НАТАЛИЯ КАСАТКИНА: Твори любовь, а не войну!

Елена ФЕДОРЕНКО

Н.Касаткина

Наша беседа с Наталией КАСАТКИНОЙ состоялась за несколько дней до празднования ее юбилея на сцене Большого театра. Наталия Дмитриевна - неукротимая оптимистка и человек стремительных реакций, рассказывала о многом и о многих. Самым сложным оказалось исключить из интервью полностью ряд тем. Выпали, к примеру, ее рассказы о трогательном и обидчивом Араме Хачатуряне, который хотел, чтобы все пять часов его музыки обязательно звучали в балете. Не в пору газетному формату вместить и воспоминания о предках, от одного упоминания имен которых просто кружится голова: среди близких родственников юбиляра - Фаворские, Серовы, Шаховские, более дальнее родство - с Львом Толстым и Чеховым, а одна из бабушкиных сестер Наталии Дмитриевны вышла замуж за историка Сергеева - внебрачного сына Станиславского. Вот уж действительно, "вопросы крови - самые сложные вопросы в мире!" А рассуждения о молодых артистах, для каждого из которых Касаткина находила свои слова: и об актерском таланте Наталии Огневой, и о скифских позах Людмилы Даксомовой, и о надеждах, которые возлагает на юных танцовщиц - Дарью Лякишеву и Вику Смирнову. С особым теплом - о Николае Чавычелове - "любимце Москвы", о замечательных Алексее Орлове и Артеме Хорошилове и о других солистах труппы, "чьи имена еще не известны широкой публике, но у них, несомненно, есть будущее". Мудрость в Наталии Дмитриевне не поработила умения удивляться и радоваться новому - она с благодарностью рассказывала о студентах-вокалистах ГИТИСа, которые готовят для концерта в ее честь арии и дуэты из опер, и у всех них "дивные голоса". Еще. Очень странно разговаривать с Касаткиной одной, потому что ее дуэт - в жизни и в искусстве - с Владимиром Василёвым уникален. Они все делают вместе, и никто не присваивает себе пальмы первенства. Просто Владимир Юдич, как истинный джентльмен, уходит на второй план, уступая место даме сердца. Тем более что у нее - юбилей, с которым мы от души ее поздравляем.

- Все свои творческие вечера вы всегда придумываете сами. Так было и на этот раз ?

- Сначала задумывали капустник, потому что всякие чопорные торжества с велеречивыми словами всегда скучны. Но замысел, честно говоря, не получился. Тогда решили пригласить Святослава Бэлзу в качестве ведущего - он все о нас знает, но его в эти дни не будет в Москве. Начали искать выход, пересматривая старые записи. Оказалось, есть замечательные интервью. Например, Андрей Петров рассказывает о нашем творчестве. Нашли интервью с Володей Малаховым, показались интересными высказывания Алекса Прайера.

- Юного композитора-вундеркинда и потомка Станиславского ?

- Да. Мы поставили его балет "Маугли". Вы знаете, в нем очень сильны русские гены прапрадеда Константина Сергеевича. Алекс вырос в Лондоне, но не любит этот город, восхищается Россией и всем русским и, главное, музыку пишет очень русскую, хотя и по-европейски. Хорошо говорит о нас как о русских людях, как о русских балетмейстерах. Просмотрев все записи, подумали - а что еще надо? О нас будет все сказано нашими же соратниками - людьми разных поколений, в зале будут многие из тех, кто танцевал наши спектакли, и фрагменты записей этих танцев мы покажем.

Отрывки из этих же балетов исполнят молодые артисты нашей труппы. Фрагмент "Сотворения мира": на экране Миша Барышников, Юра Соловьев, Ира Колпакова, Катя Максимова и Володя Васильев, а в зале - Людочка Семеняка. Она пришла в Кировский театр сразу после школы и получила первую роль - одного из маленьких ангелов. Была необыкновенно хороша, и Миша Барышников на репетициях, гоняясь за ангелами, говорил: "Не ставьте в ангелы Семеняку, я ее все-таки догоню". "Весна священная" записана с фантастической парой - Ниной Сорокиной и Юрой Владимировым. Очень надеюсь, что они придут.

