Право на эксперимент

Выставка Зураба Церетели в Музее на Пречистенке

Мария ЧЕГОДАЕВА

Скульптурная композиция "Яблоко любви"

В наше труднейшее для художников время, когда рухнули все старые структуры творческих союзов, худо-бедно позволявшие как-то существовать в искусстве, трудно переоценить роль Зураба Константиновича Церетели, одного из очень немногих, кому небезразлична судьба его товарищей-художников, небезразлична судьба их работ. В отличие от коллекционеров, покупающих картины исключительно для себя, он за последние годы создал два музея, отдал их Москве, не только материально поддержал многих художников всех направлений и поколений, но и дал им возможность явить свои работы широкому зрителю. Скольким помог он провести персональную выставку, издать каталог или буклет, сколько талантливых больших мастеров собрал в стенах Академии художеств! Неслучайно на помощь и щедрость Церетели рассчитывают столь многие, в том числе и те, кто не устает его критиковать и, по существу, отвергает его искусство.

Почему? Почему творчеству Церетели, представшему ныне на большой персональной выставке в Музее на Пречистенке, так решительно, а подчас и так злобно отказывают в том, что не только допускают, но поддерживают и поднимают на щит у других современных авторов, - в праве на смелость, на эксперимент, на яркое самовыражение? Разнообразное, очень обильное, это творчество, естественно,

вызывает споры , одни работы могут нравиться, другие - нет, но как направление, как художественный принцип оно не может не вызывать уважения и поддержки у художников, не может не быть близким тем, кто не утратил веры в профессионализм, в необходимость создавать искусство средствами искусства. Кто подобно Церетели ценит все неограниченные возможности холста на подрамнике и красок на палитре; бронзы и смальты, акварели и гуаши; кто подобно ему преклоняется перед Модильяни и Ван Гогом, Матиссом и Пикассо, Пиросмани и Тышлером, старается следовать их путями. Кто еще не забыл дерзкой смелости 1960 - 70-х годов, эпохи самоутверждения и сокрушения догм и обязательных для всех художников нормативов социалистического реализма, борьбы за право художника на смелость, непохожесть, творческое "нахальство". Шестидесятникам и семидесятникам выпала нелегкая судьба. В чем только их тогда не упрекали! И в искажении действительности, и в театральности, и в дурновкусии, и в том, что они вторгаются своими монументальными работами в привычную городскую среду, нарушая ее и подчиняя своим творческим "затеям"! Зураб Церетели, быть может, один из своего поколения остается по сей день таким же молодым, дерзким, "неудобным", какими все они были тогда, и кажется, один из своего поколения по-прежнему вызывает все те же попреки и активную неприязнь тех, кому почему-либо не по пути с его искусством.

Что же представляет собой искусство Церетели, впервые показанное зрителю в такой полноте и разнообразии? Самое общее впечатление - неуемная стихия творчества ярко индивидуального, очень "личного", не подчиняющегося никому и ничему, кроме фантазии и воли художника. Церетели упорно идет своим путем, не подстраиваясь и не подлаживаясь ни подо что: ни под требования мирового художественного рынка, ни под настроения эстетствующей критики, ни под вкусы широкой публики. Одно это, надо прямо сказать, великая редкость в наши дни. Бывшие в течение 70 лет в жестокой зависимости от политической цензуры и идеологического диктата художники, обретя, казалось бы, вожделенную свободу, оказались в не менее жестоком плену у рынка, потребительского спроса, художественной конъюнктуры. "Имена", даже получившие, казалось бы, мировое признание, - а точнее, высокую цену на мировом рынке, - не могут не ощущать себя, свое искусство "товаром", нуждающимся в рекламе, в инвесторах и, разумеется, прежде всего в покупателях... Трудно отделаться от впечатления, особенно сильного в залах Центрального дома художников на Крымском Валу да и в иных музейных залах, где-нибудь на Знаменке, что ходишь по какому-то супермаркету, где автор-продавец стоит около своей витрины и демонстрирует: "Смотрите, какой у меня престижный, модный, дорогой товар!" Зазывает: "Купите, купите!" Хвастает: "Меня сам такой-то покупает!"

Вот уж чего нет на выставке Церетели и в помине. Церетели можно обвинить в том, что он властно "навязывает" свое искусство, вторгается с ним в Москву, в мир, во Вселенную, но уж рабского заискивания, униженного потрафления чьим-то вкусам, не высказанной впрямую, но всегда подразумевающейся мольбы - купите, дайте цену! - от него не дождешься. Князь как никак! Есть в нем гордость Художника, которой обладали прежде многие настоящие мастера: хотите принимайте меня таким как я есть, хотите не принимайте - кланяться никому не буду, даже самому вельможному заказчику. Вылеплю, пожалуйста - с босой ногой, торчащей из драного ботинка. Полагаю, что именно эта независимость и властность "хозяина" раздражают более всего и публику, и критику, всегда зависимых, но тем не менее склонных считать "хозяевами" себя.

Если рассматривать творчество Церетели поближе, избирательно, то лично мне наиболее близка его живопись. В ней душа художника выражает себя со всей откровенностью, вне каких-либо посторонних требований и расчетов, неизбежных, когда речь идет о городском монументе, декоративном оформлении здания и т.п. Церетели пишет исключительно "для себя", отдается живописи как величайшему удовольствию и радости своей жизни, не помышляя ни о продаже, ни о моде на свои работы, ни о возможном спросе (или неспросе) на них. Пишет потому, что увлекает его очередная цветовая или пластическая задача, которую надо решить; восхищает своей всегда неповторимой красотой очередной букет; волнует знакомое или незнакомое лицо человека, его "непохожесть", его индивидуальная судьба... Живопись Церетели если и навязчиво активна, то только своим количеством; каждый же отдельный холст всегда обращен к зрителю как к собеседнику и другу, с которым художник хочет поделиться своей радостью. И своей добротой: в таких вещах, как "Дедушка Аники", как "Два старых еврея", "Дворник в клетчатой рубашке", "Портрет Вики", "Скрипач", "Человек и голова быка", и десятках других звучат подлинный гуманизм, любовь и жалость к людям, незнакомые ни современному "актуальному" искусству, к которому так снисходительна критика, ни современному деловому "неосалону", столь близкому сердцу широкой публики.

Этих качеств искусства Зураба Церетели нельзя ни отнять у него, ни оспорить. Как нельзя оспорить его страстного, увлеченного преклонения перед всеми данными Богом и природой формами, материалами, возможностями живописи, скульптуры, мозаики, вечными и бессмертными, как само искусство. Он утверждает и отстаивает эти свои принципы со всей неуемной щедростью, присущей его натуре.

Что и продемонстрировал на своей выставке в Музее на Пречистенке.

ПАЛИТРА

• Право на эксперимент
  Выставка Зураба Церетели в Музее на Пречистенке
• Старший брат
  Сергею Ткачеву - 80 лет
• День рождения "митька"
  "Торжество добродетели" Дмитрия Шагина
• ЛЕОНИД ТИШКОВ: "Искусство кончается вместе с художником"
• С "лейкой" и блокнотом
  "Илья Ильф - фотограф" на Неглинной

АРТ-ХРОНИКА

• Чучело теннисистки