Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 22 (7685) 11 июля - 17 июля 2009г. |
Рубрики разделаАрхив |
|
ТеатрСочинитель мира"Болилок". Компани Филипп Жанти на Чеховском фестивале ТЕАТРИрина АЛПАТОВА
Филипп Жанти, вслед за Бартабасом, стал еще одним талисманом Чеховского фестиваля. Впрочем, в Москву он, по счастью, является чаще. И его всегда ждешь как доброго волшебника, который не обманет и сделает самое важное: вернет веру в театр, которая за сезон обычно чахнет, трансформируясь в театральный атеизм. Брюзжать, конечно, не хочется, перечеркивая отечественные сценические достижения (коих, право, единицы). Но сколь утомительны бывают назойливое вербальное морализаторство, переходящее в мессианство, или бестолковые потуги псевдоноваторов, не говоря уж о бесконечных ремесленных поделках. И вот по весне, ближе к лету, прилетает Жанти и дает мастер-класс идеального зрелища. Тут не стоит даже и пытаться подобрать некое жанровое определение, и даже самого слова "театр" в его традиционном понимании явно недостаточно, хотя его основных проявлений у Жанти в избытке. В "Болилоке" (постановка Филиппа Жанти и Мэри Андервуд) синтезировано все, что можно, - театр кукол и театр теней, архаика ритуала и высокие технологии, пантомима и танец, иллюзия и воздушная эквилибристика, фарс и сантимент, игра с пространством, предметами и смыслами, запад и восток, свет (художник по свету - Батист Бюсси), музыка (композитор - Рене Обри), звук и тишина. Тут волевым усилием нужно ставить точку, иначе цепочка слов устремится в бесконечность и все равно не выразит того, что ты хочешь сказать. И вот оно, главное. Жанти возвращает нам истинную, невербальную сущность и ценность театрального зрелища, обращенного ко всем органам чувств. Помимо того, что ты видишь и слышишь, ты явственно ощущаешь вкус и аромат этого осязаемого действа. Сложнее с другим (и то по первому разу, а он уже давно миновал) - отойти от поиска внятной логики смыслов, переключить свое восприятие в иной, эмоциональный регистр. Основной постулат Жанти: "Сцена - территория подсознательного". Второй век подряд этот термин манит служителей театра, но воплощается в жизнь у избранных. Жанти - из их числа. Он каждый раз, в каждой постановке, заново затевает сотворение мира - своего, театрального и глобального, как-то умудряясь сочетать эти понятия. Цель одна, но способы разные. А в общем, "как получится". Кто же предскажет, в какие дебри, глубины или на какие высоты заведет подсознание? Но для Жанти "сотворение мира" - это прежде всего игра, импровизация, похожая то ли на парадоксальные перепады детских забав от идиллии к драке, то ли на внезапное погружение в сон человека взрослого. Ведь в сновидении тоже все реально (в ином измерении) и не требует объяснений. А проснешься - и уже не помнишь, с чего все начиналось. У Жанти любой элемент действа, любой предмет самостоятелен и самодостаточен, будь то человек или кукла, часть тела или какое-нибудь "планетарное" видение. Кто кому подчиняется, кто кем управляет - и не разберешь. В начале "Болилока" актриса, кукольница-чревовещательница (Элис Осборн), по-хозяйски разбирает свой реквизит. Достает из картонных ящичков то одну куклу, то другую. Подержит, поиграет, бросит, опять запрет в ящик. Что это именно куклы, нет сомнений. Только удивишься, как здорово выполнены головы - совсем как живые. И вдруг в какой-то момент голова тебе подмигнет, высунет язык - да она и в самом деле живая. Когда произошла эта подмена, ведь тельце-то осталось прежним, кукольно-тряпичным. И сколь виртуозна технически эта человеко-кукла! Тут остается только открыть рот и восторженно недоумевать: как же это все делается? Меж тем один из артистов, Кристиан Хек, оказывается, выписан Жанти из самой "Комеди Франсез". Другой, Скотт Кехлер, вероятно, выученик иной школы. И такая гармония, такая отдача, такое пластическое совершенство, не зависящее от всяческих "школ", традиций и прежних опытов. Впрочем, возможно, и благодаря им. Несмотря на то, что Жанти сохраняет в постановке игровое легкомыслие, никоим образом не нацеливая свой театр занять место "кафедры" и властителя дум. Он-то понимает, что последнее случится само собой. А потому не стоит никому морочить голову высокопарными откровениями или вымученными философскими истинами. Формула "как важно быть серьезным" - тоже не для Жанти. Его чувство юмора сильно и здорово, а потому и действо до краев наполнено иронией, а игра частенько граничит с игривостью. Меж тем бывшие куколки обретают мощь и власть, головы актеров наконец-то встречаются с телами, и тут понимаешь, что нашему Карабасу-Барабасу в женском обличье сейчас точно не поздоровится. Дамочку укладывают на пародийный операционный стол, попутно отрезая большой пилой мешающую руку. Где-то в центре живота пробуравливается отверстие, из которого немедленно начинают хлестать фонтанчики воды. А потом через кусок какого-то шланга крошечные куколки-двойники оживших персонажей и сами попадают в человеческое чрево. Оно тут же разрастается до размеров вселенной, как это часто бывает у Жанти (вспомните хотя бы "Проделки Зигмунда"). Там есть глубины и вершины, океаны и пустыни, горы и равнины. Вот куколка-двойник парит на белом воздушном шаре. Что это - имитация глаза или неведомая планета? Мгновение спустя уже "большой" актер летает над сценой, обняв этот шар. А потом и шар становится ненужен - парение тоже самодостаточно и самостоятельно. Наблюдать в этот момент за мимикой Кристиана Хека - подлинный восторг, который передается тебе от собственного актерского восторга от этого свободного полета. А тут и прооперированная дама - Осборн странным образом примыкает к мужскому дуэту. Импровизированный космос вдруг сменяется то ли морем, то ли полем. По крайней мере, волны явно походят на холмистые травяные заросли. Где-то вдалеке - крошечный домик со светящимися окнами. Куда, в какие измерения переместились все, кто это, и что с ними происходит? И явно в унисон с этим зрительским эмоциональным состоянием Элис Осборн извлечет из волны-травы большой знак вопроса и сама в недоумении на него уставится. А ответа не будет, он здесь явно лишний. Как не будет и никаких словесных объяснений, они не нужны. Здесь только в самом начале спектакля, когда актриса забавляется с куклами, прозвучало несколько фраз, забавно сказанных по-русски. Потом же эти волны ассоциаций, фантазий попеременно накрывали всех и вся, пробуждая в зрительском восприятии все то же "подсознательное". Возвращали в искусство "чистое", лишенное всяческой утилитарной пользы, к чему отечественный зритель приучен мало. Впрочем, каждому свое. Но этот детский восторг публики - и от технической виртуозности, и от актерских эмоций, и от безграничной фантазии самого Филиппа Жанти, стоит так дорого, что вполне сопоставим с самыми серьезными и умными откровениями "большого театра". Также в рубрике:
|