ИЛЬДАР ГАЛЕЕВ: "Музеи диктуют моду, галеристы ее подхватывают"

Беседу вела Елена ТИТАРЕНКО

В.Кудряшев. "Охота". 1920-е гг.

Ландшафт художественной жизни России в последние годы так изменился, что уже невозможно не признать все более серьезной движущей силой частные галереи, порой соперничающие с государственными музеями. Устремления рядовых зрителей, привыкших ходить в музеи из бескорыстной любви к искусству, парадоксальным образом совпадают с потребностями акул арт-бизнеса, который требует все нового материала. Имена и коллекции - вот топливо, необходимое гигантской, сложно устроенной машине, которую обслуживает армия специалистов: музейные хранители, реставраторы, эксперты, антикварные дилеры... Все активнее выдвигается на первый план фигура галериста - зачастую он совмещает несколько профессий, от ученого-исследователя и составителя каталога до умелого куратора выставок и ловкого продавца картин, или маршана. В самом факте торговли произведениями искусства ничего зазорного нет, как бы это ни раздражало ревнителей прежней, советской системы, якобы свободной от отношений купли-продажи: в числе тех, кто выступал в роли посредника между покупателем и творцом, - такие исторические лица, как Ян Вермеер Делфтский... Последний, подобно Рембрандту, в годы успеха обладал всеми внешними признаками человека светского, даже щеголя, то же и нынче у галериста - модный костюм и прическа, а то и серьга в ухе; в таком облике бывает трудно распознать того, кто привык штудировать научную литературу и самозабвенно "рыть архивы"! Впрочем, все мы помним пушкинское "Быть можно дельным человеком...". Сотовый телефон и автомобиль - уже не предметы роскоши, а столь же неотъемлемые орудия труда, как компьютер с выходом в Интернет. А вот диплом искусствоведа прилагается не всегда - нередко обширные познания приобретаются упорным самообразованием, ну и опытом работы, разумеется... О результатах этого труда судим по выставкам, открывающим нам новые имена или в новом ракурсе преподносящим давно известные. За примерами ходить далеко не надо: из забвения вернулись Николай Загреков, Адольф Мильман и Лев Лапин, прошли музейные ретроспекции "русских парижан" Николая Тархова, Сержа Шаршуна и Маревны; этим летом Литературный музей открыл Николая Хрустачева - живописца Крыма, апологета Волошина... Вовсе не ставя задачу сравнивать уровень этих художников (не всегда они так же хороши, как грезилось, но "вживую" их творчество добавляет новых красок в картину русского искусства), хочу обратить внимание на сам феномен: в процессе "открытий" галеристы нагоняют, а подчас и подталкивают музеи. Правда, в оптимальном варианте два крыла арт-процесса, два источника формирования выставок - госмузеи и частная инициатива - соединяются в тесном и плодотворном сотрудничестве, всем миром ищут затонувший град Китеж - наследие отечественных художников. Именно нюансы этих взаимоотношений стали темой моей беседы со столичным галеристом Ильдаром ГАЛЕЕВЫМ. Разговор происходил на фоне выставки "Владимир Кудряшев (1902 - 1944). Рисунки скульптора" в "Галеев Галерее", до которой в Москве о творчестве В.В.Кудряшева знали только его родные, "узкие" специалисты да немногие посетители музея Архитектурного института. Эта экспозиция вновь расширила наше представление об истории искусства советского периода: ученик Н.Фешина, Д.Кардовского, И.Ефимова, Владимир Кудряшев не был "прописан" в каталогах, хотя на протяжении десятилетий его скульптуры, позже погибшие (бронза пошла на переплавку в начале войны), стояли в людных местах вроде парка в Сокольниках. Но в отличие от пластики, оставшейся лишь на фотоснимках, графическое наследие мастера продолжает жить в семье автора. Так, Пушкинская серия отразила не только договорную работу в юбилейном 1937 году над бюстом поэта, но и любопытный биографический факт: в начале 30-х, после женитьбы Кудряшева на Анне Вильям, находившийся с ней в родстве архитектор Александр Пастернак подарил скульптору ящики с пастелью, которые оставил, отъезжая за границу, художник Леонид Пастернак. Это подвигло Кудряшева на работу в новой для него технике пастели...