Нам хочется динамики, чтобы не было никаких поклонов, приветствий, поздравлений. Все знают любимый нами постулат: "Все жанры, кроме скучного!" Поэтому мы портим и переделываем классику, оставляя в шедеврах только лучшее.

- Хоть вы и отказались от идеи капустника, но во всех ваших вечерах всегда присутствовали розыгрыши и сюрпризы. Их не будет ?

- Будут как минимум два. Помните, на одном из наших юбилеев в Кремле мы познакомили зрителей с будущей премьерой, показав фрагмент еще не существующего "Спартака" - без костюмов, с деревянными мечами. Сейчас пригласим на открытую репетицию "Лисистраты" - следующего нашего спектакля.

На второй сюрприз вдохновила стихотворная фраза Киплинга: "Запад есть Запад, Восток есть Восток и с места им не сойти". В случае с "Маугли" они сошлись: написал сказку англичанин, автор музыки - наполовину русский, наполовину англичанин, в нас - много всего перемешано, исполнителем же будет японский артист Чихару Киетаки.

- Он специально приезжает ?

- Он - наш стажер. Министерство культуры Японии дало ему грант с разрешением на эти деньги стажироваться там, где захочет. И из всех театров мира он выбрал наш балет. Конечно, не просто так. В Токио он учился у нашего солиста Ильгиза Галимулина, который посоветовал ему: "Если для биографии тебе нужна отметка о стажировке, то можешь ехать, куда хочешь, а если желаешь по-настоящему приобрести опыт, то поезжай в "Классический балет", там умеют делать звезд". И Чихару приехал к нам. У него великолепная техника, он фантастически артистичный и безумно старательный, как все японцы.

- Вернемся к сюрпризу ...

- Финал первого действия будет японским. Много лет назад, будучи самой молодой артисткой Большого театра, на концерте в Токио я танцевала танец "Сакура". Аранжировку сделал Альфред Шнитке, а за пультом оркестра Большого театра стоял Геннадий Рождественский. Остались мои фотографии в кимоно, которые увидят зрители. Японский сенсей - учитель в самом высоком смысле - внимательно со мной работал, и я даже выучила японскую песенку. Не знаю, хватит ли у меня наглости спеть ее в Большом театре, но, думаю, должно. Затем Чихару на рояле сыграет виртуознейший этюд Шопена, а три японочки, которые работают в нашем театре, станцуют фантазию на японские темы.

- Этот номер ставите вы с Владимиром Юдичем ?

- Да. Оказалось, что наши японки - классические балерины - не умеют танцевать свои национальные танцы. Обучение японок японским танцам было самым трудным, больше всего сил они тратили не на пируэты и прыжки - этим-то они владеют отлично, а на медленные японские движения.

- Почему основой для своего нового балета вы взяли комедию Аристофана ?

- Тема современна. Помните, был лозунг у хиппи: "Make love, don't war". Если переводить дословно: "Занимайся любовью, а не войной". В комедии Аристофана женщины не хотят, чтобы их мужья уходили на войну, и борются, как могут, - отказывают им в ласках. Сюжет позволяет выстраивать разные пластические шутки и даже некие - не без изысканности - скабрезности. Опять нас назовут эротоманами. Но мы уже привыкли.

- По-моему, это пошло с Екатерины Фурцевой: это же она называла вас модернистами, обвинив в увлечении эротикой, и попросила: "Наденьте на девочку юбочку". Атакам подверглось "Сотворение мира "?

- Эротику увидели раньше - даже в балете "Геологи". Мы-то этих претензий не понимали: ведь красивая эротика - не пошлость. Это важная часть жизни, а уж искусство, тем более балет, на этом держится. За эротику подвергался опале Касьян Голейзовский, за это же клеймили Якобсона. Страдал от этого и Григорович: открытые ноги в "Легенде о любви" объявлялись эротикой. Не знаю, кто властям объяснял все это? На самом деле, это была вторая позиция - одна из шести основных позиций в балете.

