Многие выходили, держась за голову

Русская музыка в Швейцарии

Виктор ЕКИМОВСКИЙ
Берн - Москва

Право, испытываешь гордость за русскую культуру, когда попадаешь на иноземные фестивали, ей посвященные, подобные тому, что состоялся недавно в Швейцарии под названием "Русская музыка ХХ века". Концертная декада включила 20 (!) программ, и каких только композиторов тут не было представлено: и русских, и советских, и снова русских - в соответствии с чехардой нашего государственного уклада в нынешнем столетии; и изгнанных после революции, и добровольно уехавших в недавние времена; и знаменитых, и неизвестных, и забытых - словом, глобальный срез нашей национальной музыкальной культуры под занавес уходящего века и тысячелетия.

Показательна в этом смысле центральная акция фестиваля, оригинально задуманная и блестяще исполненная Урсом Петером Шнайдером, швейцарским композитором, падким на всякие концептуальные действа, - "Русское искусство с 1900-го по 1999-й". Обрисую только начало программы, после чего все станет ясно: 1900-й - А.Лядов, пьеса для ансамбля "Сарабанда"; 1901-й - К.Бальмонт, стихотворение "Дождь"; 1902-й - М.Ларионов, картина "Натюрморт"; далее: 1903-й - М.Чюрленис (музыка), 1904-й - М.Волошин (стихи), 1905-й - А.Явленский (живопись), и так до 1999 года, который был представлен новым сочинением, специально заказанным автору этих строк. Вернисаж растянулся на два полновесных концерта, но интерес публики не падал до самых последних годов-номеров, в которых фигурировали имена уже нынешних творцов:

Волконский - Айги - Кабаков, Фирсова - Пригов - Пивоваров... По признанию инициатора столь грандиозного проекта, он со своим консерваторским классом готовил его в течение года, и за то время все они просто влюбились в русское искусство, "безгранично разнообразное и бесконечно непостижимое".

Другим фокусом фестиваля стало появление Галины Уствольской, именно появление, поскольку ни на одном заграничном фестивале наш патриарх авангарда 60-х собственной персоной доселе не объявлялась (напомню о нескончаемых европейских концертах, идущих в 1999 году в связи с ее восьмидесятилетием). Прибытия композитора ожидали и организаторы фестиваля, считая за честь одно ее присутствие, и исполнители из разных стран, подготовившие концерты с шестью фортепианными сонатами, тремя ансамблевыми композициями, октетом и Второй симфонией, и деловые люди - прибыл даже сам господин Сикорски, европейски известный издатель, и наконец слушатели, заинтригованные необычной творческой судьбой композитора (почти полное небытие долгие годы, но реактивный ренессанс в последнее десятилетие) вкупе с затворническим образом ее жизни, о чем ходят байки и легенды. Известно, например, что ни журналистам, ни фотографам общение с гранд-дамой практически не удается - говорят, был случай, когда она в сердцах сломала камеру неосторожному фоторепортеру, и даже в специальном полнометражном фильме, снятом о ней голландцами, она мелькает в кадрах лишь пару раз, да и то на секунды - все, что выпало везучему режиссеру.

Удовлетворение от музыки Уствольской публика испытала по полной программе - после, например, концерта из трех композиций общей длительностью всего менее часа многие выходили, держась за голову, и даже самые стойкие говорили, что эта программа на пределе человеческого восприятия, - настолько мощно, жестко и подавляюще воздействует уникальное "поле" композитора. Прием Уствольской был оказан подобающий - на всех концертах публика, не сговариваясь, вставала и аплодировала автору в духе ее сочинений - энергично, долго и напористо.

Еще одно шумно резонансное событие фестиваля связано с именем Ивана Вышнеградского, основателя так называемого микротонового направления в музыке. Еще в 20-х годах он начал разрабатывать свою теорию деления музыкальных тонов на более мелкие интервалы, нежели существующие с незапамятных времен. Он построил новый рояль, в котором вдвое больше клавиш (на обычном инструменте они идут по полутонам, у него - по четвертитонам), выработал принципы новой нотации для подобной микротоники, придумал идею фортепианного дуэта, где второй рояль настраивается (весь!) на четверть тона ниже первого, и их совместная игра создает любопытнейшую звуковую ауру, с непривычки, правда, кажущуюся чуть ли не сплошной фальшью. Эксперименты и находки Вышнеградского (а он еще открыл какие-то мудреные математические закономерности в параллелизмах природы звука и цвета) не были известны в нашей стране - как многие эмигранты первой волны, композитор был вычеркнут и забыт, а его музыка в Отечестве звучала... только один раз в единственном в нашей истории концерте для двух четвертитоновых роялей, организованном Алексеем Любимовым где-то в подполье 70-х годов.

Вышнеградскому на фестивале было отведено два вечера - один с премьерой "Хореографического акта", большим синтетическим представлением с русской фольклорной ориентацией, включившим в себя чтение текстов, театральное действие, пение хора и инструментальное сопровождение с четырьмя роялями, кларнетом, альтом, ударными и балалайкой, которое написано, естественно, в излюбленных композитором четвертитонах. Другой концерт взялся провести известный в Европе фортепианный дуэт Томаса Бакли и Гертруды Шнайдер, специализирующийся на четвертитонике и переигравший, наверное, все обширное наследие Вышнеградского. Музыка, конечно, производит специфическое впечатление, но постепенно адаптируешься к этому языку и начинаешь находить в нем определенную и ни с чем не сравнимую выразительность.