- Выставка доносит до нас тот уровень понимания графики самим автором, какой она должна быть. Но она делалась "в стол", не находила отклика в обществе. В том-то и состоит задача музейщиков, искусствоведов, коллекционеров, чтобы не следовать трафаретам, а делать тайное явным, невидимое - видимым. К сожалению, происходит это редко, но люди, наделенные энергией, темпераментом, пытливостью, доходят до сути, до немыслимых открытий, извлекая из небытия имена и несостоявшиеся ипостаси художников. Надо только не лениться ходить "в люди", в народ, общаться, искать...

    

- А как ведет себя народ? В том числе потомки художников, держатели бесценного наследия, какова их стратегия? Часто они жаждут показать свой материал, но музеи не всегда идут навстречу, хотя бы из-за отсутствия просвета в графике выставок...

- Думаю, сейчас обострена проблема наследия - не так-то много осталось невскрытого, а галереи, которые разрабатывают поле искусства 1920 - 30-х годов, наталкиваются на элементарную нехватку материала. Вероятно, из-за этого у нас и мало галерей, готовых заниматься старым искусством. Если сравнивать количество галерей Парижа, Лондона, Нью-Йорка и Москвы, то Москва плетется в хвосте. На Западе четко распределены роли частных галеристов и музейных экспертов: они находятся в контакте, помогают друг другу. У нас пока такого нет, думаю, в силу заторможенности мышления: крупные музеи считают себя "олимпийцами", будучи заняты текущей работой, безусловно полезной и нужной. Но им не хватает энтузиазма и энергии на то, чтобы делать открытия, не говоря уж о нежелании помогать частным галеристам, на которых все и ложится: общение с людьми, которые владеют наследием, попытки найти способ уговорить их сделать тайное явным, организация выставки, которая должна стать событием. Сейчас уже нельзя просто повесить картинки на стену - нужна репрезентация собрания, нужен каталог с научным обоснованием ценности коллекции. Но арт-рынку нашему совсем немного лет, всего около 15 - что же сравнивать с итальянским или немецким, где эта традиция сотни лет не прерывалась. Несомненно, нынешняя негативная тенденция будет со временем ломаться. Пока же наш арт-рынок делится на три основные категории: антикварная живопись, или старые мастера, довоенный период (материал малочисленный в силу войн и катаклизмов истории), нонконформизм и соцреализм. С двумя последними помогли западные аукционы и музейные ретроспекции, а вот с 20 - 30-ми годами все еще хлипко: до сих пор не было серьезных, вроде выставки "Бубнового валета", показов искусства 1930-х годов. Скажем, Москва гордится ОСТом - где выставка ОСТа? Ленинград гордится "Кругом" - где выставка "Круга"? Их нет, хотя они назрели. Если бы они состоялись, это ускорило бы процесс освоения 30-х.

    

- Наверное, в этом случае активнее проявляли бы себя и наследники художников?

- Конечно! Здесь детонаторами выступают коллекционеры, но они смотрят на музеи: именно те диктуют моду, определяя, что наиболее актуально и ценно. И когда собиратели видят, что нечто, во-первых, достойно музейного показа, а во-вторых, дорого на аукционах, они решают приступить к поиску этих вещей.

    

- Обычно музей как бы стоит над схваткой - из госсобраний по закону ничего продать нельзя, но реально он-то и стимулирует рыночные процессы...

