Эпический финал
"Девой озера" и "Валькирией" закрыли сезон в Парижской Опере
Екатерина БЕЛЯЕВА
Париж - Москва
Фото Агат ПУТЕНЕ
 |
| Х.Д.Флорес - Уберто и Д. ДиДонато - Элен в сцене из спектакля "Дева озера" |
Хотя оперный сезон закончился в Париже несколько раньше балетного, финал его был исключительно ударным, почти выдающимся. Прежде всего потому, что впервые на сцене Гарнье возникла опера Россини "Дева озера". Второй важный момент связан с появлением в репертуаре театра нового "Кольца нибелунга" с молодым музыкальным руководителем Парижской Оперы Филиппом Джорданом за пультом. И если первая удача была в целом запрограммирована феерическим кастингом, то успех "Валькирии" (за сезон успели пока поставить только ее и "Золото Рейна"; продолжение цикла ожидается в следующем сезоне) - нонсенс, вернее, личный подвиг Джордана, который до сих пор музыкальными откровениями слушателей радовал нечасто. Главной приманкой "Девы озера" поначалу казался Хуан Диего Флорес, который исполняет в этой опере не традиционную для себя роль героя-любовника, а несколько маргинальную роль романтизированного короля Уберто (он же король шотландский Яков V). Знаменитый перуанец сейчас переживает период стагнации - новые роли не осваивает, но зато очень тщательно шлифует те, которые за ним давно числятся, и дорабатывает те, которые он недавно включил в свой список любимых и часто исполняемых. Это верная тактика для чужеземца, стремящегося интегрироваться в европейскую музыкальную среду: понятно, что человеку надоедает, когда его постоянно ассоциируют со страной, культуру которой он больше не представляет на мировой арене. Повторы одного и того же, но в разных театральных постановках, практически избавили Флореса от его латинских комплексов. Он никогда и не боялся режиссеров, хотя оперное наследие бельканто, среду обитания Флореса, не так уж и "потерзали" постановщики-авангардисты, просто у него неважно получалось делать на сцене что-то кроме пения, а теперь получается, и очень славно. Эту свою новую свободу в режиссерском спектакле он горделиво продемонстрировал прошлым летом в Пезаро, когда пел в "Зельмире". Трагедия продолжает быть коньком Флореса, хмурые романтики ему очень удаются. Король Уберто, персонаж поэмы Вальтера Скотта "Дева озера" - один из таких угрюмых типов. Действие оперы, как и поэмы, происходит в Шотландии в XVI веке. Дуглас со своей дочерью Элен прячутся в горах у мятежника Родриго, противника правящего короля Шотландии Якова V. Родриго влюблен в Элен, но она любит другого мятежника - Малкольма. Дуглас пообещал Родриго, что если им удастся выжить и победить Якова, он выдаст за него дочь. Днями и ночами расстроенная Элен бродит у озера, за что ее и прозвали "Donna del lago" (неверный русский перевод - "дева озера", было бы вернее - "озерная дама", но традиция, увы, сильнее правды). Во время скитаний она встречает охотника Уберто, под именем которого скрывается Яков V. Он тоже влюбляется в девушку, однако Элен отказывает ему. Неожиданно появляются воины Родриго вместе со своим предводителем. Элен убеждает солдат не трогать Уберто, в котором те сразу заподозрили врага. Между тем войска короля побеждают мятежников. Родриго гибнет. Уберто раскрывает свое инкогнито и прощает отца Элен. Он снова делает предложение - на сей раз официальное как король - "деве озера". Она снова отказывает. Великодушный король соглашается на ее брак с Малкольмом. Такая слегка мистическая партия очень идет Флоресу: его арии поются не на полном ходу, как где-нибудь в "Золушке" и "Севильском цирюльнике", они местами похожи на "вставные", но певец уже силой драматического таланта включил их в общую канву. Все его выходы сорвали взрывы зрительского восторга, но он как истинный рыцарь своего образа быстро исчезал со