Белый лебедь, белый пух

Новая роль Евгении Образцовой в Музыкальном театре

Анна ГОРДЕЕВА
Фото Анны КЛЮШКИНОЙ

Е.Образцова – Одетта

Петербургская балерина с прошлого года стала немного и балериной московской – Евгения Образцова ныне работает не только в Мариинке, но и в Музыкальном театре (статус – “приглашенная солистка”). Искать новую площадку заставляет желание пробовать новые роли, и не только те, что невозможны в родном театре. В Мариинском (пока что?) нет в репертуаре Килиана – Образцова же так влюблена в творения гаагского мэтра, что ради участия в его спектакле готова поехать на край света, не то что в Москву (и приезжала в прошлом году, и станцевала, и вся была – музыка, что так важно почти для всех хореографов, для Килиана же особенно). Но вот “Лебединое озеро” в репертуаре Мариинского, безусловно, есть – тем не менее дебют Образцовой в партии Одетты-Одиллии состоялся именно в Музыкальном, в версии Владимира Бурмейстера.

Гадать о том, почему артистке не дают ту или иную роль в том или ином театре, – занятие пустое, в любой труппе кастинг – результат переплетения как объективных обстоятельств, так и субъективных пристрастий. Но с Образцовой вроде бы все понятно: говорят, не ее амплуа. Она – Золушка, она – Джульетта, она – Мария в “Бахчисарайском фонтане”. Нежные, тихие, ясные краски. В “Лебедином” же есть не только Одетта, но и Одиллия – то есть вообще-то руководитель труппы, выбирая исполнительницу, должен запросто себе представить балерину, способную не только трагически сползти по столбу после удара ножом, но и яростно этот нож использовать по назначению. Вообразить себе Образцову Заремой – невозможно; вот и черный лебедь от нее в родном театре уплывает.

В Музыкальном театре Образцова доказала, что – зря. В начале спектакля она рисовала свою Одетту привычными красками (теми, что хорошо знакомы публике, теми, за которые публика ее и любит). Ее героиня совсем юна – ну вот шестнадцать ей, допустим, не более. “В биографии” – а про историю персонажа естественно думать в театре, носящем имена Станиславского и Немировича-Данченко, – абсолютно счастливое, безоблачное детство и ранняя юность. Вся история с колдовством, с превращением в лебедя (тщательно проговоренная в пантомиме, артистка внятно воспроизвела подробности рассказа) – печальна, но не трагична, потому что у этой Одетты – как бывает лишь в юности – есть внутренняя уверенность, что жизнь не может быть навсегда так жестока к ней. (Надо сказать, что прозрачный, почти идеальный Чайковский в исполнении оркестра Музыкального театра, ведомого Феликсом Коробовым, очень этому настроению помогал.) И встреча с Зигфридом (Семен Чудин, отличный Принц, а в первом акте – правильно беззаботный Принц) – не последний шанс (как, бывает, трактуют этот момент балерины), а событие совершенно естественное для ее мирка. Потому – никакой невероятной надежды, чрезвычайных всплесков рук, пластической истерики. Ну да, вот он пришел – так не мог же не прийти, правда? Жесты доверчивы и сдержанны, принцесса не забывает о своем хорошем воспитании – и “белый” текст четко проговаривается в естественной ясности своей.

Черный лебедь в следующем акте ничем не напоминал лебедя белого, и то, как обманулся Зигфрид, можно объяснить вот уж именно только волшебным мороком. Балерина не стала играть в модные (особенно после диковатого голливудского фильма) игры и намекать, что в каждом белом лебеде есть черное чудовище. Одиллия – другая женщина. Совсем другая. Добро и зло в понимании Евгении Образцовой разведены по разным полюсам, они не смешиваются. Поэтому главной краской Одиллии стал холод – по контрасту с естественным теплом Одетты. Каждое па – чистая графика, каждая поза прорезана в пространстве. Ледяная агрессия и ледяная усмешка – она даже неосторожна, эта Одиллия, в том, как смотрит на Зигфрида (куда ты, птенчик, денешься), и в том, как бросается за белым пером (оставленным Зигфриду Одеттой). А еще – Одиллия значительно старше. Этакая балерина-правительница сцены, решившая вдруг проучить девчонку-дебютантку и заодно напомнить, кому должен принадлежать лучший в театре партнер.

В последнем акте более всего запоминается, как эта Одетта уходит со сцены с подругами-лебедями. Уходит и все не может уйти, то подчиняется их печальному общему шагу, то преодолевает его, возвращается. Девочка-принцесса стала старше. В девочке-принцессе появились усталость, балеринский опыт и знание, что жизнь вовсе не детский праздник. Но и твердость обнаружилась, и готовность самой бороться за свое счастье, раз уж оно с неба не падает. Очень личная вышла история.

МУЗЫКА

• Белый лебедь, белый пух
  Новая роль Евгении Образцовой в Музыкальном театре
• Где находятся дирижерские “закрома”
  Абонементный цикл НФОРа “Знай наших!”
• Не только французы
  Завершился VII Фестиваль “Le Jazz”

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Чайковский без прикрас
• Ее парящий звук
• Ностальгия по истине