- А на деле происходит так: господин Х, частное лицо, набравшее коллекцию из 50 произведений живописи, приходит в музей и предлагает устроить выставку, чтобы поднять в цене свое собрание. Музейщики отвечают: мы предоставим помещение, вы заплатите за аренду и каталог, а мы музеефицируем ваше собрание, сделаем фактом художественной жизни... Не должно быть так! Это тот самый случай, когда музеи сидят на материале: весь круг имен, соль и перец эпохи - именно в музее. Негоже пиарить коллекцию г-на Х только потому, что он проплачивает каталог. Надеюсь, уровень осознания проблемы постепенно дорастет до того, что начнутся музейные показы, провоцируя дальнейший всплеск интереса к наследию той или иной эпохи. Однако многое зависит от личности энтузиастов, какие есть и в музеях. Или близких им, как Ольга Ройтенберг, чья книга недавно вышла, увы, посмертно: она не расставила все точки над "i", но сделала подобие реестра мастеров советского периода. Это очень важная работа, которой в принципе должны заниматься музейщики.

    

- Все это бесценная публикаторская работа, подобное делаете и вы. А где вы находите материал? И какими руководствуетесь критериями?

- Всегда это происходит случайно, но счастливцы такой случай находят. Если тебе не нужны ни Машков, ни Кончаловский - словом, ничего такого, что десять раз уже показано, сто раз прописано, то наследники сами тебя найдут. Я просматриваю массу портфелей, но останавливаюсь на каком-то проценте от этой массы, ведь нужно нечто нерядовое. И главное, незасвеченное. А в провинциальных музеях обязательно прошу показать мне фонд "н.х." - неизвестных художников. Однажды в музее Республики Марий Эл нашел редкий офорт Кандинского 1916 года, в Кирове среди "н.х." под инициалами "М.Д." обнаружились эскизы Добужинского. Надо просто заниматься поисками! А после публикации каталога, который я считаю для выставки обязательным, рынок обогащается новыми именами, что помогает работе музейных экспертов, а также исключает возможность фальсификации - когда неподписанные работы попадают в руки недобросовестному дилеру, они могут приобрести чужое "авторство"... Кроме того, "раскрутка" художника - маховик, влияющий и на цену, и на престиж имени: скажем, после выставки Н.Лапшина, чьи работы я нашел у потомков во Владивостоке, стоимость его рисунков поднялась с двухсот долларов до шести-семи тысяч за лист. Хочу подчеркнуть: в этих персональных экспозициях нет преференций рыночного характера в расчете на коллекционеров, готовых заплатить безумные деньги, - огромная радость, когда приходят студенты, делают копии...

    

- Можно ли сказать, что круг новых имен еще не исчерпан?

- Круг расширяется, хотя мы вряд ли откроем нового Малевича или Шагала - этого не будет. Эпоха героев и революций прошла. Однако "второй ряд" не менее интересен: великие только тогда великие, когда они знают, что за ними стоит паства, что их ученики подхватят знамя. Когда Фальк лежал в больнице, доживая последние месяцы, и Ева Павловна Левина-Розенгольц приносила ему свои рисунки, он говорил: теперь не страшно умирать.

    

- Вопрос на засыпку: зачем вообще люди собирают искусство? Конечно, не считая тех, кто просто вкладывает деньги...

- Покривлю душой, если скажу, что тут нет элемента честолюбия. В позитивном смысле: мало того, что ты хочешь быть на острие атаки, но и хочешь, чтобы люди вместе с тобой обрадовались твоим находкам. Хочешь подарить им радость открытия, пусть это звучит очень пафосно в наше жесткое, непафосное время. Есть и предощущение моды: хороший галерист должен уметь разглядеть то, что будет модным завтра. А вот следование моде - это уже деградация.

ПАЛИТРА

• ИЛЬДАР ГАЛЕЕВ: "Музеи диктуют моду, галеристы ее подхватывают"
• "Прогулка с розой" по Спиридоновке
  Юбилей Михаила Ларионова
• Вальс вокруг белого кувшина
  Живопись и графика Анатолия Любавина

ФОТОГРАФИЯ

• Молитвы под космической антенной
  "Иерусалимский синдром" Александра Тягны-Рядно
• Для человека или без него?
  "Мир с высоты" француза Яна Артюса-Бертрана

ЧЕМ МЫ ГОРДИМСЯ

• Высоко сижу, далеко гляжу
  Троны в Музеях Московского Кремля