Что такое эффект "хорошего пиджака"

Сцены у подножия бродвейских небоскребов

Ирина АЛПАТОВА
Наталия КАМИНСКАЯ
Нью-Йорк - Москва

Что и говорить, Нью-Йорк - место замечательное, особенно для тех, кто впервые туда попадает. Есть от чего прийти в изумление. Но, конечно, если вы человек театральный, то ваше место - на Бродвее.

Первое ощущение - какая-то сумасшедшая гонка. Мощный людской поток стремительно увлекает за собой, ослепляют рекламные всполохи, оглушают пронзительные гудки автомобилей и вавилонский хаос языков. Проносишься мимо какого-то импровизированного негритянского концерта под открытым небом, а рядом о чем-то митингует еврейская диаспора, выкрикивая в мегафон призывные лозунги. И попробуй-ка вот так, с лету, разглядеть у подножия небоскребов знаменитые бродвейские театры.

В общем-то, определить их местонахождение можно только по броским рекламным плакатам и светящимся щитам, парящим над Бродвеем, на которых в обязательном порядке цитируется какая-либо хвалебная фраза известного нью- йоркского критика. Хотя каждый театр имеет свое название: "Шуберт-театр", "Беласко-театр", "Гершвин-театр..." Но это больше для порядка, потому что главное - не имя, не внешняя оболочка или интерьер фойе, а то, что происходит на сцене.

Принцип прокатной площадки имеет с точки зрения российского театрального менталитета много минусов. Здесь никакой речи не идет о долгосрочной творческой программе, воспитании артистов в постоянном ансамбле, об особом лице конкретного театра - как самого его здания, так и играющей в нем труппы. Поскольку нет и труппы как таковой. Есть творческая группа, которая нанимает помещение. Но, право, стоит рассмотреть и плюсы.

Прокатная площадка сдается совершенно пустой - только зал и коробка сцены. Иногда нет даже сцены, то есть пола, и то место, на которое ступит актерская нога, заливают бетоном. Уж тем более нет никакой технической оснастки - "все свое приношу с собой". Но зато сценограф, получающий это пустое пространство, волен разгуляться на нем настолько, насколько позволяет бюджет пригласившего его продюсера. Он может выстроить на сцене сложнейшую конструкцию, ибо не озабочен никаким графиком. Декорацию монтируют (два часа, сутки, два дня - да сколько угодно времени), и она стоит себе нетронутая, пока не прекратится прокат спектакля. В нашем репертуарном театре - иная ситуация. Каждый день дают новый спектакль, а то - и по два в день. Какой нужен штат монтировщиков, каков износ конструкций и какие установлены жесткие ограничения для фантазии художника! Наши "коммерческие" спектакли попадают в ту же ситуацию. Практика долгосрочной аренды площадки на один спектакль у нас отсутствует. Антрепризы за большие деньги арендуют сцены репертуарных театров на два-три дня, а потом - будьте добры, освободите помещение. Неудивительно, что лучше всего в прошлом сезоне прижилась у нас идеальная модель "коммерческой декорации" - надувное двуспальное ложе, которое кочевало из одной постановки драматургического "шедевра" "Нина" - в другую. Режиссеры были разные, художники - тоже, а кровать универсальна. И как не понять - сдул сценическое оформление, как воздушный шарик, и спокойно переноси его на новую площадку.

Есть у бродвейской системы и другие преимущества - сцену обслуживают в среднем не более пяти человек. Но квалификация их, как правило, очень высока, а трудовая дисциплина - тем более. Представить себе нетрезвого монтировщика, отвечающего за сложнейшую декорацию, скажем, "Титаника", - все равно, что допустить на сцене катастрофу, подобную той, что случилась со злополучным лайнером. Стоит ли добавлять, что рабочие сцены в бродвейских театрах имеют такое жалованье, которое удерживает их от опрометчивых поступков. Итак, Бродвей сезона 1997/98 года. Ежевечерне, а в уикэнды и дважды в день, играется порядка 30 спектаклей. Преимущественно, конечно, мюзиклы, но и не только. В сердце Манхэттена царит жанровое многообразие - от драматического спектакля до хореографического. По времени проката лидируют, безусловно, "Кошки" Э.Уэббера, которым уже добрых два десятка лет. Более десяти лет идут "Отверженные" по В.Гюго, "Фантом оперы", "Мисс Сайгон". Каждый день в течение десятка лет - ну не фантастика ли? Ответ прост: прокат диктуется спросом и соответственно коммерческой отдачей. Жесткие законы Бродвея: чуть убыток - и спектакль тут же снимается. Идут здесь, кстати, и весьма серьезные вещи, не подходящие под клише "дешевой развлекательности". Например, "Арт" ("Искусство") Я.Реза - пьеса, с прошлого сезона весьма популярная и в России. Или "Дневник Анны Франк", или "Вид с моста" А.Миллера. Среди новейших постановок, куда пока трудно достать билеты, - "Король-лев", поражающий чудесами сценической техники; "Джекки: американская жизнь" - о звездной судьбе Жаклин Кеннеди-Онассис. В общем, следуя за набившей оскомину отечественной рекламой, можно смело утверждать: "Здесь каждый найдет то, что ему по вкусу".

