Кто сверг ордынское иго?

"Стояние на Угре": загадки и гипотезы

Иван КРЫЛОВ

В эти дни Россия отмечает 530-летие "стояния на Угре", положившего конец ордынскому игу. Но, по сути дела, решающий перелом в отношениях Руси и Орды наступил за два года до этого знаменательного события. Когда в 1478 году в Москву прибыло посольство хана Большой Орды Сеид-Ахмета с требованием выплатить дань за несколько лет, великий московский князь Иван III принародно изорвал ханскую басму, приказал убить всех послов и отпустил лишь одного, чтобы тот сообщил своему господину: "Умерла курица, что несла татарам золотые яйца". Этот эпизод русской истории, многократно описанный в учебниках, стал излюбленным сюжетом для отечественных живописцев. На протяжении нескольких веков они в красках изображали, как гордо и решительно Иван III рвет ханский ярлык, при виде которого еще недавно московские "улусники" должны были покорно опускаться на колени. Но все эти картины - не более чем исторический миф.

Семейная ссора

Н.Шустов. "Иван III разрывает ханскую грамоту с требованием дани". Литография XIX в.

В "Казанской истории" рассказывается, что хан Сеид-Ахмет (в русских летописях - Ахмат) после восшествия на престол отправил послов к великому князю Ивану III "по старому обычаю отцов своих... просить дани и оброков за прошлые годы. Великий же князь не испугался царя, но, взяв басму (дословно: "базму парсуну лица его"), плюнул на нее, сломал, бросил наземь и растоптал ногами своими".

Подробно этот вопрос исследовал историк Г.В.Вернадский. "По-тюркски басма значит "отпечаток", "оттиск". В древнерусском языке термин употреблялся применительно к металлическому окладу иконы (обычно из чеканного серебра). Басма-портрет тогда должна означать изображение лица в виде барельефа на металле. Никаких подобных портретов никто из монгольских ханов никогда не выдавал своим вассалам. Составитель "Казанской истории", по всей видимости, спутал басму с пайцзой - "пластиной власти", как называл ее Марко Поло. Она представляла собой золотую или серебряную таблицу с каким-либо рисунком, например головой тигра или сокола. Это именно тот знак, который посол должен был бы вручить Ивану III, если бы он согласился признать сюзеренитет Ахмата. Поскольку Иван III, судя по всему, отказался стать вассалом Ахмата, посол должен был вернуть пластину хану. Драматическое описание того, как Иван III растоптал пайцзу, таким образом, чистый вымысел".

И средневековые хронисты, и позднейшие исторические писатели любили красивые исторические жесты (от французского "geste" - деяние, подвиг). Разорванная (или растоптанная) басма - безусловно, красивый символ разрыва с рабским прошлым Руси. Но дело в том, что Иван III был политиком осторожным и предпочитал договариваться со своими противниками. Кроме того, он отличался исключительной выдержкой и хладнокровием и никогда не прибегал к театральным приемам. А в данной ситуации великому московскому князю не нужно было топтать "ханский ярлык" - убийство послов и без того являлось достаточным поводом для войны.

Откуда же появился в летописях этот сюжет? Оказывается, из литературы. В сказании "Про Мамая безбожного" говорится, что незадолго до Куликовской битвы Дмитрий Донской послал на переговоры в Золотую Орду "хитрого мужа" боярина Захария Тютчева. Московский дипломат не побоялся разорвать ханскую грамоту, унизительную для князя Дмитрия.

Вернемся из области легенд и преданий в мир реальной истории. Русские летописи не заметили факта появления в Москве в 1478 году ордынского посольства. Об этом можно прочитать лишь в "Казанской истории", которая была написана в 60-х годах XVI века, то есть спустя почти сто лет после описываемых событий. На самом деле последний раз дипломаты Ахмата посетили Москву в июле 1476 года. Они потребовали, чтобы Иван III лично приехал "к царю в Орду" бить челом о ханской милости. Московский князь проигнорировал это требование, и Ахмат оскорбление проглотил.

