Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 23 (7736) 24-30 июня 2010г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
МузыкаЛюди и деревьяЧеховский фестиваль представил "Шепот цветов" из Тайваня Елена ФЕДОРЕНКО
Театру "Небесные врата" ("Cloud Gate" жители Тайваня переводят как "Заоблачные врата") - 37 лет, что немало для труппы современного танца. Хореограф Лин Хвай-мин выбрал имя своему коллективу по названию самого древнего ритуального танца, чей возраст превышает пять тысячелетий. В коллективе немногим более двух десятков профессиональных танцовщиков, и каждый - уникален. Все владеют классическим балетом, европейскими техниками современного танца, традиционными восточными методами физической тренировки, в том числе медитацией, боевыми искусствами, комплексом упражнений "тай цзи цюань" ("Кулак великого предела"). На важности последнего, почти неведомого для нас, настаивает хореограф, и мы повторим это загадочное, как иероглиф, словосочетание. Честно говоря, современному российскому зрителю сложно постигнуть гармонию смыслов тончайшего сплава Востока и Запада (менталитета, философии, эстетики, этики и многого другого). А именно на этом строятся спектакли "Небесных врат" - театра, удостоенного чести относиться к числу объектов национального достояния Тайваня. Международный театральный фестиваль имени Чехова, который смело решил писать балетную чеховиану и подключил к этому ведущих хореографов мира, призвал и руководителя тайваньской труппы, заслуженно любимой и фестивалем (коллектив выступает в России уже четвертый раз), и его зрителями. У Лин Хвай-мина - особое, уравновешенно-созерцательное отношение ко всему, что он делает. Даже на наивные (с точки зрения Востока, большинство наших интересов такими и кажутся) вопросы он отвечает со спокойной невозмутимостью. Его, похоже, не занимает лицедейская радость искусства, а вот желание "пробудить в зрителе коллективное бессознательное эстетическое переживание" - безусловно, занимает больше другого. Для чего ему необходимы медитативная отстраненность и некий художественный код, зашифрованный, как правило, не только в концепции спектакля, но в самой его атмосфере, создаваемой сценически эффектными образами. В спектакле "Песни странников" - рисовая долина: золотистый рис потоком льется на подмостки и на голову обнаженного монаха, который все полтора часа, пока Лин Хвай-мин пробуждает "коллективное бессознательное", стоит не шелохнувшись. В "Лунной воде" - брызги воды вторят движениям танца. В "Шепоте цветов" на "эстетическое переживание" настраивают розовые лепестки, серые клочья волос и кривые зеркала. Вся эта атрибутика понадобилась для постановки Чехова по-восточному, и если бы сам хореограф не признался, что вдохновился "Вишневым садом", догадаться об источнике его вдохновения практически невозможно. Но это не означает, что Лин Хвай-мин - литератор, философ, эрудит - Чехова не знает. Просто он понимает русского классика под углом восточной мудрости. Да еще и считает, что танец несет иную информацию, построенную по ассоциативному ряду, что танцу чужда всякая фабульная достоверность. Он не сомневается, что "танец - это чтение между строк". Пьеса "Вишневый сад" полна неразгаданных тайн, они - и в щемящих отношениях героев, и в странных их волнениях о долгах, торгах, процентах, векселях, и в русской тоске, и в отчаянных надеждах на будущее. "Шепот цветов" делится на две части: первая - счастье, когда в поместье цвели вишни, вторая - беда, когда деревья принимают удары топора. День и ночь, свет и мрак, жизнь и умирание. Внутренний импульс первого действия - беспечный восторг молодости в море покрывающих сцену розовых лепестков, которые взмывают вверх и оживают, задетые ногами, руками, одеждами артистов. Спроецировать чеховские образы на танцевальные не удалось, хотя поначалу показалось, что грустный танец девушки в платье цвета спелой вишни - монолог Раневской, а резвый дуэт девушек в светлых одеяниях - воплощенные в танец мечты Ани и Вари. Но - нет, не получилось. Просто - счастье без берегов, атмосфера цветущего рая. А танцы - талантливо отредактированные образцы стиля модерн - безо всяких восточных акцентов и удивляющих комбинаций. Их исполняли поочередно - соло, дуэты, ансамбли - и только ради единой цели: показать, как хороша жизнь в розовом цвете. Второй акт - марево ужаса, отголосок апокалипсиса. Гибнут то ли люди, то ли деревья, но ясно, что выкорчевывается жизнь. И эта ассоциация вышла самой чеховской в этом нечеховском спектакле. Для Раневской сад - живой, уничтожить его - словно извести жизнь, прошлое и настоящее. "Вырубить? Милый мой, вы ничего не понимаете!" - говорит она Лопахину. Лин Хвай-мин понял и построил на этом весь второй акт. Обнаженные танцовщики бьются в агонии насильственной смерти, их движения рапидно замедленны, скульптурные группы тел медленно перетекают из одной в другую, образуя на темной сцене сложные, похожие на коряги в болотах или искривленные корни гигантских деревьев композиции. Вселенский ужас насильственной гибели умножен кривыми зеркалами, искажающими тренированные тела танцовщиков, окружающими их уродливыми тенями. Для довершения эмоциональной атаки - по сцене летят серые клочья спутавшихся в колтуны волос. Сквозь пластические корчи в сугробах-колтунах где-то прорываются человеческие пронзительные жесты, словно "звук лопнувшей струны - замирающий, печальный". Воспоминания о былом счастье, которое эгоистичная радость не сумела заметить на дороге жизни, по которой проходят все: и люди, и деревья. Этот странный спектакль сопровождает музыка Баха. Трогательный голос баховской виолончели (фрагменты из Шести сюит для виолончели соло Лин Хвай-мин не впервые использует для своих спектаклей) загадочным образом соединяет соборность и погружение в себя. Тут и сходятся Восток и Запад. Шепот и цветы. Чехов и балет. Также в рубрике:
|