сцены, чтобы дать поблистать дамам - Джойс ДиДонато (Элен) и Даниэле Барчеллоне (Малкольм) - подлинным героиням. По уровню постановки (бестолковая режиссура Луиса Паскуаля и еще более бестолковые декорации Эцио Фриджерио) спектакль можно играть разве что в итальянской глубинке: такую унылую и скучную работу в россиниевскую столицу - фестивальный город Пезаро - ни за что бы не пропустили. А вот дорогостоящий кастинг, наоборот, пезарелли не потянули бы никак: три главные звезды бельканто вместе на одной сцене шесть вечеров подряд - тут нужен солидный бюджет Парижской Оперы. Отдельные поклоны маэстро Роберто Аббадо, второму после Альберто Дзедды ученому знатоку партитур Россини, и хоровому шефу Парижской Оперы Алессандро ди Стефано - их работа воистину хороша. Постановку "Кольца" осуществляют в Бастилии немецкий режиссер Гюнтер Кремер и дирижер Филипп Джордан, сын знаменитого Армина Джордана, при жизни славившегося интересными интерпретациями опер Вагнера. Музыковеды уже устали писать, что талант сына не равен и половине таланта отца, но не забудем все-таки, что сын принял "сан" музыкального руководителя Парижской Оперы в 34 года и проработал тут всего год, забыв про амбиции (он успел дерзнуть - неудачно - и записать "Саломею" Штрауса). Громкий успех с "Валькирией" (а также с "Золотом", судя по откликам коллег) может означать, что молодой маэстро вступает в пору зрелости и нашел предмет для наиболее толкового преломления своего таланта. Дома у Джорданов партитуры Вагнера явно обсуждались, и юный Филипп со своей чуть-чуть школьной, как по учебнику грамматики, аккуратной манерой в Вагнере выглядел убедительно. Мы же не ставим в вину Юлию Цезарю тот факт, что он писал свой труд о военных походах не вдохновенно и витиевато, как Цицерон, а со скучными правильными периодами, как школьный учитель. И то, и другое имеет смысл и свою прелесть. В работе Джордана подкупает рационализм: как истый галл он будто рассчитал объемы громадной как мифическая Валгалла Опера Бастий и наполнил ее звуками до краев, только что от стен они не отскакивали. Пусть французу далеко до волшебной гергиевской суггестии, но суггестия ведь подобна туману и часто скрывает то, что и не стоило показывать. Джордан выбрал основным способом прочтения партитуры - прямолинейное высказывание, палил чистыми гекзаметрами из учебника. Наверное, в Байройте на него бы зашикали старые вагнерианцы за такое "хулиганство", а парижане, все как один, такие же галлы и такие же рационалисты, как и Джордан, титанический труд своего земляка оценили по достоинству. Таких оваций я давно не наблюдала в Опере - особенно в ее современном помещении - в Бастий, где чаще всего продукция вяло проваливается. Работа Кремера интересная, хотя и традиционная. Он рассказывает о том, как Вотан, он же Гитлер, заказывает подданным (великаны) Валгаллу (Германию, какой она должна была стать после мировой войны, если немцы победят). Много всяких "военных" подробностей - красавицы медсёстры (валькирии) мумифицируют славных героев, бальзамируют их сердца для кунсткамеры будущего немецкого государства. Далее все в таком же духе - классическая интерпретация усталого европейского интеллектуала, каким и является Гюнтер Кремер. Состав певцов - чисто вагнеровский: эти люди хорошо исполняют оперы байройтского гения по всему миру от Ла Скала до Венской Оперы. У парижан особое отношение к Вагнеру: им кажется, что немецкий Орфей создавал свои шедевры, вдохновленный поровну немецкой мифологией и парижской свободой слова и мысли. Наверное, Вагнер был бы не Вагнером без Франции и ее революций. "Кольцо" давно не шло в Париже целиком, и ликование французов по поводу его появления, да еще в интерпретации французского маэстро, не знает границ. Будем ждать "Зигфрида" и "Сумерки".