Дело в том, что в конце 1470-х годов Ахмат просто не имел возможности поставить на место своего "зарвавшегося" вассала: армии Большой Орды ("Тахт Эли" - "Престольной державы") воевали в Крыму, против хана Менгли-Гирея, и на востоке - против узбекского правителя Шейх-Хайдера. Открыть "третий фронт" у Ахмата не было сил. В Сарае хорошо понимали, что поход на Москву был опасным предприятием. И вдруг все изменилось: хан приказал готовить вторжение на Русь.

Что же спровоцировало "последнего чингизида" принять такое решение? Союзник ордынцев польский король Казимир IV передал Ахмату информацию о том, что Русь находится на пороге гражданской войны: братья великого князя Ивана III Андрей Большой Угличский и Борис Волоцкий "отложились" от Москвы. Вологодско-Пермская летопись отмечает: "А Казимир... слышал великих князей размирку, великого князя Ивана Васильевича с братьею своею не в миру... Служил ему тогда ордынской князь Кирей Амуратович, а посылает его в Орду ко царю Ахмату, что князь великий немирен с братьею, что брат его князь Ондрей с братом со князем Борисом из земли вышли со всеми силами, ино земля ныне Московская пуста..."

Официальная историография считает основной причиной этого конфликта нежелание Ивана III делиться с удельными князьями "примыслами". У его отца Василия II Темного было пять сыновей. После внезапной кончины князя Юрия Васильевича Дмитровского осенью 1472 года его удел, согласно традиции, следовало разделить между родственниками. Однако Иван III все владения Юрия забрал себе.

"Вот как он с нами поступает... Брат Юрий умер - князю великому вся отчина его досталась, а нам подела не дал из нее; Новгород Великий с нами взял - ему все досталось, а нам жребия не дал из него... считает братью свою ниже бояр", - жаловался Андрею Васильевичу князь Борис (в пересказе С.М.Соловьева). Удельные князья решили силой оружия заставить Ивана считаться с собой. Начался мятеж.

Для нашего исследования важна хронология событий.

Князь Борис Васильевич выехал с семьей и всеми вассалами к брату Андрею в Углич 1 февраля 1480 года. Через некоторое время объединенные удельные дружины взяли курс на Ржев, а оттуда к Новгороду. Типографская летопись утверждает, что мятежные братья "поидоша к Литовскому рубежу. И пришедше, сташа в Великих Луках, а к королю послали, чтобы их управил (выступил посредником. - И.К.) в их обидах с великим князем и помогал". Это сообщение Казимир должен был получить в середине марта.

Но непосредственную подготовку к нашествию Ахмат начал уже в начале 1480 года! В Москве об этом стало известно. Во всяком случае, в апреле московские власти проинформировали "стратегического партнера" Ивана III крымского хана Менгли-Гирея о замыслах Ахмата.

В то время для того, чтобы добраться из Вильно в Сарай, гонец должен был затратить несколько недель, если не месяцев. Поэтому, если именно король Казимир передал информацию о фронде удельных князей своему союзнику Ахмату, он должен был знать об этом задолго до того, как братья объявили великому московскому князю войну. Можно предположить, что мятеж зрел уже давно и младшие Васильевичи загодя проинформировали Казимира о своих намерениях. Но возможно иное объяснение...

Московская провокация

Некоторые источники указывают, что нашествие хана Ахмата на Русь было совершено "по совету братьи великого князя, князя Андрея и князя Бориса".

Возможно, что подобный "совет" действительно имел место. Но какую цель он преследовал?

А.Васнецов. "Московский Кремль при Иване III". 1921 г.

Несмотря на обиды и притеснения со стороны старшего брата, удельные князья всегда вели себя достойно по отношению к государю всея Руси - ходили в походы против Казани и Новгорода, платили положенную дань. Трудно поверить, что их позиция могла в одночасье измениться столь радикально.

