ХУЛИО БОККА: "Я заложник уходящего культа балерин"

Беседу вела Екатерина БЕЛЯЕВА
Фото автора

Х.Бокка

Приезды в Россию

знаменитого аргентинского танцовщика Хулио БОККА всегда сопровождаются с большим успехом. У танцовщика особые связи именно с московским балетом. Выступления в Москве сопряжены для артиста с ностальгическими воспоминаниями о былых временах, однако с воспоминаниями отнюдь не грустными. В предыдущий раз он объезжал мир с прощальными спектаклями и станцевал в Большом театре "Дон Кихот". Партия Базиля для Бокка то же, что для Майи Плисецкой Одетта - Одиллия. Артист танцевал этот балет не менее шестисот раз! Предлагаем читателям интервью танцовщика, в котором он рассказывает об этапных моментах своей балетной карьеры.

    

- Интересно, как бы сложилась ваша судьба, если бы не победа на конкурсе в Москве в 1985 году? Или это иллюзия, что конкурсы помогают карьере?

- В моем случае - это, конечно, судьба. Я не могу сказать, что был простым латиноамериканским мальчиком, никому не известным (я тогда танцевал в Балете Венесуэлы, с 15 лет выходил в партии Колена в "Тщетной предосторожности"). Но знакомство с Александром Бондаренко, который увидел меня, нечто крутящего у палки в репетиционном классе Большого театра, придало уверенности моей технике. Он показал мне какие-то новые приемы, "выдал" московские секреты. Я ему очень благодарен. А когда я вернулся к себе уже лауреатом, правда, я успел к тому времени получить травму колена, мне позвонил Михаил Барышников, тогдашний директор AБT (Американский балетный театр), и предложил подписать контракт ведущего танцовщика. Я схитрил, так как у меня была травма, а мне очень хотелось работать в Нью-Йорке. Попросил отсрочки решения, сослался на обилие спектаклей в Венесуэле. Барышников согласился, и мы встретились в начале сезона, он дал мне персональный класс - это был лучший класс в моей жизни, - и в 19 лет я стал ведущим солистом в AБT.

    

- Вас многое связывает с русскими. Насколько я знаю, вы танцевали в разное время с русскими балеринами?

- Да, мне повезло с этим. Моя дружба с Макаровой началась с одной пикантной истории. Макарова никогда не выступала в Буэнос-Айресе, и я пригласил ее принять участие в гала-концерте. Репетиции спектаклей проходили в Нью-Йорке, и я помню, как на одной репетиции с другим артистом Макарова проходила свое соло, а партнер безучастно сидел. Она остановила вариацию и строго сказала танцовщику, чтобы он "был там как Ромео, а не как гость заезжий". Я был в зале и думал: "У меня завтра с ней репетиция "Ромео и Джульетты" и "Лебединого озера", что я буду делать?.." Я пришел в студию заранее и ждал. Она вошла, и мы начали проходить. Через 20 минут она меня отпустила. На следующий день то же самое, остальные репетиции она отменила, а у нас были выписаны 10 дней. Я так и не понял до Буэнос-Айреса, понравился я ей или нет. Однако наши спектакли прошли хорошо, нам много аплодировали, там еще был этот знаменитый поцелуй из "Ромео". После спектакля Макарова пригласила меня на свой гала-концерт и прощальный "Ромео" в Ковент Гарден. Но с одним условием - чтобы поцелуй был более реалистичным. Я повиновался. Макарова очень сожалела, что уходит со сцены, в том числе и потому, что не сможет еще потанцевать со мной. Потом я много танцевал "Ромео и Джульетту" с Александрой Ферри и Ниной Ананиашвили и всегда проводил эту сцену с поцелуем по-настоящему, как просила Макарова.

С Ниной Ананиашвили у нас возник мгновенный контакт в Америке, если не считать первой встречи. У меня невысокий рост, есть определенные проблемы с балеринами. И вдруг из Москвы приезжает молодая танцовщица, ее ставят со мной, а я заранее был готов, что все русские такие высокие, большие. Мы порепетировали немного и поняли, что нам удобно вместе. Наш дуэт полюбила публика. С тех пор мы с Ниной никогда не репетируем. Она знает, что я буду там, где нужно. Может на пируэты идти свободно, я ее всегда перехвачу.

    

- Сегодня на сцене мало гармоничных пар. Вы рассказываете, и я с тоской понимаю, что это уходящая культура. Что делать?