В Большом театре шел самый, кстати, эротический "Спартак" - спектакль Якобсона. Ничего крамольного не было, за эротику принимали скульптурные греко-римские положения тел.

Но клеймо приклеилось накрепко. Помню такую историю. У Якобсона я танцевала Фригию, и мне полагались билеты. За ними я и пришла к заведующему кассами Большого театра, очаровательному человеку по фамилии Лахман. Такой, знаете, типаж Фили из "Театрального романа". Сижу в кабинете Лахмана и пережидаю его телефонные разговоры. Он серьезно отвечает в трубку: "Да, товарищ генерал! Давайте на "Спартака". Хотите только на "Лебединое озеро"?" А потом комментирует диалог с шутками-прибаутками. "Представляешь, я ему предлагаю билеты на "Спартака", где полный аншлаг, для его подчиненных, а он мне говорит, что хочет только на "Лебединое". Боится, что после "Спартака" солдат трудно будет привести в чувства. А в "Лебедином" все-таки что-то абстрактное". И действительно, в глазах партийного руководства все, что не "Лебединое", было эротикой, которую надо было запрещать.

А мы не понимали - почему. Нас поддерживали, и это просто удивительно, наши коллеги по Большому театру: завлит Александр Медведев, Галина Уланова, о нас замечательно писали Анна Илупина, Елена Луцкая, Наталья Шереметьевская, Борис Львов-Анохин, Михаил Габович. Трудно всех перечислить и жаль кого-то забыть.

Ограждал нас и Михаил Иванович Чулаки, под чьим руководством Большой театр переживал золотой век. Когда он ушел, то по плохому радио сказали, что вместо композитора Чулаки директором Большого театра стал полковник товарищ Муромцев.

- Ведь это Чулаки поручил вам "Весну священную "?

- Сначала постановку предложили нашим старшим коллегам: Игорю Моисееву, Алексею Ермолаеву, Александру Радунскому. Они побаивались этой непривычной музыки. Мы же влюбились в нее сразу, впервые услышав в Париже. Геннадий Рождественский уже посвятил нас в ее тайны, а от Николая Каретникова мы знали, что такое современные музыкальные приемы.

В то время нам, истинным шестидесятникам, казалось, что все можно, и вообще тогда дышалось по-другому. Нас было много - поэтов, композиторов, художников, мы все были знакомы, хотя никакого сообщества не было, просто жизнь бурлила, мы встречались на вечерах, концертах, премьерах.

Когда наступили иные времена, то кому-то повезло, кому-то - нет. Альфреду Шнитке удалось продолжить свою карьеру, а Каретникову пришлось писать мелодии для кино, его серьезная музыка не звучала. В конце жизни он написал "Мистерию апостола Павла" - запредельно прекрасное сочинение, но не дожил до премьеры. В больнице его навещал Алексей Парин, и они разговаривали о премьере. На следующий день Коли не стало. Премьера состоялась через полтора месяца в Ганновере - руководил шестью хорами и несколькими оркестрами Валерий Гергиев.

Недооцененным оказался, как ни странно, популярнейший Андрей Петров. Все знают мелодии из "Берегись автомобиля", "Я шагаю по Москве". Когда с ним встречалась Майя Плисецкая, то каждый раз говорила: "Большие батманы делаю под вашу музыку" - таперы играли петровские мелодии на балетных уроках. Внешне у Андрея Петрова вроде все было хорошо: его песни поет страна, сам он много лет возглавлял Союз композиторов Ленинграда-Петербурга. Защищал композиторов, и они под его опекой могли спокойно работать. А самому ему было трудно. В нем жили как бы два Петровых: песенник и автор музыки духовной, симфонической, инструментальной, фортепианной - такой мощный и настоящий русский композитор. Но никто этого не слышал. Сейчас жена Наталья Ефимовна при содействии Союза композиторов проводит фестивали, концерты, где играют в основном киномузыку и сюиту из "Сотворения мира" - иного репертуара продюсеры и директора концертных залов не берут.

