О тех, кто "лезет вне очереди" в поте лица добывать свой хлеб

Русские художники в Нью-Йорке. Групповой портрет

Алексей БЕРЕЖКОВ
Нью-Йорк

На открытии одной из выставок Кабакова американская пожилая супружеская пара рассматривает знаменитую инсталляцию с мухами. Жена спрашивает:

- Что это, искусство?

- Да, - отвечает муж.

- Какое же это искусство?

- Это русское искусство.

- А, тогда понятно...

После ажиотажа

В Нью-Йорке давно и достаточно хорошо знают русское современное искусство. Настолько, что им уже успели переболеть.

Самый известный американский коллекционер работ русских нонконформистов Нортон Додж начал покупать их еще в 60 - 70-е годы. Потом уже стало известно, что многие из тех, кто скупал практически за бесценок картины в России в те годы, были агентами Доджа, а некоторые художники, несколько лет назад попавшие впервые в США, с удивлением узнали, что их работы находятся в его коллекции.

Говорят, собрание Доджа насчитывает 12 тысяч произведений "неофициального" советского искусства. Три года назад он передал часть их в дар музею Циммерли в Нью-Джерси, где сейчас создан огромный отдел русского искусства: там постоянно экспонируется 350 работ.

Как очень часто бывало в истории сложных взаимоотношений между нашими странами, интерес американцев к русскому искусству в последние 30 - 40 лет имел резкий идеологический привкус. Все, что отвергалось в СССР, не выставлялось, было запрещено, вдвойне привлекало ценителей на Западе. А если учесть, что во главе передовых частей нонконформистов СССР стояли действительно новаторы, художники мирового класса, то можно понять, почему русское современное искусство стало явлением в культурной жизни Америки.

С перестройкой ажиотаж вокруг всего русского стал приобретать форму гротеска. В американских городах начали открываться целые магазины, где торговали всякой всячиной - от пресловутых матрешек до солдатских шинелей, буденовок и советских флагов. Знаменитые командирские часы появились на прилавках фешенебельных универмагов.

Не обошел этот психоз и мир искусства. Был период, когда советская таможня разрешала отъезжающим из Москвы вывозить по пять художественных полотен "на нос". В международном аэропорту имени Кеннеди в Нью-Йорке рейсы Аэрофлота встречали скупщики, которые тут же брали картины по 100 долларов за штуку, даже не глядя, что там изображено. Позже они их перепродавали за 300 - 500 долларов.

Американцы глубоко убеждены, что Россия должна за многое благодарить Михаила Горбачева, которого здесь разве что не боготворят. Во всяком случае мода на русское искусство явно на его совести. Всплеск этого ажиотажа доходил до абсурда.

Вдруг по Нью-Йорку пошел ничем не обоснованный слух, что художник Юрий Горбачев доводится племянником советскому руководителю. Одно это вызвало столь значительный интерес к его персоне, что он в одночасье стал модным, получил престижный заказ от ООН, начал выставляться и сейчас считается одним из наиболее удачливых русских авторов.

Правда, случались с ним на этой почве и казусы. Он сам рассказывал, как однажды был приглашен в дом одной американской четы. Встречая его, хозяйка воскликнула: "Как вы похожи на маму!" Не знаю, что пережил в этот момент Юрий: одно дело слыть племянником Михаила Горбачева, другое - сыном Раисы Максимовны.

Подобному ажиотажу не суждено было долго продолжаться. После знаменитого аукциона "Сотби" в Москве в конце 80-х годов, который был задуман как новое начало, а, по сути, стал кульминацией интереса к русскому искусству, все пошло на спад. Кто-то из художников отметил: дым рассеялся, и остались Кабаков, Комар и Меламид, Брускин. Вот, пожалуй, и все. Именно на них был поставлен штамп признанных, сказал мне с горечью один русский художник. Западный мир реагирует не столько на то, что вы делаете, сколько на то, кем и какой ярлык на вас навешен.

"Мы, художники-профессионалы, считаем, что как раз бум в горбачевское время и развалил русский художественный рынок в Америке, - сказал Александр Петров. - Сюда хлынул поток пошлости и безобразия, который испортил имидж современного русского искусства. К слову, Нортон Додж заявил тогда, что прекращает покупать работы, выполненные после 1985 - 1986 годов".

В начале 90-х годов в США обозначился уже серьезный спад интереса к русскому изобразительному искусству. Это совпало с кризисными явлениями и в жизни самой Америки, вызванными войной в Персидском заливе, когда был отмечен спад в экономике, рухнул рынок недвижимости. Тогда было не до искусства. Многие планировавшиеся русские выставки были отменены.