Русские князья в своих междоусобных "разборках" нередко нанимали степняков. Но чтобы потомки Ивана Калиты из-за своих "обид" могли спровоцировать масштабную войну между Русью и Ордой (официальная московская хроника сравнивала поход Ахмата на Русь с нашествием Батыя: хан собирался "разорити церкви и все православие пленити и самого великого князя, яко же и при Батые было"), верится с трудом.

Отметим, что закончился мятеж так же внезапно, как и начался. Иван III уступил требованиям братьев увеличить их уделы. Но вот на что нужно обратить внимание: мирный договор был подписан в начале октября 1480 года, а уже 20 октября угличские и волоцкие полки подошли к Угре (согласно Симеоновской летописи, это случилось в начале октября). Скорость поразительная, учитывая путь, который нужно было проделать войску от Новгородской земли до Угры! Возможно, удельные армии начали свой марш к южным рубежам Руси еще до того, как мир между братьями был официально заключен.

Сформулируем нашу версию: хан Ахмат и его союзник король Казимир пали жертвами грандиозной политической провокации, спланированной в Кремле. На самом деле никакой удельной фронды не было - выступление братьев Ивана III было лишь предлогом для вторжения Ахмата на Русь.

Но зачем это было нужно? В конце 1470-х годов московская верхушка решила испытать Орду "на прочность". С чисто военной точки зрения задача казалась трудноосуществимой, ведь традиционной тактикой русских была глубоко эшелонированная оборона на естественных рубежах (неслучайно русские летописцы называли реку Оку "поясом Богородицы", хранящим Русскую землю). Опыта стратегического наступления у московских воевод не было вообще. А это означало, что Ахмата нужно было спровоцировать на нападение и разгромить на своей территории.

В 1480 году Русь была готова отразить любую агрессию. Войско было отмобилизовано и закалено в походах против Великого Новгорода и Казани. Был заключен союзный договор с Крымским ханством. Были укреплены города Коломна, Рязань, Кашира, Серпухов, Алексин, Таруса, Калуга... Хорошо работала русская "сторожа" в Диком Поле - о любом движении Орды тут же становилось известно в Москве.

Оставалось найти повод для войны. Когда в 1476 году Иван III отказался выплачивать Орде дань, это не вызвало немедленного нападения татар. Тогда был придуман другой план...

Кто же был его автором? Историк Н.С.Борисов считает, что план обороны Руси от ордынского нашествия "фактически навязали ему (Ивану III. - И.К.) Иван Молодой и стоявший за ним Холмский".

Иван Иванович Молодой, сын Ивана III и Марии Тверской, родился 5 февраля 1456 года. Отец с юного возраста стал вводить сына в сферу сначала военных, а потом и государственных дел, а в 1471 году объявил своим официальным соправителем. "Иван III отвел ему обширную область участия в делах воинских и административных, с целью утвердить в народе мысль о нем как о будущем государе. Иван титуловался великим князем... Летописи отмечают участие Ивана в походе на казанского царя Ибрагима в 1468 году и на Новгород в 1471 году. В 1476-м и 1478 году отец оставляет его в Москве "блюсти своее отчины и управлять Русские земли", сообщает Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Ивану отдавали все необходимые почести, его трон стоял рядом с троном отца, а иноземные послы на приемах били челом обоим великим государям. Князь Андрей Курбский называл

его "наимужественнейшим и преславным в богатырских исправлениях". Иван Молодой хорошо разбирался не только в военных делах, но и в административных вопросах. Судя по всему, он пользовался доверием московского боярства и популярностью в народе.

В рекламных целях московские власти впервые предприняли чеканку золотых монет с титулами Ивана III и Ивана Молодого. Но нас больше интересует другая нумизматическая редкость. После присоединения Твери к Москве в 1485 году Иван Молодой получил это княжество в удел. По этому случаю была отчеканена монета, на которой Иван Иванович был изображен рубящим хвост змею. По мнению историков, это символизировало победу над последним великим тверским князем Михаилом Борисовичем. Но ведь изображение змея никогда не являлось символом Твери, змей был эмблемой Орды, а впоследствии - Казанского ханства. Возможно, так были отмечены заслуги Ивана Молодого в свержении ордынского ига?

