Полеты ангелов над фабрикой "Болеро"

Обзор событий балетного фестиваля "Мариинский"

Екатерина БЕЛЯЕВА
Фото автора
Санкт-Петербург - Москва

А.Сомова и Д.Холберг в сцене из балета "Спящая красавица"

После "Анны Карениной" были еще две фестивальные премьеры: одна, "Кармен" в постановке Алонсо, местного значения, и другая, претендующая на мировую масштабность, - "Новое поколение хореографов". Последних, как известно, мы постоянно ищем в родном отечестве и за его пределами и благополучно не находим. Но попытки не прекращаются. Данный вечер, например, состоялся при поддержке частного спонсора из Японии, который в кои-то веки обратил свои взоры не на классику, а на модерн, что само по себе прогрессивно. Жаль только, что результат был небезупречным.

Про "Кармен" говорить уже стыдно - балет не имеет морального права на существование. Примитивные движения, лобовой сюжет, унылый дизайн. В эти ветхие мехи ни молодое вино не залить, ни старое, потому что они ссохлись навсегда. Да, балерины хотят примерить маску Кармен на себя, что тут говорить - Мериме создал нетленный образ, и он будет вечно бередить сердца артистов. С этим нужно что-то делать, но не клонировать же старый спектакль, который хорошо и долго служил одной великой балерине? Все пустые слова - Мариинка уже подготовила три состава на "Кармен", включая Лопаткину, которая дебютировала в роли в московской версии балета несколько лет назад и сейчас танцевала премьеру петербургскую. Хорошо танцевала, великолепно выглядела, но кому это нужно?

Что же касается нарождения "нового поколения" хореографов, то тут наблюдается демографический кризис: дети рождаются мертвыми или полумертвыми. Во второй раз дали попробовать силы Юрию Смекалову (только два месяца назад провалилось его "Пробуждение весны"), золотому лауреату прошлогоднего Московского конкурса, - он показал балет под названием "Завод "Болеро", который и открывал вечер. Под музыку Равеля на некоем заводе - декорация представляет собой гигантский вертящийся механизм с подведенной к нему роскошной белой лестницей (художник-технолог - Александр Лециус) - разыгрываются страсти Души (Виктория Терешкина): ее донимают такие грехи, как Чревоугодие в гротесковой форме Антона Корсакова, Любодеяние в виде утонченного нарциссика Карэна Иоаннисяна, Сребролюбие, разлитое по гуттаперчевой пластике Александра Сергеева, Гнев в виде Константина Зверева, Зависть в облике Максима Зюзина, Леность - Антона Пимонова и Гордыня, заключенная в мощной и фактурной фигуре Данилы Корсунцева. Что же, Смекалов продемонстрировал завидное чувство материала, с которым работает: все перечисленные замечательные - без иронии - артисты вписались в изображаемые грехи как в хорошо сшитый костюмчик. У каждого был с Душой "душещипательный" дуэт, построенный в стилистике опусов Эйфмана, терцеты, секстеты, квинтеты, когда грехи истязают душу хором, и, собственно, все - такое вот "Болеро". Никаких других смыслов в балет не вложено, а фабрично-заводская тема самоликвидировалась.

Под вторым номером шел Эмиль Фаски с "Простыми вещами". В отличие от предшественника-лауреата, у экс-танцовщика Гамбургского балета, новоиспеченного хореографа Эмиля Фасхутдинова чувства формы и понимания живого материала, с которым он работает, нет вовсе. Под музыку Пярта он сочинил бесконечный дуэт, а затем монолог для Екатерины Кондауровой (партнер - Максим Зюзин). Тела красиво двигались в пространстве на фоне бумажного задника, который был прожжен солнечным зайчиком и медленно ритуально сгорел (на видеопроекции).

Третье отделение получилось более внятным - за дело взялся профессиональный человек. Эдвард Льянг уже сделал два спектакля для Новосибирского балета, которые показывали на Фестивале "Золотая Маска" в Москве, и его появление в роли культуртрегера в одном из столичных театров было предсказуемо. Впрочем, и у него название, музыка и смысл не слились во что-то единое. Марен Маре и Джон Тавенер (оба Тавенера - и древний, и новейший) написали много милых безделушек, под которые ангелам ничего другого не остается делать, кроме как летать (балет Льянга называется "Полет ангелов"). Главный ангел в спектакле - это Олеся Новикова, которая два месяца назад вернулась на сцену из декрета и демонстрирует воистину великолепную форму, особенно она хороша, когда ее в танце поддерживает муж - Леонид Сарафанов, который олицетворяет в этом балете ангела, томящегося на земле. Он может летать и делает это по ночам, когда мир засыпает. Потом ангелы - небесный (Новикова) и земной (Сарафанов) - встречаются, влюбляются, но чтобы им соединиться, должно что-то произойти. В церкви начинается служба - звучит григорианский хорал, герои молятся, и чудо случается. Дуэт ангелов под хоральную музыку и стал кульминацией балета, а его начало с бесконечными обводочками, тривиальными поддержками и десятками жете кажется скучноватым. Как и в первых двух вещах, харизма мариинских артистов помогла хореографу выплыть, но не более того.

