Операция "Провокация"

Игорь НАЙДЕНОВ

Два года назад мне приснился реформатор Борис Немцов, размахивающий берцовой костью императора Николая Второго на трибуне предвыборного митинга. Дешифровать кошмар по Фрейду не было нужды. В то время телевидение чуть ли не ежедневно крутило сюжеты с участием тогдашнего вице-премьера, возглавлявшего правительственную комиссию по идентификации останков членов царской семьи. Беспомощный череп самодержца регулярно появлялся на экране анфас и в профиль - как правило, в руках эксперта-криминалиста, - сменяя благородные анфасы и профили российских политиков и губернаторов. Сюжеты коробили не только верующих, но и зрителям приходилось смирять негодование: дело ведь решалось - так внушали - государственной важности. Останки предали земле, однако сюжеты, как и страшный сон, не удалось забыть, они вспоминаются в мельчайших подробностях по сию пору.

Безусловно, специфика профессии требует от журналиста определенной циничности, но не жлобства. Грань между ними удается определять немногим. Крупная московская газета печатает статью, анализирующую версию причастности спецслужб к терактам в Москве, и рядом публикует рекламный материал о пользе домофонов, которые выпускает такая-то фирма, используя конверсионные разработки.

Девяносто процентов информации человек получает с помощью зрения. Поэтому сказанное выше касается тележурналистов в гораздо большей степени. Сюжеты из Дагестана и Чечни, с мест терактов и ДТП с очевидностью говорят о тревожных сдвигах в парадигме профессиональной этики.

Окоченевший труп чеченского боевика в окопе - крупный план, раздавленное бетонной плитой тело жертвы взрыва в Москве - наезд камеры, вывороченные наизнанку ноги сбитого пешехода - пошли титры.

Апокалипсические программы - "Дорожный патруль", "Катастрофы недели", "Криминальная Россия" и прочие, и прочие, - заполонившие отечественные телеканалы и имеющие, кстати, высокий рейтинг, спекулируют на феномене человеческого подсознания, влекущего зрителя к трагедийным сюжетам. Интерактивные опросы показывают, что зритель всегда предпочтет телестолкновение поездов в Индии телевыставке художника Зверева в ЦДХ.

За видеорядом семенит слово. Сравните: фрагменты человеческих тел и останки. Или - Владимир Путин заявляет, что террористов будем "мочить в сортире". В следующем сюжете нам показывают, как это происходит - в Москве (паспортный стол, перерегистрация) и в Дагестане (Чабанмахи, разрушенная школа) - в полном соответствии с "феней" премьера Российского правительства.

Головы из папье-маше и клюквенный сок, которыми пугал зрителя "дедушка" жанра телеужастика Александр Невзоров в своем фильме "Чистилище", сменились натуральными головами и кровью в программе Сергея Доренко. Что интересно, зритель не заметил подмены - так искусно были сделаны натуральные части тела и так ловко была демонизирована программа: начиная заставкой - шестеренка, перемалывающая время и пространство, и заканчивая образом ведущего, интеллигента из преисподней.

Почему-то считается, что демонстрация мужского детородного органа в 23.00 в эротической программе, так сказать, более аморальна, чем отстреленного пальца в 19.00 в информационно-аналитической передаче. Я как телезритель с этой точкой зрения согласиться не могу и не хочу. Да и не только я. Мне рассказывали, что сердечный приступ, унесший замечательного писателя Льва Разгона, начался как раз в тот момент, когда ТВ показывало знаменитый ролик с отрубленными головами и прочими чеченскими зверствами. Нормальный, добрый человек Лев Разгон не сумел пережить льющегося с телеэкрана ужаса. А сколько еще людей, менее известных, чем Л.Разгон, не смогли вынести этого смертельного телеудушья?

Можно спорить о необходимости общественных наблюдательных советов на телевидении, но нельзя отрицать того пагубного влияния, которое оно оказывает на психическое здоровье зрителей. По свидетельству сотрудников службы срочной психологической помощи, показ уничтожения пострадавших от взрыва дома на улице Гурьянова спровоцировал шквал звонков от москвичей, испытавших эмоциональный шок. Жители столицы, до того воспринимавшие многочисленные сюжеты с места теракта как подобие голливудского боевика, вдруг осознали, что то же самое может случиться и с домом, в котором они пока еще живут.

В некоторых западных странах законодательство запрещает либо ограничивает демонстрацию электронными СМИ жертв преступлений, стихийных бедствий и технологических катастроф.

Недавно специально просматривал программы Си-эн-эн: землетрясение на Тайване, столкновения студентов и армии в Индонезии, попытка переворота в Тиморе, тайфун в США - на экране ни одного трупа, ни одного увечья. В Японии, к примеру, не показывают даже жертв землетрясений, цунами и тайфунов, от которых постоянно страдает население этой страны. Причина нам несвойственная - уважение к родственникам и памяти погибших. По крайней мере такой передачи, как "Дорожный патруль", с ежедневным смакованием подробностей убийств, изнасилований, дорожно-транспортных происшествий и прочей расчлененки не встретишь ни на одном западном канале.

В российском Законе "О средствах массовой информации" об ограничениях подобного рода нет ни слова.

Телевидение вообще и наше в частности - мощнейший инструмент давления на общественное мнение, а проще говоря, на сознание граждан. Приходится признать, что оно с равным успехом способно создать коллективный стереотип и массовый психоз. Люди, которые формируют сегодня демонстрационную политику телеканалов, используют эту способность "голубого экрана" по своему умыслу, известному только им да держателям кнопок.

"ТВ как провокатор" - вот тема для курсовой, которую неплохо было бы предложить студентам факультетов журналистики. Глядишь, в новом тысячелетии мы будем иметь цивилизованное телевидение, а не пляшущего на костях некрофила.

ПЕРВАЯ ПОЛОСА

• Операция "Провокация"
• Время пошляков?
• Без суеты, но с вдохновеньем
  Выставка, посвященная Андрею Платонову
• Американцы в ГМИИ
• День музыки
  Московская филармония открывает сезон
• Мастерская для Мастера
• В авангарде - "романтики"