Не люблю слово "гениальный", оно слишком затрепано - многих объявляют гениями. Скажу иначе: они - неповторимые. Андрей Петров - единственный. Коля Каретников - единственный. Как и Юра Буцко, и Арам Хачатурян.

- Среди тех, кому помогал Петров, оказались и вы ?

- Именно Андрей Петров после нашего простоя длиною в шесть лет, когда нам после "Весны священной" не давали ставить, вытащил нас в Ленинград. Мы должны были притереться к городу, а город - к нам. Потому что после Горского москвичи в Петербурге не ставили. Наоборот, петербуржцы ставили в Москве. Москва питалась Петербургом. И тут вдруг приехали какие-то мальчишка и девчонка - мы-то тогда совсем молодые были! Сначала была "Весна

священная", и был колоссальный успех. В Большом театре за несколько лет "Весна" прошла всего восемь раз, причем последний спектакль танцевал Саша Годунов. В его биографии он тоже оказался последним - больше в России он не выступал. А в Петербурге за год состоялось 58 показов! Такая статистика.

- Ваше "Сотворение мира" Андрея Петрова знают все. Но вы же ставили и его оперы ?

- Должна сказать, что на оперную режиссуру благославил нас Борис Александрович Покровский. И если бы мы не увидели его прокофьевского "Игрока", не было бы наших опер. Когда мы отправлялись в Петербург, то спросили совета Бориса Александровича. И услышали: "Самое гениальное, что создало человечество, - это опера. Но, создав ее, люди не знают, что с ней делать. Попробуйте, может, у вас получится".

При постановке опер Петрова "Петр Первый" и "Маяковский начинается" мы столкнулись с советской цензурой. Хотя в Петербурге и Петров, и Юра Темирканов нам очень помогали. Как ни странно, и обком партии, на который нам приходилось оглядываться, нас тоже защищал. Там встречались светлые головы, интеллигентные люди. Другое дело, что они не все могли, поэтому просили что-то переделать, смягчить, изменить акценты. Они это говорили с тем, чтобы спасти спектакли. Хотя и желающих уничтожить их было немало. Даже балет "Пушкин" неоднократно рецензировали. "Не дай мне бог сойти с ума. / Нет, легче посох и сума", - кому в советское время такие стихи нужны? А они звучали в нашем спектакле. А строки: "Мне не спится, нет огня; / Всюду мрак и сон докучный" казались авангардизмом, модернизмом. Для меня в них есть что-то от Серебряного века, но Пушкин еще долго будет "руководить" всеми поэтами.

На репетиции оперы-феерии "Маяковский начинается" прислали замечательную женщину, Валентину Лебедеву специалиста по поэзии Маяковского, с целью уничтожить спектакль, а она его спасала. Были и другие - те, кто из Маяковского знал только стихи о советском паспорте. Они и не подозревали, что у него есть изумительная лирика: "Должно быть ты легла / А может быть / и у тебя такое..."

Марк Розовский написал либретто по своей же пьесе "Страсти по Владимиру". Заканчивался у нас спектакль так: плакаты на заднике закрывались, и в полной темноте звучали слова героини: "Огнестрельная рана - это совсем не больно, это как будто кто-то окликнул". И в тишине - занавес. Но, естественно, такого финала нам не разрешили.

- Это какая-то метафора выстрела... Чьи это слова? Самого поэта ?

- В самом начале прошлого столетия прошла волна моды на самоубийства. Одна из поэтесс хотела покончить с собой, но не получилось. Маяковский приходил к ней в больницу, чтобы узнать, что она чувствовала после выстрела. И услышал от нее эту фразу.

Еще одна сцена была испорчена. Помните у Маяковского: "Выбежала смерть и затанцевала на падали, балета скелетов безносая Тальони". Актер в противогазе, сапогах и тальониевской тюнике носился среди умерших и раненых. "Это уже слишком", - сказали нам. И сцену убрали. Андрею пришлось музыку переписать, а нам поставить эпизод "Умирающий солдат".