Так продолжалось года три, после чего понемногу художественный рынок в США стал выправляться. Но мода на русское не вернулась. Критик газеты "Нью-Йорк таймс" Холланд Коттер считает, что сейчас настал "момент микротенденций и микроимен". Несмотря на усилия дилеров и раздутую рекламу, никто не знает, что теперь происходит в мире искусства, сказал он.

Глезер, Табакман и все-все

Смутное время - не самая лучшая пора для молодых художников, особенно российских. Галерейный бизнес в Нью-Йорке жесток: он с большим скрипом открывает двери для чужеземцев. Многие художники, с которыми довелось беседовать, сравнивают этот бизнес с мафиозным. Мало того: американские галерейщики зачастую подозревают русских художников в желании пролезть вне очереди. Поэтому их оттесняют и всячески стараются не пустить на рынок.

Несмотря на это, в Нью-Йорке существует несколько галерей, которые выставляют только или преимущественно русских - некий отголосок славных времен, когда неформальное искусство из Советского Союза пользовалось колоссальной популярностью. Старейшая из них - "Мими Ферст" (Mimi Ferzt) в Сохо, которая действует уже более шести лет. С ней работают Михаил Шемякин и Дмитрий Плавинский. Это чисто коммерческая галерея. Она не делает имен, но неплохо продает. У нее есть свой определенный круг клиентов. Кроме того, она работает с туристами. Цены там бывают хорошие, но художник получает максимум 30 процентов, а в основном 15 - 20 процентов (а может, это злые языки?).

Вот что рассказывает об этом Дмитрий Плавинский: "Первая галерея, с которой я сотрудничал в США, прогорела. Мне просто повезло, что Джинни и Кристина открыли на свой страх и риск "Мими Ферст". Пока она существует, буду, очевидно, существовать здесь и я".

Другая галерея, открывшаяся года три назад, - это "Залман гэллери" (Zalman) на 57-й улице. Она ориентирована только на молодых. Как сообщил коллекционер Александр Глезер, у него с галереей достигнуто согласие о проведении осенью совместной выставки "Дети перестройки". Речь идет об экспозиции работ мастеров, которые заявили о себе в последние десять лет. Предварительно уже отобраны произведения пяти художников и одного скульптора. Это Андрей Медведев и Борис Иванов из Москвы, Владимир Ганин и Евгений Макеев из Владивостока, Сергей Краснов из Уфы и московский скульптор Дмитрий Покровский.

Есть еще "Грегори гэллери" (Gregory Gallery), которая находится также на 57-й улице. Сначала там были только русские художники, но сейчас выставляются и американцы, и европейские мастера.

Совсем недавно - весной - в модном ныне в художественном мире Нью-Йорка районе Челси открылась "Табакман гэллери". Там уже прошли две выставки: "Оттепель", задача которой была показать контраст между соцреализмом и нонконформистами; "Русский натюрморт" - Зверев, Яковлев, Штейнберг, Вейсберг, Плавинский. Сейчас работает выставка ленинградца Евгения Михнова-Войтенко, который умер в 1988 году.

Излагая свою концепцию, Табакман - врач по профессии - сказал: "Моя конечная цель - занять определенное место в галерейном бизнесе. Я имею дело только с художниками, которым доверяю. Кроме того, я работаю с уже известными мастерами".

Он утверждал, что не собирается сразу продавать картины, как "Мими Ферст". "Надо сначала создать имя галерее, чтобы к ней серьезно относились, а уж после этого можно начинать продажи, - сказал Табакман. - Но уровень должен быть очень серьезным, и я не собираюсь его опускать. Моя задача на данном этапе: не делая денег, не потерять их".

Куратором "Табакман гэллери" в Москве работает директор Фонда Малевича искусствовед Виталий Пацюков. "Он знает русских художников, что они делают, что является оригинальным, а что - работа под кого-то", - сказал Табакман.

Говоря о ближайших планах, он сообщил, что с сентября в галерее будут проходить выставки художников 60 - 70-х годов, позже откроются экспозиции искусства 80-х. "Начинаем мы с Франциско Инфанте. После него, по всей видимости, пойдет Макаревич, за ним Владимир Тарасов, который делает очень интересные музыкальные инсталляции. Будут выставляться также Борис Орлов, Иван Чуйков. Пройдет несколько групповых выставок, в том числе группы "Медгерменефтика". Все они будут длиться месяца по два.