Нельзя сказать, что в бродвейских театрах - сплошные аншлаги, они наблюдаются в основном в премьерные месяцы, да и то не везде. Но заполнение зала процентов на 80 - вещь обычная. Билеты (15 - 75 долларов) можно купить прямо в театре, но это удел лишь случайных зрителей, не знакомых с тонкостями бродвейских "сэйлов". Опытная публика с раннего утра толпится на Таймс-сквер у театральных касс, где в день спектакля можно приобрести даже самые лучшие места за полцены. Кстати, эта единственная встреченная в Нью-Йорке очередь приятно удивила, в уикэнд в ней можно было насчитать не одну сотню человек. Помимо врожденного американского практицизма, это, безусловно, говорит и о том, что театр здесь - место посещаемое.

Зрители же, впрочем, мало чем отличались от привычных российских театралов - в основном тот же "средний класс", студенты, туристы. Разве что представителей мужской половины рода человеческого неизмеримо больше. Дам в бриллиантах и роскошных вечерних туалетах и кавалеров в смокингах как-то не наблюдалось. Да и смысла в подобных нарядах, кажется, нет - демократичный Бродвей не начинается с вешалки, пальто и куртки принято держать на коленях или, если повезет, складывать на соседнее свободное кресло. Ловкая коммерческая обработка зрителя начинается еще на подходах к залу. Едва взбежишь по нарядной лестнице, как натыкаешься на прилавок. Но не ищите на нем умных книг по искусству или парфюмерии. Вам предложат ассортимент скудный, зато точно бьющий в цель - майку, бейсболку, кружку и прочую дребедень, но обязательно с рекламой идущего в этом театре спектакля. Можете, конечно, не покупать, но вас здесь все равно уже "купили". Программки между тем раздают бесплатно, дабы все знали, who is who.

Корабль мечты

Как известно, в Америке нынче "титаникомания", постепенно распространяющаяся на весь остальной цивилизованный мир. Отель "Эдисон" в самом пекле Бродвея, где нам довелось жить, оказался затерт между двумя огромными рекламными щитами с гордой надписью "Титаник". С одной стороны большим экраном шел нашумевший фильм Д.Камерона, с другой, в театре "Lunt-Fontanne", - новый мюзикл с аналогичным названием. Плакат восторженно сообщал: "Титаник" в постановке Р.Джонса в 1997 году завоевал сразу пять престижных премий "Тони" - за лучшую музыку (М.Йестон, она же и автор стихов); сценарий и книгу, по которой он был сделан (то и другое принадлежит перу П.Стоуна); декорации (С.Лэйн) и оркестровку (Д.Тьюник). Впрочем, стоит отметить и не ставшую лауреатом хореографа Л.Тэйлор-Корбетт, которая тоже потрудилась на славу.

Известный российский режиссер, составивший нам компанию, с долей иронии предвкушал грандиозное зрелище: сейчас, мол, все водой зальет, все начнет тонуть и взрываться. Но - ничего подобного. Оказалось, что эту знакомую до мельчайших подробностей историю можно подать и в совершенно ином ключе: как психологическую мелодраму о том, что ощущает любой человек перед угрозой досрочного финала собственной жизни. О том, как меняет его это трагичное ожидание, на какие неожиданные порой поступки провоцирует. В общем, все мы здесь, и актеры, и публика, оказались "у бездны мрачной на краю".

При этом постановочная группа и актеры отнюдь не изменили традиционным приемам построения мюзикла: привычные завязка и развязка, чередование драматических эпизодов и арий, музыкальных и пластических сцен. Особым было другое - атмосфера, страстная и эмоциональная, по-американски наивная и сентиментальная, но цепко держащая зрительское внимание.