Считаю, что и "Петр Первый", и "Маяковский" сейчас очень своевременны. Во-первых, есть интерес к советскому времени, во-вторых - к отечественной истории. И, наконец, сейчас можно ставить откровенно, без купюр - так, как задумывалось. Мы предлагали, но театры отказываются: "Спасибо, но публика не пойдет". Уверена - пойдет.

- Как сейчас складываются ваши отношения с властями? Нынешняя свобода чем-то отличается от свободы шестидесятых годов ?

- Вы понимаете, ведь свобода внутри человека, а не вовне, мы ее никогда не теряли. Хотя, конечно, срабатывал внутренний цензор. С властями отношения были разные. Про Фурцеву уже говорили. Как известно, наш коллектив создал Игорь Александрович Моисеев, и когда он решил его оставить, то неоднократно просил Екатерину Алексеевну нас туда назначить, но она не хотела. А Петр Нилович Демичев нас благословил. Тогда, после "Петра Первого", мы получили сразу два приглашения: возглавить Кировский театр, и оперу, и балет, и "Классический балет". Оказались в Москве.

Демичев был на первом нашем спектакле "Гаянэ", когда уже по привычке представители министерства решили - вот, мы этот спектакль разгромим, а он не дал. И дальше уже к нам не приходили и не мешали работать.

Да и ЦК партии - это не обобщенная черная фигура, там были люди разные. Мы дружили с работником ЦК Анатолием Фроловым, и он нас всегда верно "ориентировал". Помогла Наталья Дементьева, когда была министром культуры. Они нас наставляли.

- В чем заключались их наставления ?

- Помните, Пушкин писал Бенкендорфу: "Будучи совершенно чужд ходу деловых бумаг"? Вот и мы были чужды ходу деловых бумаг, не умели разговаривать с чиновниками в министерстве. Родион Щедрин мне лично говорил: "Ты должна выучить их язык, он - особый. Когда ты говоришь, они тебя не понимают. Я вот выучил. С ними говорю не так, как с тобой".

Дементьева перед нашей поездкой в Индию, где в это же время должен был находиться Борис Ельцин, говорила: "Если вы не подойдете к нему и не скажете, что вам надо, то я вас перестану уважать". Но мы не встретились.

- Разве вы с Борисом Николаевичем не дружили ?

- Это театральная легенда. В Свердловске шли четыре наших спектакля, на которые Ельцин приходил. Когда, уже став президентом, он вручал мне орден Дружбы народов, то при множестве народа подчеркнуто громко произнес: "Наталия Дмитриевна, передайте привет вашей матушке!" Уверена, что сделал он это специально, - знал, что после этих слов перед нами будут открыты многие двери. Так и было несколько месяцев. Спасибо ему за это.

Сейчас новое Министерство культуры оказывает нам действенную поддержку. Нас обещали включить в государственную программу, то есть мы наконец станем легальным театром, а не каким-то подпольным "летучим голландцем". Мы получили два письма от президента в поддержку нашей идеи Центра балетного искусства. Появилась надежда, что сложная ситуация разрешится.

- Вы имеете в виду долгие земельные споры: кому принадлежит земля на Скаковой улице, давно выделенная на постройку театра, - Москве или федералам ?

- Поддержка президента и Министерства культуры позволяет к этому не возвращаться.

Сейчас нам бы очень хотелось организовать Попечительский совет нашего театра. Мы знаем о таких советах по Америке, где ставили спектакль. Схема такова: в совет входили люди разные - те, кто мог внести деньги; люди со связями, которые могли какие-то документы продвинуть; балетоманы, знающие, кто мог бы пригласить потенциальных помощников театра. Главное, чтобы все эти люди действительно любили балет как искусство и наш театр в частности. Конечно, под лежачий камень вода не течет. И мы начинаем призывать людей, которые могут помочь. Это не значит, что они нас выберут. Но будем обращаться и искать.

- То есть вы будете искать меценатов ?