Мы хотим показать, что происходит в русском искусстве. Поэтому сделаем выставки таких художников, как Немухин, Яковлев. В основном же упор будет на молодых, но уже известных".

Многие художники в беседах отзывались о галерее Табакмана с осторожностью. Приветствуя ее открытие, они все же избегали оценок, считая, что пока еще ее будущий курс непонятен.

Несколько иные цели преследует Александр Глезер. Он, в частности, утверждал, что его задача - способствовать продвижению на западный арт-рынок молодых неизвестных художников России, знакомить с их работами любителей живописи, коллекционеров, галерейщиков. В 1980 году в здании Комитета абсорбции советских эмигрантов в штате Нью-Джерси он открыл музей современного русского искусства в изгнании. "Те мастера были в трудном положении по идеологическим причинам, - сказал Глезер. - Я считаю, что мы сделали для них все, что могли: провели 163 выставки, организовали прессу. Сегодняшние художники попали в беду по причинам экономическим и потому, что всем на них наплевать. Поэтому с 1993 года изменилась концепция музея, и мы стали выставлять только новых русских художников.

Я ездил с выставками в Москву, Владивосток, Нижний Новгород, Хабаровск, - отметил Глезер. - Там мне пришлось общаться с молодыми мастерами - их в каждом городе немало - интересных, самобытных, со своим видением мира. Но все они бедствуют. А настоящих галерей, которые делают имена, в России до сих пор нет. Зато есть несколько видов галерей, по крайней мере в Москве, которые выставляют работы, чтобы продать их за любую цену. Есть галереи типа Дома Нащокина, которые выставляют только популярные имена - Краснопевцева, Шемякина, Неизвестного. Это скорее салоны, музеи, где можно продавать и покупать. Есть и галереи, которые стремятся к скандалу, жаждут прессы. Там кусается Кулик, бегает голый Бренер, режут на открытии свинью. Об этом пишут с большим удовольствием".

Впрочем, у самого Глезера галереи нет. На базе музея, генеральным директором которого он является, в начале лета открылась постоянная выставка молодых художников. Всего 58 человек из Москвы, Санкт-Петербурга, Владивостока, Нижнего Новгорода, Уфы. Хотя статус музея запрещает заниматься доходной деятельностью, Глезер, по его словам, предложил художникам продавать выставленные работы. Он утверждает, что авторы будут получать 60 процентов от сделки, а взамен проданной работы смогут выставлять другую.

Вот что думает по поводу новой экспозиции Глезера Дмитрий Плавинский: "Это хорошее начинание, оно дает возможность российским художникам из разных городов приехать и посмотреть, как здесь идут дела. Но, к сожалению, реально для самих художников эта выставка может сделать немного: она находится у черта на рогах. Туда мало кто ездит из нужных людей". Считается, что если галерея или выставка выезжают за пределы Манхэттена, то устраивающий их дилер "выпал из обоймы". Все, что за границами Манхэттена, - периферия художественного мира Нью-Йорка.

"Мими Ферст", "Залман", "Грегори", галерея Табакмана и постоянная выставка Глезера - на этом список галерей и выставок, занимающихся русским современным искусством в Нью-Йорке, исчерпывается.

Остальные галереи работают с отдельными русскими художниками. Одна из самых знаменитых - это галерея Рональда Фельдмана, фактически "раскрутившая" Илью Кабакова, а также Комара и Меламида - основоположников соц-арта. В галерее "Мальборо" выставляется Гриша Брускин, Семен Окштейн - в "ОК Харрис", Лена Лерман - в галерее "МакКи" (MсKee), Васильев и Булатов - в "Филис Кайнд". С галереей "Мариза дель Ре" (Marisa del Re), которая занимается в основном европейским искусством, работает Александр Петров. Недавно разошлись дилеры Боллз и Сорока, которые работали с Шемякиным, Купером и Межбергом. Каждый из них создал свою отдельную галерею.

Нельзя не сказать и об Эрнсте Неизвестном. Его скульптуры выставляются в "Ньюхофф", "Мими Ферст". Но в Сохо у него есть и своя студия, куда можно прийти, предварительно договорившись по телефону.

"Ньюхофф" сделала большую выставку Янкилевского с очень хорошим каталогом и представила "новый" русский авангард, который в России считался уже "классикой", - Немухина, Межберга, Рабина, Янкилевского, Брускина, Штейнберга. Но продажа у нее не пошла. Американцы не приняли это за серьезное искусство, посчитав, что все вторично. В результате, похоже, не продалось практически ничего. Поэтому "Ньюхофф" переключилась сейчас на бразильцев и европейцев.