Наставником Ивана Молодого в ратном деле, его советником и, выражаясь современным языком, начальником штаба был Данила Холмский, потомок казненных татарами князей Михаила и Александра Тверских и один из лучших полководцев Ивана III. В 1460-х годах он успешно оборонял Муром, в походе на Казань осенью 1469 года был назначен первым воеводой передового полка "конной рати". Через два года князь Данила отличился, разгромив вчетверо большее новгородское войско у речки Шелони, затем ходил против немцев "с многою силой". За военные заслуги Иван III ввел Холмского в Боярскую думу и сделал наместником во Владимире. Но для нашей истории важно другое: дочь князя Холмского была замужем за удельным князем Борисом Волоцким, инициатором фронды.

"Стояние на Угре"

2 июня, в праздник Положения Ризы Богоматери, из Москвы на Берег (то есть в города-крепости левобережья Оки) выступил князь Данила Холмский, чуть позже в Тарусу отправился удельный князь Андрей Меньшой. Иван Иванович Молодой, "а с ним многы воеводы и воиньство бесчисленое", двинулись на Серпухов 8 июня.

Стояние на Угре. Миниатюра Лицевого свода XVI в.

И

сторики полагают, что инициатива выдвижения на стратегический рубеж обороны всецело принадлежит Ивану Молодому, поскольку Иван III выехал из Москвы только спустя полтора месяца.

Вскоре прояснилось направление главного удара ордынцев: "царь Ахмат поиде в Литовскую землю, хотя обойти чрес Угру". Получив это сообщение разведки, Иван Молодой перебрасывает свои главные силы в Калугу. Русские воеводы спешили опередить Ахмата, занять и укрепить все удобные для переправы места, броды и "перелазы".

8 октября Орда подошла к Угре. На протяжении четырех дней войска Ивана Молодого успешно отражали попытки татар форсировать реку. "Князь великий Иван Иванович, сын великого князя, да князь Ондрей Васильевич Меншой, брат великого князя, сташа крепко противу безбожного царя..." Татары были отбиты с большими потерями. Но... Не дожидаясь начала сражения, 30 сентября, Иван III бежал в Москву.

Внезапное появление Ивана III в столице москвичи восприняли как трусость. "Горожане роптаху на великого князя", - сообщает Вторая Софийская летопись. Даже ближайший советник князя, его духовник, ростовский архиепископ Вассиан Рыло открыто назвал Ивана Васильевича "бегуном". "Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними. Зачем боишься смерти?.. Дай мне, старику, войско, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами!" - заявил монарху Вассиан. (Более непримиримую позицию занял игумен Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий, который поддерживал "мятежного" князя Бориса. Позднее он написал трактат о власти государя, в котором доказывал, что подданные не должны повиноваться "неправедному" царю, ибо "таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь есть, но мучитель". Впоследствии и Вассиан Ростовский, и Иосиф Волоцкий были канонизированы Русской православной церковью.)

Страсти так накалились, что Иван III вынужден был всерьез опасаться за свою жизнь. Он оставил Кремль и укрылся в своей загородной резиденции в Красном Селе. "Князь великий не стал жить в городе на своем дворе, боясь, что горожанам придет в голову злая мысль схватить его", - свидетельствует "Повесть о стоянии на реке Угре".

Вероятно, у великого князя сложилось мнение, что инициатором "ропота" был его сын. Именно поэтому он приказал Ивану Молодому "отступить от Берега" и вернуться в Москву. Однако тот "мужество показал, принял брань от отца, а не ехал от Берега, а хрестьянства не выдал". Тогда великий князь потребовал от князя Холмского силой захватить сына. Воевода отказался выполнить этот приказ, он лишь попытался уговорить наследника престола помириться с отцом. Но Иван Иванович был настроен решительно. "Лучше мне здесь умереть, чем ехать к отцу", - ответил он князю Даниле.

