Медальный профиль Клио

"Лики истории в европейском искусстве XIX века" в ГМИИ

Елена ШИРОЯН
Фото ИТАР-ТАСС

Ж.-Л.Давид. "Смерть Марата". 1793 г. Хоть и копия, но все равно хит выставки

В канун своего юбилея Международный музыкальный фестиваль "Декабрьские вечера Святослава Рихтера", 29-й по счету, проходит в непривычных декорациях. Как нельзя лучше и к оперному репертуару - от Генделя, Гамбургской Оперы XVIII века и "Могучей кучки" до Бриттена, Шнитке и Десятникова, - и к аутентичной музыке подошли артефакты в не слишком популярном еще вчера, но на глазах растущем в весе жанре историзма. Пусть в музее трудно устроить спектакль с полноценной сценографией и сменой мизансцен, как в настоящем театре, но в ГМИИ имени А.С.Пушкина нашли достойную альтернативу: большее разнообразие сюжетов и манер в живописи, создающей "амбьянс" (ambiance) взамен реальных декораций, трудно вообразить даже в стенах Большого. Так что если в Белом зале на Волхонке весь декабрь звучат арии из опер разных эпох, рафинированная аудитория без труда найдет визуальный аналог их фигурантам, вообразив персонажи в исторических костюмах и интерьерах.

Предложив к "Декабрьским вечерам" - кульминации высокого сезона - сложносоставную, с неравноценными по значимости экспонатами, с непростыми для восприятия сюжетами выставку "Лики истории в европейском искусстве XIX века", Пушкинский музей вновь декларирует нежелание плыть по течению российской музейной жизни. Напротив, налицо готовность следовать мировой моде, где музеи все больше отходят от выставок-монографий и экспозиций, напичканных хрестоматийными шедеврами. Разобрать творчество художника сквозь атмосферу эпохи, сравнив его с современниками, - ценнее и концептуальнее. Приведу лишь два примера из европейских арт-реалий последних лет - выставки Джузеппе Арчимбольдо в Париже 2006-го и Сандро Боттичелли сейчас во Франкфурте. Всякий раз это не просто иллюстрированный рассказ о гении, но разговор о царившей в его время атмосфере. Будто дорога не по ровному шоссе, привычному нашим музейщикам, а с виражами, откуда открываются неожиданные и захватывающие ракурсы. Ведь не только искусство целой эпохи, но и творчество отдельно взятого ее представителя редко являет собой прямую, прочерченную в идеальном, словно безвоздушном пространстве.

Не менее продуктивен такой подход к тому или иному стилю или жанру: внутри масштабного явления всегда найдутся пики и провалы, высокие достижения заметнее на фоне "типологии времени". Заметим, она теснее связана с реальной жизнью. Потому слегка "сниженная" интерпретация наследия эпохи дает и полноту картины, и любопытные обертоны. Именно их наличие добавляет интриги новой выставке ГМИИ, а отвага музейщиков показывать вещи заурядные бок о бок со знаковыми (пусть даже по принципу "чем богаты...") вместо ухмылки по поводу нищенского бюджета вызывает уважение: все ли способны вот так выруливать на ухабах?

По данным социологов, число посетителей музеев сильно превышает число публики, совершающей походы в театры и на концерты. А значит, выставки остаются развлечением, более демократичным, чем спектакли и даже чтение книг: платишь недорого, а услады глаз и простора для фантазии ничуть не меньше. Разумеется, чем начитаннее зритель, тем больше интеллектуальной игры на фоне коллекционерской "ученой прихоти" принесет ему часовая прогулка по тщательно развешенной экспозиции в музее. Все это в удвоенной мере можно отнести к выставке Пушкинского: она требует особой эрудиции, познаний в мифологии и истории, благо они неразрывно переплелись в неоднозначном, сильно отдающем эклектикой европейском историзме.

В отличие от многих сокровищниц отечественного искусства, как порой кажется, избравших путеводной нитью ориентацию на "персоналки", нередко унылые и бескрылые, пушкинцы чаще демонстрируют приверженность выставкам в жанре исследования или "музейной археологии". На первый план все активнее выходит не столько эстетическая, сколько просветительская составляющая: пусть не всякий глаз радуют творения футуристов или мастеров бидермейера, зато можно познакомиться наконец воочию с очередным легендарным стилем.

До недавних пор историзм (жанр, составивший целую арт-эпоху) привлекал меньше любопытных взоров, как и весь XIX век в целом. Скажем, к этому направлению в русском искусстве все так привыкли, что рядовому россиянину и в голову не пришло бы "встроить" суриковскую "Боярыню Морозову" или Христа с полотен Ге (на выставке - в эскизах) в длинный ряд исторических персонажей - героев европейской живописи судьбоносного для нее периода. В самом деле, не сопоставимо ли XIX столетие на евроатлантическом пространстве с эпохой Кватроченто в Италии: не так ли кристаллизовались отдельные жанры в некогда едином, синкретическом пространстве искусства для храма? С века Просвещения в Европе шел сходный процесс - по-новому расставлялись акценты в иерархии жанров, среди которых исторический долго считался главным. Правда, эта "история" загадочным образом отсчитывалась от Ноя, Авраама и прочих праотцев, в реальном существовании которых усомниться было немыслимо.