Все эти галереи нельзя рассматривать как "русские". Но с другой стороны, выставляться в них для русских художников - весьма ценно и почетно, поскольку эти площадки хорошо известны в мире искусства. К сожалению, выставочных залов, которые принимают русских, очень мало: названное - это практически все, если не считать еще нескольких совсем мелких.

Здесь мир чужой, жестокий...

Справедливости ради надо отметить, что вряд ли вообще можно говорить о существовании в Америке художественного рынка, специально ориентированного по национальному признаку. Вопрос, скорее, надо ставить так: вошли ли художники той или иной национальности в орбиту интереса серьезных американских галерей. Из русских мастеров здесь в первую очередь можно назвать Кабакова, Брускина, Комара и Меламида.

Всякая галерейная деятельность только обогащает общую картину культурной жизни, и это надо приветствовать, считает Виталий Комар. "Единственно, мне кажется странным, что есть галереи, которые выставляют одних лишь русских художников, - сказал он. - В Нью-Йорке нет площадок, где продавали бы только, скажем, шведских, или французских, или норвежских, или немецких художников. Иногда выставляют не картины, а прикладное искусство, например, специализируются на иранских коврах. Но Иран именно тем и знаменит, что уже веками делает ковры и через посредников продает их по всей планете".

В художественном мире по меньшей мере странно говорить о том, что должно быть и чего быть не должно. Галереи "с русским акцентом" существуют, это факт. "Но по-моему, это явление ненормальное, - отметил Комар. - Это доказывает, что спрос на художественную продукцию из России очень специфичен, как в случае с иранскими коврами".

Нельзя сказать, плохо это или хорошо. Слава Богу, что хоть это позволяет многим художниками из России (и в самой России) просто-напросто сводить концы с концами, полагает Комар. Но с другой стороны, плохо, что эти художники пользуются популярностью только среди очень ограниченного круга любителей.

Виталий Комар не согласился с бытующим мнением, что русскому художнику практически невозможно пробиться в серьезные американские галереи. "Думаю, это неправда, - заявил он. - С ними сотрудничают Кабаков, Брускин, Васильев, Булатов, Окштейн и еще несколько человек. Если вспомнить, что в Нью-Йорке действуют активно примерно 20 известных русских художников, то это - не менее 30 процентов: весьма высокий показатель".

Гораздо пессимистичнее настроен Дмитрий Плавинский. "Обстановка в Америке меняется очень быстро и, к сожалению, часто не в лучшую для нас сторону, - сказал он. - Бывает, что основной бизнес галерейщиков к искусству отношения не имеет. Они занимаются строительством, медициной: Именно этим зарабатывают себе на жизнь. Сами галереи нужны им, чтобы вкладывать деньги, а порой и отмывать их... Главное, что эти галерейщики особенно не заинтересованы в продажах".

Но работают активно здесь все художники, иначе не прожить, уверен Плавинский. "В Америке царит бешеная конкуренция, - говорит он. - Если художник стремится сюда для того, чтобы сделать себе имя, то ему будет чрезвычайно непросто. Создать или навязать покупателю совершенно новое имя - невероятный труд. Поэтому тем, кто все же решил сюда ехать, надо готовиться ко всяким самым неожиданным трудностям. Я знаю многих ребят, которые бросали все и уезжали, увидев, что они никому не нужны. Здесь мир чужой, жестокий. Художники живут обособленно, в том числе друг от друга. Они встречаются на вернисажах, но чтобы ходить друг к другу в гости: Здесь это не очень принято. А планы в Америке строить почти бессмысленно. Я не эмигрант, я просто приехал по трудовому соглашению, получил "гринкарту" - вид на жительство. Могу тут находиться, пока зарабатываю. Получится, - еще поживу, нет - соберу манатки - и в Москву".

Экзотический невкусный фрукт

Изобразительное искусство внутри общего спектра современной американской культуры занимает далеко не самое престижное место. Даже те, у кого есть связи, кто сделал себе имя, все равно живут на, скажем так, среднеобывательском уровне. Предел мечтаний - хорошая мастерская, квартира, возможность поездок. Но это не бешеные деньги, как кому-то может показаться. Все равно эти художники вынуждены бороться за гранты, обивать пороги богатых коллекционеров, галерейщиков. Кто не имеет имени, пусть он десять раз талантлив, живет ниже среднего уровня.

