Сын за отца отвечает

СПЕКТАКЛИ

Ирина АЛПАТОВА

Был ли Шекспир, или его не было - вопрос, который еще долго не оставит без работы ученых. Что до зрителей, то Шекспир у них, без сомнения, есть. Представить себе театр без пьес этого загадочного автора невозможно. Свежий пример - прошедший в Москве под занавес года театральный фестиваль спектаклей, поставленных учениками Андрея Гончарова. Три "иногородних" постановки (якутская, литовская и тольяттинская) - и все три по Шекспиру. В то время как гончаровские ученики потрясали москвичей трагедиями о Лире, Гамлете и Ромео с Джульеттой, сам учитель выпускал комедию "Как вам это понравится". Такое единодушие особенно показательно на фоне новой научной сенсации, связанной с бестселлером И.Гилилова "Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса". Оставим же сомнения и догадки исследователям и восславим на современной сцене Шекспира, кем бы он ни был в действительности.

Ночь. Мрак. То ли дождь, то ли снег - что-то северное, туманно-моросящее. Неясный шепот, лепет, бормотание. Где мы? В Дании ли? Не стоит ломать голову над точностью координат. Это - граница, зыбкая, пульсирующая, пространство между тем и этим светом, адом и раем, быть и не быть. И это - пятое измерение, где законы логики бессильны.

Пока же медленно, подспудно нарастает ощущение тревоги.

Эймунтас НЯКРОШЮС (фестиваль "Лайф". Вильнюс):

"Знаешь, какая для меня самая тяжелая шекспировская загадка? Отец толкает сына на преступление. Призрак - это генератор идеи мести. Это не сон. Апокалипсическая встреча. Можно сойти с ума. Гамлет клянется отомстить, и мир воспламеняется".

Тень отца Гамлета... Сколь мучительна эта "субстанция" для любого постановщика. Было - световой поток, голос, туманное видение. Някрошюсовский Призрак - В.Багдонас удивительно реален. Но плоть ...бесплотна, потому что мертва. Это заплутавшая в пограничном мире оболочка, внешнее подобие. Тень может являться и наводить страх, но ей не дано главное - самой взять в руки нож и отомстить. Здесь нужен живой. Пока живой... Сын.

А сын, Гамлет - А.Мамонтовас горяч и страстен, нервен и порывист, необуздан в проявлении темперамента. Прическа в стиле панк и панковский же жест протеста - в ответ на какую- то реплику новоявленного отчима он решительно сдергивает штаны. И вот эту жизнь Призрак умело и упорно "программирует" на смерть. Смерть - холод - лед... Лед - непременный атрибут Призрака. Он натирает им ноги, руки, лицо сына, это колдовство "замораживания" страшно и почти физически ощутимо. И испуганно-замерзающий Гамлет в отчаянии разбивает эту ледяную глыбу, дробит ее на мелкие осколки. А там, внутри - нож... И отступать некуда.

Но этот Призрак и не позволит отступить. Он упорен и недоверчив и не раз еще явится сыну, торопя кровавую развязку: то в сцене "мышеловки" подменит собой одного из актеров, то в каком-то кошмарном видении въедет на сцену на высоком постаменте, как надгробный памятник.

Сыновнюю преданность Някрошюс гипертрофирует, доводит до культа. Воля Призрака - закон, и каким бы нормальным и спокойным ни было течение жизни (давно, кажется, всем и все простившей), его неизбежно следует возмутить, остановить и повернуть вспять. Здесь нет изначально "вывихнутого века", здесь все едва ли не счастливы, но воля к смерти, Призраком привносимая, оказывается сильнее. "Проснись, мой мозг!" - это у Шекспира. Рассудок же някрошюсовского Гамлета не в силах вырваться из кошмарного сна, и на смену ему приходит безумие. Оно пульсирует, накатывает волнами, накрывая всех.

Маленькая Офелия - В.Куодите, девочка-птичка, с невесомой легкостью порхающая по сцене. И ей не будет счастья, потому что Някрошюсом изначально подарен жест прощания: алый платок в тонкой руке взлетает вверх-вниз: сначала брат, потом отец, потом принц... И гортанный, птичий какой-то крик: "Ка!" "Ка!" ("Что?" "Что?"). Она и не утонет - просто однажды, "взлетев", упадет, как подкошенная, словно намеренно сложив крылья. Зачем?.. Знает только Призрак.

Някрошюс и не хочет этого объяснять привычно-логическим методом, подкрепленным хрестоматийным шекспировским текстом. "Слова, слова, слова..." для него не столь важны. Едва начавшись, какой-либо монолог или сцена обрываются на полуфразе, задав лишь камертонный настрой. А дальше - свет, звук, ритм пульсирующих мелодий, сумасшедшие пробежки, вскрики, стук капель, барабанные удары, шпаги, со свистом разрезающие воздух. "Быть или не быть?"... Светильник с ледяными подвесками и горящими свечами. Лед плавится, воск кипит - Гамлет в потоке этих обжигающих брызг, меж двух стихий, каждая из которых столь сильна. Белая рубашка клочьями сползает с тела (намокла ли? сожжена?), он сдирает ее, как кожу, с болью - и отчаянно, в детском каком-то порыве, утыкается в колени к матери, Гертруде - Д.Шилкайтите. Она же резко, яростно примется сбивать эти ледяные подвески, только бы защитить сына от бредовых видений. Нужны ли слова?

Нужны ли они Клавдию - В.Раумшасу, в котором буйно- брутальный апофеоз мужского начала, страсти, почти экстаза, но и любви тоже, пусть по-мужицки грубоватой. Шеспировская молитва, разговор с Богом о грехе и преступлении сменяются здесь оптимистически-жизнерадостным, страстным "диалогом" с двумя огромными бокалами. Он почти убедил себя, что прав, что все еще можно наладить. Вот сейчас он выпьет за здравие живых и в память усопших тянет руку к бокалу, но стекло внезапно и страшно лопается, мгновенно и неумолимо разбивая всю эту тщательно "наговариваемую" благость. Вино льется, не удержать...

И эта тема рока, Божьей ли, дьявольской ли предопределенности для Някрошюса значима. Здесь ведь никто никого и не убивает - физически. Дуэли Гамлета и Лаэрта - К.Якштаса нет, есть параллельная, в унисон игра шпагами, музыкальный почти что поединок, под такой же звуковой "аккомпанемент" свидетелей. И Гертруда не пьет отравленного вина, и Клавдий не падает от рокового удара. Обнявшись, закутавшись в густой и дикий мех, они уползают куда-то прочь, растворяются, исчезают...

И тут снова появляется Призрак в лохматой белой шубе, с победным барабаном, который должен бы возвестить о приходе Фортинбраса. Приходит торжествовать? А подхватывает обмякшее, безжизненное тело сына, который еще успеет покорно поцеловать ему руку. Долг выполнен, цена высока. Дальше... нет, не тишина. Дикий, звериный вой отца, окончательно потерявшего сына. Или нет. Убившего его своей рукой.

И никакого Фортинбраса...

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

• Бедный Уилл!

СПЕКТАКЛИ

• Сын за отца отвечает
• Воздушный король
• Роман старшеклассников

РОЛИ

• А не замахнуться ли мне?..

ДОСУГ

• Не пей вина, Гертруда!