Однако что поразило с первых же минут представления, так это сценография. Нет, здесь не задавались целью реконструировать на небольшой сцене "чудо техники" начала ХХ века. Но мы действительно увидели весь "Титаник". Черная "заставка", отделяющая сцену от зала, ежеминутно открывала тот или иной фрагмент: палуба, радиорубка, салоны первого, второго и третьего классов, капитанский мостик, машинный отсек. Трансформация была мгновенной и потому впечатляла, рождая ощущение непрерывности действия. А когда перед антрактом на пугающе мрачной ночной океанской глади закачался маленький одинокий кораблик, такой хрупкий и трогательный, комок подступил к горлу, и публика дружно потянулась за платками.

Постепенное погружение корабля в океанскую пучину воссоздано с такой выразительной простотой, но завораживает и ударяет по нервам не в меньшей степени, чем какой-нибудь мощный спецэффект. В полной тишине, на черной вертикали задника, где-то посередине между сценическим полом и потолком вдруг жутковато накренилась палуба, и медленно, страшно, совсем по-хичкоковски, поехал куда-то стул, заскользила по столу пепельница, упала, вспыхнув прощальным фейерверком искр, лампа. И все накрыла чернота. Поразительны все-таки возможности сценической коробки!

Особый разговор - актеры. О блестящей техничности исполнителей бродвейских мюзиклов, кажется, всем известно. Но эту потрясающую, поистине "нотную" технику надо видеть собственными глазами. Ничего лишнего, случайного, непроработанного - создается впечатление, что буквально для каждого пальца, каждой ресницы существует своя "партитура". Голоса, пластика - все практически безупречно. А как же иначе, когда конкуренция, малейший "прокол" - и твое место с готовностью займет кто-то другой. Рассказывают, что, даже играя годами одну и ту же роль, бродвейский актер ежедневно проводит не один час в тренажерном зале, распевается, танцует, стараясь постоянно держать себя в форме.

Но актеры, играющие в "Титанике", продемонстрировали, что им не чужда и психологическая школа. Они ведь не просто исполняли арии, они при этом "жили" - искренно, эмоционально, показывая, как говорят у нас, "образ в его развитии". И продолжали жить даже в тот момент, когда внимание переключалось на других исполнителей, на противоположный участок сцены. Притом, что большинство из них играли по нескольку ролей - мгновенная смена костюма была не просто переодеванием, а переходом в иной характер.

Сенаторы - тоже люди

"1776" - мюзикл, написанный в 1969 году (музыка и стихи Ш.Эдвардса, литературная основа П.Стоуна.) Он, вероятно, не раз снимался с репертуара, но затем возвращался вновь, причем в той же стилистике, которая на современный театральный взгляд отдает архаикой. Что, впрочем, не портит впечатления и не снижает зрительского успеха. Причина, наверное, прежде всего в теме спектакля, 1776 год - судьбоносная для США дата, год принятия Декларации независимости. А мюзикл, идущий на сцене "Гершвин- театра", воссоздает картину дебатов, которые разгорелись в конгрессе вокруг этого документа. Как справедливо сказано в программке: "Это не просто музыкальное представление, а, скорее, наглядный урок истории". Однако представьте себе среднего американца, который хоть и настроен патриотически, но при этом искушен в театральной моде. Неужто такой зритель пойдет в театр только ради урока, знакомого ему со школьной скамьи? Навряд ли.

А теперь добавим, что в "1776" не очень для мюзикла много музыкальных номеров - двадцать на три часа сценического времени. Диалогов гораздо больше. Но вся соль в том, каковы диалоги и кто в них участвует. Старину Бенджамина Франклина узнают на сцене даже иностранцы. Спасибо самой ходовой в мире валюте, на банкноте достоинством в 100 долларов можно узреть портрет этого видного общественного деятеля. Он - точь-в-точь артист Пэт Хингл в портретном гриме. Говорят, "похож" и Джон Адамс (Брент Спинер) - сенатор от штата Массачусетс, "совесть нации", взявший на себя адский труд расшевелить несознательных конгрессменов на принятие важнейшего документа. Следить за оживленной реакцией публики на появление очередной живой исторической персоны было чрезвычайно интересно. Но мелькнула предательская мысль - американец в русском театре едва ли узнает в лицо Петра I, а тем более Александра Меншикова. Да и рубль никак не хочет конвертироваться, к тому же самого известного исторического "профиля" России на нем уже нет.