Выступления приглашенных артистов прошли по графику, кроме отказавшегося в последний момент Матье Ганьо - выяснилось, что партию Аполлона ему нужно было учить с нуля, а на это уже не было времени. Полина Семионова прилетела абсолютно готовая к "Ромео и Джульетте" Лавровского - выучила версию по пленке, но не отказалась и от ценных репетиций с Еленой Евтеевой, нежной Джульеттой 70-х. До этого Полина танцевала труднейшую (излишне и немного бессмысленно) редакцию Кранко, идущую в немецких театрах, но балерина и вида не показала, что наш спектакль кажется ей архаичным, наоборот, была совершенно счастлива "пожить" в этом музее старинных вещей, ровесников Галины Улановой. Педагоги разрешают артистам делать легкую коррекцию движений в сторону их усложнения - в той же сцене на балконе никто не мешает им летать повыше. Впрочем, своим правом на высокие полеты воспользовался только Владимир Шкляров, Семионова купалась в драматической многослойности роли.

Хорошо смотрелись вместе Наталья Осипова и Леонид Сарафанов в "Жизели", и легкий оттенок соревновательности в вычурности техники каждого из героев во втором акте, который присутствовал здесь несомненно, перекинул мостик в "Жизель" второго дня - в одноименный балет Матса Эка. Лионская Опера, которая привезла "Жизель" сначала в Москву, а затем в Петербург, доказала на деле, что достойна права именоваться одним из сильнейших европейских театров, где идут авангардные оперы и балеты.

Однако авангард авангардом, а балетом всех балетов и приманкой балетоманов, со всего мира съехавшихся в Питер, все равно остается "Спящая красавица", которая прошла в возобновленной редакции Константина Сергеева, декорациях и костюмах Симона Вирсаладзе и с Алиной Сомовой и Дэвидом Холбергом, гостем из ABT, в главных ролях. Холбергу пришлось поработать за себя - перспективного солиста из Америки, - и за Матье Ганьо, который не приехал из Парижа. Холберг выпускался в школе при Парижской Опере, но, будучи не французом, а шведом, в местную труппу не попал, что не мешает ему оставаться обладателем "умных" французских стоп и галантных манер. Похоже, что в ABT эта галльская культура не сильно развита - там деликатности и изяществу предпочитают бурю и натиск, и Холберг существует в США на правах аутсайдера. Зато здесь, в русском спектакле с французской канвой, он был неподражаем - галантный партнер, настоящий французский принц и просто хороший гармоничный танцовщик, чьи позиции на приземлениях точь-в-точь как в учебнике. Из молодых понравилась Оксана Скорик, которая перебралась в Питер из Перми и очень интенсивно работает с Еленой Евтеевой. Ее Принцесса Флорина танцевала не безупречно - с помарками, но потенциал у будущей балерины точно есть.

Светлана Захарова и Андрей Уваров представили на фестивале Большой театр. Смотреть на балерину было приятно - она вернулась к истокам, заглянула в свое прошлое, стала на мгновение той Светой Захаровой, которая мечтала завоевать мир, и сейчас, когда главные мечты сбылись, не утратила всех волнений и трепета. Захарова не ошибалась - ее арабески были долгими, выдержанными, полнокровными, аттитюды точными и выверенными, и фуэте - наследие Ольги Моисеевой - фирменная горделивая кульминация черного акта. Кому-то в таком кристальном, техничном "Лебедином озере" не хватило броской театральности: тут еще томный Константин Зверев добавился в роли Ротбарта, и вместо смачно гротескового демона Ильи Кузнецова, главного исполнителя этой роли в Мариинке, на сцене был тонкорунный епископ Талейран - стоило наблюдать в бинокль за ироничной улыбкой умного царедворца и ногами, упрямо держащими "пятую позицию".

Кстати, когда изредка рождается такой Ротбарт и, не стесняясь, танцует интеллектуального волшебника, старые балетные мифы о тайне, которая связывала Одиллию и Ротбарта, снова оживают. И это прекрасно.

МУЗЫКА

• Полеты ангелов над фабрикой "Болеро"
  Обзор событий балетного фестиваля "Мариинский"
• Диалог с Шекспиром
  Премьера новой версии "Ромео и Джульетты" Юрия Григоровича в Большом театре
• Кто спасет оркестры?
  В Екатеринбурге завершился Симфонический форум России

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Композиторы на рандеву
• Выдержанное вино