Согласитесь, ситуация уникальная: приказов Ивана III не исполняют не только его собственный сын, но и вся верхушка армии!

Твердая позиция Ивана Молодого повлияла и на разрешение конфликта между Иваном III и удельными князьями Андреем и Борисом Васильевичами. Отметим, что на сторону "мятежников" встала практически вся великокняжеская семья, в том числе мать Ивана III княгиня Мария Ярославовна, некоторые руководители московского правительства и высшие иерархи Русской православной церкви. "Повесть о стоянии..." рассказывает: "Тогда же (в первых числах октября. - И.К.) на Москве мать его великая княгиня, митрополит Геронтий, архиепископ Вассиан и троицкий игумен Паисий просили великого князя простить своих братьев. Князь же великий внял их просьбам... Княгиня великая послала за ними и велела им побыстрее ("вборзе") идти на помощь великому князю".

Иван III. Гравюра 1584 г.

В

ообще, в событиях сентября - октября 1480 года мать Ивана III Мария Ярославовна играет чуть ли не главную роль. Не великий князь, а она отправляет послов к князьям Андрею и Борису, ведет с сыновьями переговоры, наконец, отправляет прямой приказ идти на Угру - на помощь Ивану Молодому.

Мария Ярославовна была незаурядной женщиной и, пожалуй, единственным человеком на Руси, которого боялся Иван III. У нее был сильный характер и железная воля. Вдова Василия Темного пережила ужасы почти 30-летней феодальной войны, плен и ослепление мужа. Тем не менее историки считают, что именно она "подтолкнула младших сыновей к мятежу... Не исключается, что действия Бориса и Андрея были каким-то образом согласованы со старой княгиней". Но если это так, то "мятеж" удельных князей выглядит не так, как его традиционно изображают!

...Какие доводы привела на великокняжеском совете княгиня Мария, мы точно не знаем, но, как отмечает Вторая Софийская летопись, Иван III "во всю волю их (князей Андрея и Бориса. - И.К.) дался".

Возможно, Иван III сомневался, что русские войска смогут удержать берег реки Угры. У Ивана Молодого такая уверенность была.

Мы точно не можем подсчитать военные силы хана Ахмата, летописи упоминают только, что при нем была "вся Орда, и братанич его царь Косым, да шесть сынов царевых". Согласно восточным хроникам, силы Большой Орды достигали 100 тысяч воинов. По мнению Р.Г.Скрынникова, Иван Молодой располагал 30 - 40 тысячами ратников. Но, видимо, он твердо рассчитывал на поддержку сильных удельных полков (историки оценивают их численность в 20 тысяч человек).

Очевидно (и это главный вывод нашей исторической реконструкции), что до конца сентября 1480 года Иван III не был осведомлен о содержании интриги, в которой участвовали Иван Молодой, удельные князья Андрей Угличский и Борис Волоцкий, великая княгиня Мария Ярославовна, многие московские бояре, епископы и воеводы.

Почему же от великого князя скрыли этот замысел?

Софья Фоминишна

Софья Палеолог. Реконструкция

Одним из мифов русской истории является тот, что вторая жена Ивана III Софья Фоминична Палеолог, "грекиня", как ее называли в Москве, была движущей силой сопротивления Орде. С легкой руки посла Священной Римской империи барона Сигизмунда Герберштейна в нашем сознании прочно укоренилось мнение, что племяннице последнего византийского императора Константина XI не нравилось, что ее державный муж является данником татарского хана. "Я отказала в руке своей богатым, сильным князьям и королям, для веры вышла за тебя, а ты теперь хочешь меня и детей моих сделать данниками...", - якобы говорила она Ивану III.

Сигизмунд Герберштейн сообщал, что Софья ежедневно порицала мужа за участие в унизительных церемониях встреч ордынских послов: "Когда прибывали татарские послы, он выходил к ним за город навстречу и стоя выслушивал их сидящих".