- Мы надеемся, что время меценатов вернется. Говорят, правда, что у первого мецената были грязные деньги. Он разбогател, выращивая овощи и фрукты на кладбище, где хоронили рабов. Его действительно звали Меценат, и он покровительствовал искусствам при императоре Августе. Так что меценат стало именем нарицательным по фамилии реального римлянина.

Начало каждого века отмечено вспышкой интереса к искусству. И у меня есть какое-то ощущение, что вот-вот это произойдет и в нашем, XXI... Для этого нужно, чтобы искусство стало снова престижным и модным.

- А что для этого нужно сделать ?

- Ничего. Этот процесс, как болезнь роста, - неуправляем. Вспомните первых "новых русских" в зеленых и малиновых пиджаках с золотыми цепями. Их уже нет. Сегодня они одеты элегантно и строго. Они уже не женятся на длинноногих красотках, их спутницы - умные интеллигентные дамы. Детям они дают отличное образование. У них уже есть машины, острова, дворцы. Чего им не хватает? Я считаю - только балета.

- Давайте вернемся к теме, которая прозвучала в начале нашего разговора. Даже в Японии знают, что ваш театр - кузница балетных звезд: родом из вашего коллектива Ирек Мухамедов, Владимир Малахов, Галина Степаненко и многие другие. В чем секрет ?

- Ну, естественно, в талантах артистов. Из бездарного звезды не сделаешь. Из ленивого - тоже. Мы их не называем "звездами", для нас это люди с яркой индивидуальностью. Для наших спектаклей они необходимы, и ничего бы у нас не получилось, если бы не наши блистательные балетмейстеры-репетиторы. Наума Азарина, который воспитал наших первых конкурсных лауреатов, мы давно потеряли, но всегда помним. В конце прошлого года ушла Татьяна Попко, тоже педагог от Бога, и это для нас колоссальная потеря.

Опора на Наталию Таборко и Марину Колпакчи-Кузнецову - в прошлом балерин Большого театра. Наш ученик Сергей Белорыбкин един в трех лицах: артист, балетмейстер-репетитор и заведующий балетной труппой. Преподают Ильгиз Галимулин, Володя Муравлев, Айдар Ахметов - кто-то из них еще танцует, поэтому они меняются: уезжают на личные гастроли, возвращаются - во всяком случае, театр без педагогов не остается никогда. И недавно - и в этом огромная наша удача - у нас появилась Надежда Павлова. Та самая!

- Она дает уроки ?

- И уроки дает, и репетирует с солистами и корифеями. Мы говорим с ней на одном языке, потому что она, как и мы, - тоже ученица Марины Тимофеевны Семеновой по Большому театру. С девочками она легко находит контакт - многие наши артистки, как и сама Павлова, окончили Пермское училище.

- Раньше ваши спектакли можно было видеть на сцене Кремлевского дворца, теперь ваш театр там - гость редкий. Где вы теперь танцуете свои спектакли ?

- В Москве - на сцене Новой Оперы и в Мадриде - в Театре "Гранд виа". Полгода из полутора мы проводим в Испании. С каждым разом гастрольная афиша расширяется. Везде в мире популярна балетная классика, и мы, конечно, показываем испанцам "Спящую красавицу" и "Лебединое озеро", "Жизель" и "Щелкунчика". Но наша импресарио - молодчина: каждый раз она в гастрольную программу вкрапливает несколько наших личных спектаклей. В последний приезд показывали "Даму с камелиями".

Импресарио решила, что "Травиата" всем известна и зрители пойдут. А этого не случилось. Вдруг сейчас она звонит и просит "Даму с камелиями", потому что те зрители, кто увидел балет, рассказали о нем, и публика просит. С "Сотворением мира" она была осторожной - поставила только три спектакля и на выходные дни, когда испанцы ходят в театр семьями. Были полные залы и огромный успех - "Сотворение мира" везем вновь. В Испании мы знаем публику, она нас ждет...

ПОД ЗАНАВЕС

• НАТАЛИЯ КАСАТКИНА: Твори любовь, а не войну!
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 11 по 17 июня
• Человек родился