Более привычно, в русле старого доброго авангарда, выглядел концерт другого дуэта - Патриции Копачинской (скрипка) и Ивана Соколова (фортепиано). Дуэт, правда, оказался "горизонтальным" - лишь в одном номере исполнители появились на сцене вместе, однако оба музыканта уверенно, как рыбы в воде, чувствуют себя и по отдельности. Соколов, как и всегда в последнее время, развлекал аудиторию пространными комментариями к своим и чужим сочинениям, а потом играл миниатюры Фараджа Караева, Уствольской, Раевой. В полный экстаз пришла публика, когда он добрался до своих собственных опусов, особенно к ставшему визитной карточкой сочинению "Волокос" (обратное чтение фамилии, дающее, по мнению автора, возможность взглянуть на себя изнутри, что он и делает в веселом перформансном ключе).

Копачинская, уроженка солнечной Молдавии, а ныне австрийскоподданная, участвовала в двух сочинениях. Сначала в эффектной пьесе Губайдулиной "Танцор на проволоке", где, помимо играемой музыки, натурально изображала настоящего канатоходца, балансирующего на воображаемой проволоке, отчего пьеса стала еще более эффектной. Второе ее выступление позабавило новой сольной композицией Соколова "Вдруг", где действительно "вдруг" выявились феерические артистические способности Патриции - она бегала, прыгала, крутилась, кувыркалась, валялась на полу и вместе с тем извлекала звуки всевозможными допустимыми и недопустимыми способами на скрипке, рояле и совсем не на инструментах. В общем, какое-то первобытнообразное зрелище, отнюдь не для академических ортодоксов.

Концерты обоих дуэтов проходили в Билле - небольшом провинциальном городке вблизи Берна, который известен прежде всего демаркационной линией между немецкой и французской Швейцарией. Сейчас граница практически стерлась, и напоминает о ней лишь двуязычие горожан - сам город имеет чудное двойное название: Билль / Бьенн. Основной же резиденцией фестиваля был Берн, чуть ли не весь обклеенный броскими золочеными афишами, каковые можно было заметить даже на рекламных тумбах дискотеки и экстерьере казино. Среди исторических имен на них вне конкуренции оказались Прокофьев и Шостакович - первый с ретроспекцией фортепианных сонат (одну из них, Восьмую, сыграл очень известный и популярный у нас когда-то Лазарь Берман), второй - с камерными ансамблями и целым вокальным вечером. Отрадно уважение к нашей классике.

Из других авторитетных фамилий прошлого чаще других встречались Стравинский, Мосолов, Лурье, Рославец, с более близких времен - Шнитке, Денисов. Однако порой попадались и любопытные открытия даже для нас, русских специалистов. Например, кто знал, что знаменитый на весь мир философ-эзотерик Георгий Гурджиев занимался еще и композицией? Нам предоставилась редкая возможность познакомиться с его фортепианным циклом (в редакции Томаса Хартмана) "Гимны великого Храма" - сочинение со своеобразным отражением рахманиновской стилистики. Или кто слышал какие- либо опусы Владимира Фогеля - этнического немца, родившегося и выучившегося в России, а затем прожившего большую часть жизни в Швейцарии? Мы со швейцарскими коллегами теперь слышали, причем слышали еще и на музыковедческой конференции, доклад, посвященный музыке и странствиям композитора: "Кто вы, герр Фогель?".

Кстати, на упомянутой конференции сообщения о таких малоизвестных страницах истории сыпались как из рога изобилия, причем в этом приняли участие не только московские музыковеды, но и активно (и продуктивно) осваивающие русскую проблематику зарубежные исследователи. Наибольший же интерес вызвали доклады о творческих поисках нынешнего композиторского поколения, выдвинувшегося в последние 10 - 15 лет, - музыкальные портреты Владимира Мартынова, Александра Раскатова, Владимира Тарнопольского, того же Ивана Соколова.

А ведь действительно, прав Урс Петер Шнайдер: русская музыка, особенно когда она собирается вместе, безгранично разнообразна и бесконечно непостижима, жаль только, что она редко собирается вместе, да и, как правило, не на своей территории: то в Париже на форуме "Посвящается русским", то в Лондоне - "200 лет русской музыки", то в Локкуме - "Фестиваль русской музыки", то в Берне - "Русская музыка ХХ века"...

КРАСКИ МИРА

• Многие выходили, держась за голову
  Русская музыка в Швейцарии
• Микеле Плачидо снова за решеткой...
• Майкл Дуглас женится,
  вылечившись от "женского вопроса
• Как Люк Бессон с историей "нашалил"
  Фотомодель в роли Орлеанской девы
• Гойя в Бордо
  Каким был великий художник в 82 года?

ВСЕ ОБО ВСЕМ

• Костюмы "АББЫ"
• Филиал Голливуда в Сиднее
• Двадцать лет спустя
• Фаворит - "Битлз"
• Вход на спектакли был бесплатным

ПЕРСОНАЛИИ

• ПЕРСОНАЛИИ