Собранная из фондов 17 музеев выставка "Лики истории" может поразить смешением персонажей подлинно исторических и мифологических, именитых и почти неизвестных. Конкретные личности соседствуют с вымышленными, сконструированными как иллюстрация к роману либо учебнику истории. Безымянные римляне на полотнах академистов - а рядом "Клятва Горациев" Давида, эскиз знакового полотна от столпа классицизма. Созданная им же по горячим следам событий картина "Смерть Марата" (пусть и не оригинал из Лувра, а копийный вариант из Музея Французской революции в замке Визиль) - и малопонятный сюжет "Валентина Миланская, оплакивающая смерть мужа, герцога Орлеанского, убитого в 1407 году герцогом Бургундским" от малоизвестного Флери Ришара... Впрочем, и в этом отразился дух эпохи, не знавшей радио и телевизора, но никак не обходившейся без книг, а вместо плакатов смотревшей на живописные холсты и скульптуры с образами героев. К слову, убиенный Марат (если бы не нож монархистки Шарлотты Корде, не миновать бы ему революционной гильотины!) довольно быстро уступил место другому тирану - Наполеону, салонно красивому на холсте из собрания ГМИИ... Заметим вскользь, что в то время еще шли рука об руку история подлинная и измышленная, античность и Cредневековье, темы библейские и археологические (вспомним данные на выставке в эскизах два популярнейших полотна - брюлловский "Последний день Помпеи" и "Явление Христа народу" Иванова, два полюса единого жанра).

Трудно преодолеть стереотипы (сплошные шедевры в прежних "импортных" проектах ГМИИ - тоже легенда из недавней истории) и смириться с тем, что не все нынешние экспонаты осенены звездными именами. Правда, привезен ряд произведений, широко известных в репродукциях, которые наконец материализовались: таковы луврская картина Энгра "Роже и Анжелика" по мотивам поэмы Ариосто, "Клаудио и Изабелла" прерафаэлита Уильяма Ханта из галереи Тейт, многочастная "История человечества" от Гюстава Моро из парижского музея классика символизма... Кураторам удалось раздобыть и работы Гойи, Делакруа и Домье, Менцеля и назарейцев; отличных прерафаэлитов прислали коллеги из Лондона, не поскупились Эрмитаж и Штеделевский институт, представлены Национальная галерея современного искусства (Рим) и Галерея Старых мастеров Берлина...

Что за mixtum compositum получился в результате - Колумб и Галилей в мелодраматическом антураже наряду с античными богинями, средневековыми королевами-отравительницами или сколь мирными, столь и придуманными семьями римлян, и все способны держать пари, чей портрет недостовернее! Хотя об этом читатель будет судить уже в зале выставки, проигнорировать которую обидно.

И еще одна характеристика, в последние годы типичная для масштабных проектов Пушкинского. Словно отринув славу главного в Москве музея зарубежного искусства, он все охотнее разбавляет западные коктейли экспонатами из главных собраний национальных артефактов: Музеев Московского Кремля, Третьяковской галереи, Русского и Исторического музеев. Аромат исследуемой эпохи струится как из ваз, доставленных из Музея керамики и "Усадьба Кусково XVIII в.", так и с полотен из российской глубинки - Саратова, Нижнего Новгорода, Серпухова. Правда, не стоит удивляться участию провинциальных собраний в пафосном международном проекте - это хороший тон для столичных музеев, вполне в русле мировой моды на политкорректность. Важнее другое: отечественные художники на равных включены в проект, повествующий об историзме во всей Европе.

Исследование вышло многосторонним и разновекторным - от низкорейтинговых персонажей исторической живописи вроде королей и епископов, чьи имена теперь знают лишь завзятые эрудиты, до истории искусства как таковой. Параллельно сложению и развитию жанра историзма мы наблюдаем смену стилей и арт-направлений: пестрою толпой проходят классицисты, академисты, романтики, прерафаэлиты, символисты, импрессионисты, мастера модерна и даже "стиля трубадур". То ли в свите европейских мастеров, то ли в общем строю - критические реалисты и символисты из России. Да и можно ли исключать из единого движения в живописи таких мастеров, как Поленов, Серов или Суриков, регулярно наезжавших в европейские столицы и "снимавших виды" в ключевых точках всемирной или библейской истории? Ну а коль скоро нынешний вираж мировой истории повернул Европу лицом к России, то на миловидном, пусть и слегка увядшем личике старушки Клио не могут не проступить наши евразийские черты.

ПАЛИТРА

• Медальный профиль Клио
  "Лики истории в европейском искусстве XIX века" в ГМИИ
• Концептуалист-шатун
  Виктор Скерсис в галерее "GMG"