Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 5 (7718) 11-17 февраля 2010г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
ТеатрТройной перевод"Додзёдзи-храм". Новый драматический театр Ирина АЛПАТОВА
Репертуар Нового драматического театра не перестает удивлять. Только в этом сезоне нам открыли швейцарского драматурга Урса Видмера с его "антикризисной" пьесой "Top dogs, или Новые игры взрослых", напомнили полузабытую уже историю "Тойбеле и ее демона" Исаака Башевиса Зингера и Ив Фридман и вот теперь пригласили на спектакль "Додзёдзи-храм" по одноактным пьесам японца Юкио Мисимы в переводе Григория Чхартишвили (более известного под именем Бориса Акунина) и Тосия Мацусимы. Нет, конечно, творчество Мисимы, в том числе и драматургическое, у нас достаточно хорошо известно (хотя и не в столь широких читательско-зрительских кругах, как того же Акунина). Но вот эти маленькие пьески, объединенные жанром "подражание театру Но", в Москве не ставились никогда, да и опубликованы были всего единожды, в журнальном варианте. Что же до "тройного перевода", то ему действительно уделено много места, причем речь идет не только о языке. Сочиняя свои "подражания", Мисима пытался вписать темы, мотивы и традиции древнейшего японского театра в современный контекст ХХ века. И при этом сделать так, чтобы все это было понятно и интересно не только японскому, но и европейскому зрителю. А потом уже Вячеславу Долгачеву, художественному руководителю Нового драматического и режиссеру спектакля "Додзёдзи-храм", пришлось заняться театральным переводом - на язык сцены, опять же не утратив этой традиционной японской ауры, но от визуальных восточных приемов в костюмах и декорациях отказавшись. Эти пьесы Мисимы, между прочим, запросто могли быть представлены еще в одном жанре - радиотеатра. Здесь - минимум внешнего действия и всяческих эффектов, длиннющие монологи, в которых герой (героиня) изливают последовательность своих внутренних состояний, некая интонационная монотонность в ущерб характерности. Все это и есть - отголоски театра Но, пусть даже и несколько трансформированные Мисимой. Так что сценическая адаптация представлялась делом сложным, но с ней в Новом драматическом справились, передав прежде всего эту своеобразную, тревожную, слегка нездешнюю, вибрирующую атмосферу происходящего, в которую то и дело вплеталось стилизованное японское музыкально-звуковое сопровождение (музыкальное оформление Ларисы Казаковой). В пьесе "Додзёдзи" место храма занимает громадный антикварный шкаф, своими габаритами и какой-то мрачной торжественностью и впрямь напоминающий храм (сценография Маргариты Демьяновой). Причем тот, что специализируется на погребальных церемониях, - инкрустации на створках похожи на роскошные крышки гробов, украшенных деревянными цветами. Оно и понятно: тема перехода в иные миры - в этом восточном театре одна из главных, да и речь в пьесе идет о молодом человеке, в этом шкафу застреленном после любовных утех. Но лишь только Антиквар (Дмитрий Шиляев) готов в третий раз ударить аукционным молотком, дабы сбыть этот шкаф с рук за баснословную цену, как неведомо откуда является танцовщица Киёко (Александра Змитрович), властно присваивающая себе всю дальнейшую историю-монолог. Историю о том, как жизнь побеждает смерть, как надежды юности постепенно одерживают верх над безудержным стремлением добровольно перейти в иной мир, захлопнув за собой дверь шкафа и повернув ключ. На долю молодой актрисы Александры Змитрович выпала задача весьма трудная, ведь здесь не следует традиционно "проживать" человеческую историю, но рассказывать ее и о ней, причем так, чтобы в рассказе ощущалась жизнь, причем очищенная от приземленного быта. Именно к этому и стремится актриса, временами блестяще достигая нужного результата. Временами, впрочем, от него отдаляясь из-за излишней внешней суеты, видимо, вызванной премьерным волнением. Но, как только эта суетливость и "подчеркивание" слова и жеста сменятся более строгой, но внутренне наполненной "восточной" отрешенностью, все сразу встанет на свои места. Как это, впрочем, уже случилось во второй пьесе "Надгробие Комати" у актрисы Ирины Мануйловой, эту Комати и играющей. Вторая история - более загадочная и даже с мистическим привкусом, хотя и на ту же тему перехода в иные миры. Нищая старуха Комати, которой без малого сто лет, одним лишь своим рассказом вынуждает юного и пьяного Поэта (Евгений Рубин) признать и вживую ощутить ее вечную красоту, торжество прекрасной женской сущности. Смертельно прекрасной, поскольку очарованному и завороженному Поэту уже не доведется встать с парковой скамейки живым. Эти скамейки под стать прежнему шкафу и отнюдь не смотрятся приютом для юных влюбленных, которые в обнимку сидят в разных уголках сцены. Они, скорее, выглядят мрачными каменными надгробьями, своеобразными памятниками прежним влюбленным, которых давно уже нет на этом свете. Ирина Мануйлова - Комати точно попадает в нужную эстетическую монотонность интонаций, с их безжизненной приглушенностью, словно бы голос звучит уже "с той стороны". Зато каким неожиданным контрастом вдруг врываются в этот глухой голос юные, свежие, звонкие нотки, когда старуха словно бы звуково иллюстрирует свои воспоминания. При этом Комати - Мануйлова не утратила весьма современного чувства юмора, ее ироничные пассажи опять-таки контрастируют с мрачной строгостью истории, неожиданно переключая эмоциональные регистры и тем самым добавляя происходящему ощущение сиюминутности жизни. И особенно хорош еще один контраст - этой осознанной строгой отрешенности и нервического, взвинченного поведения Поэта - Рубина, которого Комати - Мануйлова затягивает на свою орбиту. Прочие же эпизодические персонажи обеих историй (роли которых исполняют Александр Курский, Анастасия Безбородова, Ирина Бондарева, Дмитрий Лещук, Антон Морозов и Дмитрий Светус) в визуально-эмоциональной "картинке" этого спектакля похожи на знакомые "буквы", теснящиеся вокруг загадочной и стильной иллюстрации. Где важно все - и текст, и иллюстрация, потому что их синтез и рождает ту самую атмосферу, которая здесь столь сильна, что способна накрыть собой и мелкие актерские несовершенства, которые, вероятно, со временем исчезнут. А "Додзёдзи-храм", пожалуй, останется главной удачей нынешнего сезона Нового драматического театра. Также в рубрике:
|