Тот же Герберштейн рассказывал, что в Кремле существовал "Царев Посольский двор" - "дом, в котором жили татары, чтобы знать все, что делалось (в Москве)", на территорию которого даже великий князь не мог заходить без особого приглашения. С помощью обмана Софья выдворила из Кремля ордынское подворье - якобы великая княгиня отправила к царице татар своих послов с богатыми дарами и известием, что имела знак свыше о строительстве на этом месте храма. "Царица согласилась... Изгнанные таким образом из крепости татары не смогли получить другого дома", - сообщал австрийский дипломат. Во всей этой истории правдой является то, что в 1477 году в Кремле был возведен деревянный собор в честь Николая Гостунского. Но переговоры великой московской княгини с мифической "царицей татар" - абсолютная выдумка.

И столь же невероятно утверждение, будто бы на Угру Иван III выступил по "совету" супруги.

На самом деле все обстояло с точностью до наоборот. В то время как Ахмат с войсками подходил к границам Руси, супруга Ивана "...выехала с двором своим в Дмитров" (Н.М.Карамзин). "Повесть о стоянии на Угре" говорит об этом так: "Великая княгиня София... бегала на Белоозеро от татар, хотя никто за ней не гнался... А тем землям, по которым она бродила, стало хуже, чем от татар, от боярских холопов, от кровопийц христианских. Воздай же им, Господи, по коварству их поступков, по делам их рук дай им... ибо возлюбили они больше жен, нежели православную христианскую веру и святые церкви... и согласились они предать христианство, ибо ослепила их злоба..."

Какие поступки сторонников Софьи навлекли на них обвинения в "кровопийстве"? Судя по всему, речь идет о попытках некоей боярской группировки открыто выступить против "антиордынской" политики московского правительства. Великую княгиню в ее походе на Белоозеро сопровождало вооруженное войско, и Софья воспользовалась удобным поводом расправиться со своими противниками. Кроме того, в распоряжении "грекини" оказались финансы государства: Софья вывезла из Москвы великокняжескую казну. (Кстати, точно так же она действовала во время династического конфликта 1497 года, когда Иван III решил короновать сына умершего Ивана Молодого Дмитрия-внука, в то время как Софья домогалась трона для своего первенца Василия. Тогда в окружении великой княгини возник заговор, участники которого "тайно к целованию приведоша" многих детей боярских. Наиболее решительные заговорщики советовали Софье собрать войско и захватить Вологду и Белоозеро вместе с находившейся там казной.)

Мы можем предположить, что в 1380 году во властных структурах Московии возник раскол. Именно с этим могло быть связано известное замечание боярина Берсеня Беклемишева о "нестроениях великих", возникших из-за вмешательства Софьи в большую политику.

Софью в ее "бегстве" на Белоозеро сопровождали московские бояре Василий Тучко, Андрей Плещеев и дьяк Василий Долматов. Летописи называют имена и других "злых советников" великого князя. Иван Сорокоумов-Глебов и Григорий Мамон рекомендовали князю не биться с татарами, а... "бежати прочь" (примечательно, что летописец был хорошо осведомлен о планах этой партии: "бежати к Окияну морю"). Автор официальной хроники упоминает, что "послушал он (Иван III. - И.К.) злых людей, сребролюбцев, богатых и брюхатых, предателей христианских, а пособников бусурманских", которые советовали ему уступить Орде. "Это сам дьявол говорил их устами, тот самый, который в древности обратился в змею и соблазнил Адама и Еву", - заключает летописец.

Дело дошло до вооруженных стычек между сторонниками Ивана Молодого и приверженцами Софьи. Возможно, именно об этом говорит летописец, когда пишет, что "тем землям, по которым она (Софья. - И.К.) бродила, стало хуже, чем от татар". Мятежные удельные князья реагировали адекватно, так что "...все люди быша во страсе велице от братьи его: все грады быша в осадех".

Иван III долгое время не решался принять ту или другую сторону.