Особенно это касается тех, кто занимается перформансами, всякого рода акциями и инсталляциями. Им очень трудно пробиться в Америке в серьезные галереи, говорит художник Ольга Аст. Современное искусство - это экзотический и очень невкусный фрукт, который на самом деле никто не хочет есть, за исключением горстки гурманов, - считает она. - Бывает, кто-то его попробует, но без особого желания. Большинству людей это абсолютно неинтересно. Когда искусство "давало продукт", который можно повесить на стенку, оно было понятно человеку. То, что делается сейчас, - это уже саморефлексия современного художника.

Концептом заработать, по крайней мере сейчас, нельзя, уверена Аст. Такого интереса у публики, как в 80-е годы, этот вид искусства уже не вызывает. Слишком многие могут "концептуально мыслить", но они мало что умеют делать. Так называемое концептуальное искусство на рынке уже всерьез не воспринимается, а серьезный концепт уходит в компьютерную область, графический дизайн, считает Ольга.

Она из поколения тех 30-40-летних, кто приехал в США в последние пять лет. "Я достаточно успешно начала в первый год после приезда, у меня было довольно много выставок. Однажды мне предложили работать с дилером, максимальные цены которого не превышают 1-2 тысячи долларов, а в основном - 200-300 долларов. Художник из этого вообще получает мизер. Оказалось, что этот дилер - архитектор из нашей провинции, который приехал в США с сотней долларов в кармане. Он сам рассказывал, что бедствовал, оказался просто на улице. Его подобрал какой-то стареющий джентльмен и поселил у себя. Нашему человеку пришлось изменить свою сексуальную ориентацию - а куда денешься, есть-то надо. Старик устроил его работать в музее. Так он стал дилером.

Но дело даже в другом. Я не знаю почему, но искусство в Нью-Йорке стало нишей для представителей сексуальных меньшинств и феминисток. Многим талантливым художникам становится просто тяжело в такой атмосфере. Могу точно сказать, что есть очень серьезные фонды, которые выдают гранты художникам, исходя не из их таланта, а из сексуальной ориентации.

Ну а потом не забывайте про амбиции. Без них ни один талантливый человек не сможет выбиться. Но столкновение амбиций приводит к ссорам, склокам, скандалам. Одним словом, эта жизнь здесь не по мне. Я художник, но я не хочу жить жизнью художника, особенно здесь и особенно сейчас, когда успех зачастую определяется сексуальной направленностью.

Так или иначе я буду заниматься искусством. Но мне надо жить, кормить ребенка. Я не хочу оказаться под мостом. Поэтому зарабатываю компьютерной графикой. Как я буду возвращаться в искусство, пока не знаю".

Примерно в одно время с Ольгой Аст из России выехали Ира Данилова, Марк Поляков, Валерий Айзенберг. Они были достаточно известны в мире русского искусства.

Ира окончила аспирантуру в Нью-Йоркском университете, несколько раз участвовала в университетских выставках. Но продавать свои работы не может. Она тяжело живет, время он времени зарабатывает "маляркой". Взяла большой кредит, чтобы окончить аспирантуру, теперь расплачивается. Ее бывший муж Валерий Айзенберг также неоднократно выставлялся. Но у серьезных людей интереса не вызвал и вынужден был вернуться в Россию. Марк Поляков выставляется и изредка продает свои работы. Но на жизнь зарабатывает мозаикой, иногда даже в довольно престижных местах.

...Однако несмотря ни на что российские художники продолжают уезжать в Америку. И гонят их уже не идеологические расхождения с властями. Видимо, издалека американский художественный рынок кажется многообещающим и манящим, как ночной Лас-Вегас. А может, все гораздо проще? Может, все же прав один художник, который признался, что жить в США просто комфортней. Даже если ты работаешь грузчиком...

КРАСКИ МИРА

• О тех, кто "лезет вне очереди" в поте лица добывать свой хлеб
  Русские художники в Нью-Йорке. Групповой портрет
• "Три сестры" в Лионской опере
  Контр-теноры, русский аккордеон с японским акцентом и няня Анфиса с седой бородой
• Кармит, Берт, мисс Пигги и другие
  "Маппет-шоу" продолжается
• Наследник Караяна и Фуртвенглера
  Король дирижерского пульта Кристиан Тилеман

КАЛЕЙДОСКОП

• Дуэт в стиле... галоп
• ...И ощутить себя другим
• В чем ходят Кенсингтоне

ВСЕ ОБО ВСЕМ

• Кино опять в моде
• Вождей меняют на асфальт. Пожалеют
• Строят театры и музей
• "AББA" снова на сцене
• Студия под пеплом...

ПЕРСОНАЛИИ

• ПЕРСОНАЛИИ