003 году он представлял страну во Французском павильоне на 50-й биеннале в Венеции, в настоящее время преподает в парижской Национальной высшей школе изящных искусств. Предисловие к его московскому каталогу написал директор Центра Помпиду Альфред Пакман, хотя персональной выставки в Бобуре у Бустаманта не было.Не получивший классического художественного образования, карьеру он начинал в 1970-е годы в качестве ассистента Уильяма Кляйна - культового американского фэшн-фотографа, фотожурналиста и кинорежиссера, работавшего в Париже. За свою первую серию снимков гигантского размера, называвшуюся "Картины/Фотографии", Бустамант принялся в 1978-м. Считается, что он одним из первых во Франции, да и не только, ввел фотографию в сферу современного искусства. Позднее художник стал работать с объектами, а также создавать подобия абстрактных картин, представляющих собой не живопись, а трафаретные оттиски на плексигласе, сделанные на основе увеличенных рисунков фломастером.Обширная ретроспектива Бустаманта в "Екатерине" - вообще первая для него, оттого срежиссированная им самим, выступившим в качестве куратора и экспозиционера, - поражает тем, с какой легкостью скользит по ней взгляд. Не меняя скорости, не перенастраиваясь, как это бывает на выставках, представляющих вещи разного времени и разных видов искусств, не замирая от удивления, восхищения или раздражения, ни за что, фактически, не цепляясь. Практически все произведения на выставке, будь то фотографии, объекты или те самые картины на плексигласе, одного, довольно-таки монументального масштаба, но при этом они и не заполняют пространство, и не оставляют тревожных пустот, скорее неназойливо оформляют его, подобно дизайнерским изделиям. Объекты Бустаманта, и правда, часто напоминают мебель. Но это ни какой-нибудь реди-мейд или нарочито узнаваемые обиходные вещи, скопированные художником. Перед нами минималистские, породистые предметы, из своего рода снобизма не считающие нужным заявлять об утилитарном назначении: покоящаяся на низкой подставке деревянная панель благородного цвета, выгородка из зеркал и пустых рам, не до конца раскатанные ковры с лежащими на них плоскими кляксами, слегка напоминающими очертания островов или озер (на самом деле это "континенты"). Наиболее гармонично выглядят пространства, в которых объекты соседствуют с фотографиями, образуя не столько инсталляцию, сколько интерьер - как, например, зал "Стационарный I", равномерно заставленный одинаковыми шпалообразными скульптурами, напоминающими надгробия, и увешанный одного формата работами, большинство из которых представляют снимки кипарисов, сливающихся в сплошную зеленую стену, а одна - оправленный в раму лист циновки. Работы Бустаманта выглядят таким образом, как будто художник не знает ошибок и неудавшихся попыток. Любой кадр - будь это его собственные съемки или же фотографии, найденные в Интернете или в старых книгах - стоит того, чтобы разогнать его в большой формат, любая почеркушка фломастером достойна превратиться в солидных размеров картину, любое пятно может стать основой для объекта. Но при этом он, кажется, чужд любым концептуальным построениям, ставящим под сомнение само понятие красоты и ценности того или иного образа или формы. Фотографии Бустаманта, какой бы смысл в них не вкладывал художник, никогда не забывают быть банально красивыми - с небом и зеленью, чью гармонию не портят даже штабеля каких-нибудь бетонных труб. Станковые вещи также прежде всего декоративны, будь то абстрактно-орнаментальные композиции на прозрачном плексигласе, сохранившие всю едкую яркость фломастерных цветов и игрушечную, невсамделишную легкость штриха, или же закованные в металл "трофеи" из оргстекла таких же смутно географических очертаний, как и покоящиеся на коврах "Континенты". Подобное искусство так и хочется назвать "буржуазным формализмом". Стоит ли удивляться, что оно вполне может выполнять функцию официального в рамках культурного обмена двух стран, во всяком случае ничего провокационного, неполиткорректного и вообще способного смутить чей-либо разум в нем точно нет. Эта гладкая, не задерживающая глаз декоративность делает явно излишними любые вопросы. Тем не менее перед вернисажем мы все-таки поговорили с художником.

- Выставку в Фонде "Екатерина" представляют как вашу первую ретроспективу, причем куратором ее выступили вы сами. Так каков же сквозной сюжет вашей творческой биографии ?

На выставке

- Я выставляюсь в России впервые, и мне хотелось показать работы разных лет и разных жанров. Я не задумывал эту выставку как какую-то итоговую, просто мне хотелось показать лучшие моменты моей жизни. Я не хотел, чтобы выставка выглядела, как каталог, и поэтому перемешал новые и старые произведения. Я отобрал и те вещи, которые были у меня в мастерской, и те, что давно мне не принадлежат: в проекте участвуют десять музеев, галерей и частных коллекционеров. Многие из них я не видел много лет и почти забыл. Было интересно вновь посмотреть на них - и, могу сказать, они оказались очень даже ничего.