Первого "государя Всея Руси" историки считают выдающимся государственным деятелем. Однако по своему характеру московский самодержец был человеком крайне нерешительным. Иван не отличался личным мужеством. Осторожный и подозрительный, он тем не менее легко поддавался чужому влиянию. И Софья Палеолог умело этим пользовалась. Сигизмунд Герберштейн в своих "Записках" отмечал, что Софья активно вмешивалась в управление государством, имела свою "думу", вела переговоры с иностранными посланниками, разговаривая "величаво и ласково". Неслучайно современники называли ее московской "деспиной" (от греческого "деспот"). Софья окружила Ивана III своими клевретами, которые заняли важные государственные посты казначеев, послов, врачей. Великая московская княгиня успешно интриговала против Ивана Молодого, видя в нем главную опасность для себя и своих детей. Так, венецианец Амброджо Контарини, побывавший в Москве в конце 1476 года, отметил, что Иван Молодой находится "в немилости у отца, так как нехорошо ведет себя с деспиной"...

В решающие дни октября 1480 года в политику вмешалась Церковь (которая крайне неодобрительно относилась к Софье Палеолог: так, никто из церковных иерархов не согласился сочетать браком великого князя с "грекиней", поэтому для совершения обряда был выбран скромный священник из Коломны). Ростовский архиепископ Вассиан Рыло прямо потребовал от Ивана III переменить правление: "ближних своих, иже советующих ти неблагое, отверзи их и далече отгони, сиречь отсещи, и не послушал совета их". После того, как полки Ивана Молодого отбили первый натиск ордынцев на Угре, у великого князя не оставалось иного выхода. "Радуемся и веселимся, слыша о доблести и крепости твоей и о победе твоего сына, данной Богом, и о великом мужестве и храбрости твоего брата - государей наших, ставших против безбожных этих агарян", - писал Вассиан великому князю. Согласитесь, такое противопоставление сына отцу более чем красноречиво! Это был своего рода ультиматум.

Иван III подчинился. Возможно, на его выбор повлияло и то обстоятельство, что к месту боевых действий подошли полки князей Андрея Угличского и Бориса Волоцкого...

Когда наступила зима и Угра встала, Иван Молодой отвел русскую армию на позиции возле Боровска. Это вызвало в ордынском войске панику. Как сообщает "Повесть о стоянии...", "татары, думая, что русские уступают им берег, чтобы с ними сражаться, одержимые страхом, побежали". Иван III велел организовать преследование: "отпустил братию свою, князя Ондрея да князя Бориса да князя Ондрея Меншого со множеством воевод своих". Ордынцы, узнав, что "князи близко", побежали...

Кому же принадлежит заслуга в избавлении Руси от "ордынского ига"?

"Стратегической оборонной инициативе" московских воевод, русской артиллерии ("залпами из пищалей наши отогнали татар от берега, а татарские стрелы падали возле наших воинов, не причиняя им вреда") и мужеству войск. Помог Ивану Молодому и пресловутый "генерал-Мороз": зима 1480 года пришла раньше, чем обычно, и оказалась, по сообщениям летописцев, очень суровой: "и реки все стали, и мразы великыи, яко же не мощи зрети". А татары были "наги и босы, ободралися..."

Но главным в победе русских над Ордой оказался "человеческий фактор". В эти тяжелые месяцы великий князь Иван Молодой проявил себя настоящим политическим лидером.

"Дело о саженье"

После победы на Угре противоборствующие партии вынуждены были прийти к мирному соглашению. Но Софья в этой схватке проиграла, что и показали дальнейшие события.

В январе 1483 года Иван Молодой женился на дочери молдавского господаря Стефана Елене, которую на Руси прозвали Волошанкой. По прошествии положенных девяти месяцев у княжеской четы родился сын Дмитрий. Обрадованный Иван III повелел считать внука своим законным наследником, "буде он (Иван Молодой. - И.К.) скончает живот свой... быть после него великим князем сыну его Димитрию". Софья лишилась последней надежды заполучить московский престол для своих детей!