Спектакль между тем пленяет своей неспешной, какой-то добротной аурой. Со сцены веет чем-то хорошо знакомым, но основательно ныне у нас подпорченным. Ба, да вот она, комедия нравов, вот сочная, колоритная актерская игра, какой "баловались" прежде артисты МХАТа и Малого театра! Без явной жизни человеческого духа, но с отменным мастерством и знанием людской психологии. Дозировки на удивление точны. Где надо - пускают мощный сантимент в образе супруги Адамса, которая в трудную минуту приходит со словами ободрения. Где надо - дается порция гражданского темперамента, и сенатор от штата Южная Каролина отменно поет спиричуэлс про позорное угнетение чернокожих. Но лучше всего удается комедия. Россиянам, которые все еще не привыкнут к мысли, что из любого парламента можно составить великолепную труппу комедиантов, бродвейский "урок истории" может быть особенно полезным. Но американцы с их солидным демократическим стажем радуются не меньше. Государственные деятели - тоже люди. Сцена являет нам щеголей и снобов, дряхлых, засыпающих на полуслове стариков и дремучих "моветонов", откровенных лентяев и отчаянных трусов. Вот молодому конгрессмену поручают составить текст декларации. Но дело не ладится, вбегает молодая жена, и пара сливается в бесконечно долгом поцелуе. Разнять влюбленных не под силу не только Франклину с Адамсом, но даже президенту Джорджу Вашингтону с его ежедневными письменными призывами к неповоротливому конгрессу. В финале - апофеоз напряженного ожидания. Голосование идет у нас на глазах, на огромных деревянных счетах подсчитываются голоса. И тут происходит конфуз с представителем штата Нью-Йорк. Когда дело доходит до него, он трусливо прячется за чью-то спину и произносит: "Меня здесь нет". Нью-йоркский зал стонет от хохота. Но затем вступает мощная пафосная кода. Действующие лица вызываются поименно, и каждый торжественно ставит свою подпись под декларацией. Оркестр играет гимн США, и "слеза туманит ясные американские глаза".

Секрет фирмы

Бродвейская театральная система, в которой "презренный" коммерческий интерес необъяснимым для нас образом замкнут на высокое качество театральной продукции, - несомненно, предмет для размышлений. Нашему театру в эпоху первоначального накопления не стоит высокомерно отворачиваться от чужого опыта. Как, впрочем, и безоглядно ему следовать, уверенно называя свои коммерческие опусы явлениями западного толка. Наша театральная коммерция одноразова и работает, увы, в противоположную от качества сторону. На Бродвее вырастают мастера и в определенный для себя момент уходят в высокое некоммерческое искусство. Наши мастера, напротив, вырастают в небогатых стационарах, а в коммерческих проектах существуют по закону падающего бутерброда, смазывая нажитое годами мастерство. Продюсеры делают "кассу" исключительно на эксплуатации имен, категорию качества оставляя за скобками.

Не претендуя на сколько-нибудь серьезный анализ ситуации и оставляя его специалистам, позволим себе лишь назвать бродвейский феномен "эффектом пиджака". Фирма из года в год шьет хорошие пиджаки и делает на этом солидную коммерцию. Владелец озабочен прибылями, а в результате этой озабоченности население ходит в ладно скроенной одежде. Искусство, конечно, не пиджак. Но задуматься стоит.

КРАСКИ МИРА

• Что такое эффект "хорошего пиджака"
  Сцены у подножия бродвейских небоскребов
• Аннализа держит удар,
  или Нелегкая жизнь победительницы знаменитого конкурса
• Все начиналось с кунсткамеры
  Прославленный мадридский музей Прадо представляет новую экспозицию
• Дай Бог, не последний
  Шедевр русского изобразительного искусства вернули России
• ДЕМИ МУР: "Я не хочу насилия и бессилия"
  Исповедь "солдата Джейн"
• Искусство на улицах города
  Стокгольм - "Культурная столица Европы"-98
• Куда обращен "Лик России"
  "Медиа-Мост" субсидирует создание американского фильма о нашем Отечестве. Премьера - летом этого года

НАШИ ЗА ГРАНИЦЕЙ

• Владимир Малахов танцует... Моцарта
• "Русское чудо в Тунисе"

ВСЕ ОБО ВСЕМ

• Богатеет королевская галерея
• В кинолюксе угощают шампанским
• Рок над роковой трагедией
• Мудрое решение вдовы Бартона

ПЕРСОНАЛИИ

• ПЕРСОНАЛИИ