- На выставке можно увидеть скульптуру, фотографию, картины. Вы занимались всеми этими видами искусства одновременно или в какой-то последовательности ?

- Я начал с фотографии более тридцати лет назад, тогда, когда фотографию еще воспринимали как некое второстепенное искусство и ассоциировалась она в основном с репортажами. Для меня же фотография была средством показать различные фактуры и материалы, поэтому от фотографии я перешел к скульптуре, а потом к живописи. Мне хотелось научить зрителя видеть фотографию как живопись, а живопись - как фотографию, воспринимать визуальный ряд сам по себе, вне зависимости от медиа. Я продолжаю работать со всеми тремя формами искусства, но выстраиваю из них свой собственный язык, так что в какой-то момент все техники сливаются.

- Мы привыкли воспринимать фотографию, скульптуру и картины еще и как разные степени реальности произведения ...

- Да, фотография напрямую запечатлевает реальность, но воспринимается только как отражение видимого мира, иначе чем скульптура, которая занимает место в реальном пространстве и обладает объемом и весом. Живопись - это нечто более абстрактное и умозрительное, взывающее к воображению зрителя. Именно поэтому мне и интересно объединить все три медиа в одном пространстве, представить свою выставку как единую инсталляцию.

- Как вы фотографируете? Заранее решаете, какую именно натуру вы хотите найти, или же исходите из того, что вам попалось на глаза ?

- И то, и другое. У меня есть, например, цикл "Something is missing" ("Чего-то не хватает"), который я снимал в разных городах, в том числе в Москве, достаточно произвольно, хотя мой выбор все равно так или иначе обусловлен моей культурой, моим видением, которое позволяет мне отмечать те или иные сочетания освещения, архитектуры, общей атмосферы.

- А чего именно "не хватает" на снимках из этой серии ?

- Присутствия человека: как правило, на фотографиях можно различить только тени людей, оставшихся за кадром, тех, кого с нами нет.

- Вы снимаете только в путешествиях или можете сделать нужные вам кадры на привычных улицах ?

- Хороший вопрос. Эту серию я снимал только во время путешествий. У меня вообще было много фотопроектов, связанных с теми или иными местами, которые я отбирал заранее. Например, цикл, посвященный озерам в Швейцарии и Японии, тому, каким образом разные ландшафты, разные типы природы отражаются в воде.

- Ваша выставка проходит в рамках Года России - Франции-2010. Поэтому мне хотелось бы спросить, что именно вы считаете особенностями именно французского современного искусства ?

- Мне, как и любому, трудно говорить о своей культуре изнутри, сложно идентифицировать себя с теми или иными привычными стереотипами. Точно так же, как далеко не все русские узнают себя в "загадочной славянской душе", мне трудно отождествить себя с французским картезианским, рациональным мышлением. Хотя многие французские художники, и правда, очень интеллектуальны, они полагают, что хорошо то произведение, которое можно умно и правильно объяснить, как если бы теоретическая или идеологическая база, подведенная под произведение, сама по себе делала его хорошим. Мне это не очень интересно, я ценю прямое эмоциональное воздействие цвета, формы, материала.

- Многие ваши произведения можно назвать абстракциями. Последователем какого направления в современном абстрактном искусстве вы себя считаете ?

- Художники, как правило, не любят называть себя чьими бы то ни было последователями, они полагают, что создают нечто новое. В тех картинах, которые я создаю, для меня важно взаимодействие рукотворного и механического способов создания изображения. Я беру нарисованный от руки набросок, затем различными способами увеличиваю его и переношу на плексиглас. И этот новый способ создания работы нужен для того, чтобы зритель научился по-новому воспринимать его, иначе видеть образы. Сегодня абстракция уже не связана с идеологическими построениями, как это было в историческом авангарде. Художники занимаются куда более частными, индивидуальными художественными поисками. Это не значит, что я против ангажированности в искусстве. Просто сегодня она уже не обязательно должна быть идеологической или политической. Ангажированность для меня - это просто включенность художника в то, чем он занимается, ответственность за свое дело, желание открыть зрителю нечто новое, стремление оставаться живым, в конце концов - и в этом смысле устремления художников практически не менялись на протяжении столетий.

ПАЛИТРА

• ЖАН-МАРК БУСТАМАНТ: Соединить три медиа в одном пространстве
• Закабаленный труд
  Борис Королев в Третьяковской галерее
• Не лист, но меч
  Гравюры Утагавы Куниёси в ГМИИ имени А.С.Пушкина
• Живи и помни
  "Петр Белов в кругу друзей"