В том же году разразился грандиозный семейный скандал: "...восхотел князь великий дарити сноху первой своей великой княгини саженьем, и просил у той второй княгини великой римлянки (Софьи. - И.К.). Она же не даст, понеже много истеряла казны великого князя", - свидетельствует летописец. Софья часто запускала руку в княжескую казну, щедрыми пожалованиями создавая себе опору среди князей и бояр.

Когда в 1480 году брат Софьи Палеолог Андрей выдал свою дочь Марию замуж за князя Василия Верейского, "грекиня" подарила своей племяннице "драгоценное узорочье" - дивной красоты ожерелье с каменьями и жемчугом, которое когда-то принадлежало первой жене Ивана III Марии Тверской. Не знавший об этом великий московский князь пожелал одарить фамильной драгоценностью Елену Волошанку по случаю рождения внука.

История с "саженьем" повторилась спустя много веков - вспомним хрестоматийный сюжет с подвесками Анны Австрийской. Похоже, по части интриг московские бояре ничуть не уступали хитроумному кардиналу Ришелье. Софья пала жертвой интриги: проведав о том, что великая княгиня своевольно распорядилась коронными драгоценностями, ее противники надоумили государя потребовать их у жены, прекрасно представляя возможные последствия. И у Софьи не нашлось преданных мушкетеров, способных выручить ее из беды.

Иван III пришел в ярость и приказал "...взя у него (князя Верейского. - И.К.) все приданое, еще и со княгинею его хоть поимати". Видимо, "грекиня" предупредила родственника о грозящей расправе, и тому удалось бежать в Литву. Однако в ходе розыска арестовали некоего итальянского финансиста, объявленного пособником Софьи. Репрессии коснулись и других приближенных великой княгини.

Ответный удар "греческая партия" смогла нанести лишь через несколько лет.

Иван Иванович Молодой страдал подагрой - "камчюгою в ногах". Вылечить наследника взялся лейб-медик великого князя "майстер Леон Жидовин", приглашенный из Венеции братом Софьи Палеолог. Леон приехал в Москву в начале 1490 года. "И князь великий велел ему лечить сына своего князя Ивана. Лекарь же дал ему зелие пить и жечь начал скляницами по телу, вливая горячую воду. И от того стало ему тяжче и умер". Случилось это 7 марта 1490 года. По Москве тотчас прошел слух, что царевича отравили. Спустя сорок дней после смерти наследника престола доктору отрубили голову.

Был ли "майстер Леон" первым "врачом-вредителем" на Руси, или его просто подставили хитроумные "византийцы", как говорится, науке неизвестно. Однако хорошо осведомленный о тайнах кремлевского двора князь Андрей Курбский неслучайно назвал Софью Палеолог "греческой колдуньей", "злой женой" и наипервейшей "чародейницей": в русском фольклоре чародейство часто ассоциируется со всякими снадобьями и ядами.

После смерти великой княгини Марии Ярославовны в 1485 году князь Андрей Угличский был схвачен и брошен в темницу, где его уморили голодом. В кремлевских застенках погиб Дмитрий-внук, сын Ивана Молодого, торжественно коронованный шапкой Мономаха на великое московское княжение. После смерти Ивана III к власти пришел сын Софьи Палеолог Василий, превративший Россию в восточную сатрапию. В 1530 году у него родился сын - будущий Иван Грозный...?

..."Странное, с виду бесполезное, а на самом деле весьма и весьма важное занятие - разгадывать, разыгрывать несбывшиеся исторические варианты", - писал Н.Я.Эйдельман. По какому пути пошла бы отечественная история, если бы Иван Молодой отступил с Угры, сегодня трудно себе представить. Вероятно, что русская армия была бы разгромлена, а страна на долгие годы осталась бы в зависимости от Орды. Великий

Новгород мог перейти под контроль Литвы, Тверское и Рязанское княжества сохранили свой суверенитет и, возможно, именно они, а не Москва стали бы центрами "собирания земель русских". В итоге мы имели бы на месте нынешней России совершенно иное государство. Но история не знает сослагательного наклонения.

ИСТОРИЯ

• Кто сверг ордынское иго?
  "Стояние на Угре": загадки и гипотезы