- Да, уходящая. Я все время думаю об этом, пытаюсь передать опыт артистам своей труппы, пока они молодые. Учу ориентироваться на великие пары: Фонтейн - Нуреев, Максимова - Васильев, Макарова - Доуэлл. Сейчас время одиночек, но я сам из него выпадаю, в этом смысле живу по старинке. Заложником, увы, уходящего культа балерины на сцене.

    

- Вы любили раньше делать всякие трюки неожиданные на сцене. Теперь стали спокойнее?

- И сейчас буду делать, насколько мне позволят мои семь травм. Но акцент я перенес на драму. Сегодня молодые танцовщики стали тонкими, высокими, несут себя на первом плане, отодвигают балерину, крутят бешеные туры на авансцене. Я, наверное, старомоден в своей партнерской эстетике с культом балерины, но 23 года на сцене дали мне опыт, это мое единственное средство в соревновании с молодыми, и я его использую.

    

- Вы давно танцуете Базиля, наверное, интересно для разнообразия придумывать новый грим?

- Да уж. Я выходил Базилем, наверное, раз шестьсот. Разного грима на столько раз не напасешься, но бородку периодически подрисовываю. Однако Базиль, как и Ромео, - это простые парни с улицы, как я, зачем им краситься? Другое дело Солор или Золотой Раб, за ними стоит целая культура азиатского грима. На самом деле моя неприязнь к гриму связана с традицией американского балета, а американцы предпочитают натурализм.

    

- Чем можно заняться балетному артисту в Америке, когда карьера позади?

- Вообще-то хочется просто отдыхать. Оставить Нью-Йорк с его соблазнами, вернуться в Буэнос-Айрес и засесть дома в полном безделье. Слиться с природой или, наоборот, жить жизнью ночного города - я ведь слишком долго сидел на "классической" диете. Это я шучу. На самом деле пока буду работать. Предложений и идей много. У меня так удачно сложилась карьера, что хочется закончить на высокой ноте. Есть обязательства - перед моей школой в Буэнос-Айресе и собственной труппой. Буду сочетать управление с активным отдыхом, которого у меня не было все 23 года профессиональной работы. Не поверите, но я выступал не менее 150 раз в год. Хочу свободно есть и пить, радоваться солнцу и луне. С другой стороны, кто знает, может, и не получится отдыхать - очень люблю свою школу, да и в ABT у меня ученики.

    

- Вы говорили, что давно не танцевали классику, а что же тогда вы делали? С какими современными хореографами встречались? С Марком Моррисом?

- Да нет, с Моррисом мне не так уж интересно. Он хороший хореограф, но он слишком прост. Моррис поставил одну вещь, персонально на меня и на Барышникова. Честно признаться, я терпеть не могу эту хореографию, другое дело - выйти на сцену вместе с Барышниковым... Я люблю Твайлу Тарп, она уникальна. Она так ставит на всю труппу, что кажется, что это поставлено лично для тебя. Все у нее сложно, например, ты поворачиваешься - и вдруг все тело должно перевернуться и удержаться в равновесии. Хореография диктует какую-то необыкновенную концентрацию. Она поставила однажды балет под названием "Приходит и уходит", это как раз про меня, который не проводит более двух дней в одном месте.

Я много в мюзиклах участвую, но это очень утомительно. Представьте, в 2000 году я танцевал в бродвейском шоу, посвященном Бобу Фоссу, - три месяца по восемь спектаклей в неделю. Есть и новые предложения, но я пока думаю.

    

- Какой находите Москву, изменившейся?

- Все такие худые, модные, много ресторанов симпатичных, мало военных. Здания красиво обрисовались, люди спокойнее. Но я не знаю истинной истории вашей страны, может, это только видимость. Я ведь живу постоянно в Аргентине, где ситуация нестабильная. Легко представлю, что у медали может быть оборотная сторона.

КРАСКИ МИРА

• ХУЛИО БОККА: "Я заложник уходящего культа балерин"
• Пезарский лебедь в новом блеске
  В Италии завершился ХХVIII Россиниевский оперный фестиваль
• "Берлинский шик" до и после 1961 года
  Выставка к юбилею Ули Рихтер

ВСЕ ОБО ВСЕМ

• Джоконда подверглась эпиляции
• Коппола обрушился на звезд
• Чавес не любит, когда его не любят