Бременские репатрианты

Балдинская коллекция снова в МУАРе

РЕСТИТУЦИЯ

Павел КИНИН
Фото Степана РАПЧЕВСКОГО
и ИТАР-ТАСС

Д.Саркисян показывает балдинские шедевры

Вечером 29 марта, то есть в тот самый день, когда в Бременском Кунстхалле должна была открыться выставка возвратившейся в родные пенаты "балдинской коллекции", рисунки и в самом деле предстали перед публикой, только не в Германии, а в Москве. В стенах того самого Музея архитектуры, который долгие сорок лет был их тайным и верным хранителем. Для полной иллюзии мира и согласия на вернисаже недоставало лишь Михаила Пиотровского - все остальные действующие лица разыгрывающейся на наших глазах в течение последнего месяца "комедии ошибок" были в полном составе. Нынешний министр культуры Михаил Швыдкой и бывший, Николай Губенко, дипломатически сдержанно стояли рядом с директором МУАРа Давидом Саркисяном, по соседству охотно раздавала интервью вдова Виктора Балдина. Пригласили и немецкую сторону в лице Вольфганга Айхведе - профессора, занимающегося поисками и проблемами реституции перемещенных ценностей. Журналисты и гости деловито сновали и переговаривались, без конца обсуждая перспективы развития событий, возможную стоимость коллекции и письма Балдина к Советскому правительству, развешанные на стендах. Если что и оставалось за рамками внимания вернисажной публики, так это сами рисунки. Складывалось впечатление, что даже те немногие посетители, которые пристально вглядывались в развешанные по стенам листы, делали это лишь в поисках пресловутых музейных штампов Кунстхалле.

Митинг протеста у Минкультуры РФ

А между тем данная выставка совершенно беспрецедентна. Во-первых, по количеству: 362 рисунка (и две живописные работы Дюрера и Гойи), выставленные разом, - это необычайный размах для графической экспозиции. Во-вторых, по составу: такого обилия шедевров мирового уровня в сочетании с работами, никогда бы не попавшими в выставочные залы, кабы не "случай", видеть, пожалуй, не доводилось никому. И в-третьих, с точки зрения научной концепции, а точнее, ее полного отсутствия. Ведь представлены не какая-то определенная художественная школа, страна или хронологический период, а просто все, что удалось когда-то собрать на полу замка в Кирице капитану Балдину, так сказать, "естественная выборка".

Можно сколь угодно долго сетовать на научную слабость "экстренной" экспозиции, на шпалерную, крайне невыгодную для графики развеску, порой совершенно нелепый калькированный с довоенного бременского этикетаж, отсутствие полного каталога, о котором мечтали и Балдин, и нынешний директор МУАРа. Это, конечно, по европейским меркам стыдно, но вполне объяснимо. За те считаные недели лихорадочной работы, когда сотрудники Эрмитажа описывали, паковали и отправляли, сами не зная для кого и куда, рисунки; за те дни, что РОСИЗО их судорожно окантовывал прямо по старым эрмитажным монтировкам, и, наконец, за ту ночь, что сотрудники музея готовили выставку, уже действительно было ничего не успеть. Но вот как так случилось, что за сорок с лишним лет пребывания в МУАРе и Эрмитаже коллекция не только не была всесторонне изучена специалистами, но даже описана и зафотофиксирована - это и в самом деле серьезный вопрос. Эрмитаж, правда, лучшую часть "балдинских рисунков" опубликовал еще в 1992-м - в каталоге выставки из фондов спецхрана. Но с тех пор начатое было с благословения "сверху" исследование рисунков Кунстхалле заглохло. Бременцы же времени даром не теряли - подготовили и издали полный свод музейных сокровищ, утраченных в годы войны. Теперь, когда возвращение части пропавшего замаячило на горизонте, можно не сомневаться, что с национальной дотошностью они тут же примутся наверстывать упущенное - изучать, публиковать, вводить в современный научный контекст. Ради таких перспектив Бременский музей в общем-то не прочь и наших хранителей на стажировку пригласить, и двадцать отобранных Эрмитажем рисунков оставить в качестве компенсации. Мы же, пойдя на это, в свою очередь получим не просто 20 из 364 наименований списочного состава, даже не просто Веронезе, Бернини, Коро, Делакруа, Понтормо, Сальватора Розу, Ван Дейка, Гвидо Рене, Добиньи, не совсем стопроцентного Гойю и прочие громкие имена и существенную материальную и художественную часть коллекции. Пополнив отобранными произведениями свои фонды, мы станем, к примеру, совершенно законными обладателями одного из весомых мировых собраний рисунков Дюрера.

Не следует забывать и о том, что рисунок - искусство тонкое, фражильное, тенелюбивое и по правилам сохранности не может находиться в постоянной экспозиции. Так что, чем бы история эта ни закончилась и где бы в итоге ни оказалась коллекция, шансов, что она пополнит залы Эрмитажа, Щусевского музея или Кунстхалле, практически нет. Поэтому при любом раскладе у нас остается всего 10 дней, чтобы, невзирая на очереди и ажиотаж, собственными глазами увидеть "Бременскую коллекцию капитана Балдина".

Да и сам музей в преддверии перехода под новую юрисдикцию посетить любопытно. От столь непривычного внимания к нему МУАР преобразился. Унылые, облупившиеся окна ловко затянуты микалентной бумагой, спасающей рисунки от излишнего света и придающей классическому интерьеру минималистскую строгость, давно печалящий сотрудников кракелюр на стенах, заполненных в три ряда рисунками, выглядит почтенно и благородно, а экраны и стильные металлические конструкции экспозиционного оборудования, предоставленного "Экспо-парком", и вовсе приближают музей к современному уровню организации пространства. Так что не исключено, что, придя на выставку "по следам" парламентского скандала, вы получите истинное удовольствие от большого и чрезвычайно рафинированного искусства.

РЕСТИТУЦИЯ

• Бременские репатрианты
  Балдинская коллекция снова в МУАРе

КУЛЬТПОХОД

• Реклама - двигатель музея

ПОДРОБНОСТИ

• Революции не получилось

НАСЛЕДИЕ

• Башни, падающие вверх