Крест для царя-ирода

“Борис Годунов” в Центре Галины Вишневской

Дмитрий МОРОЗОВ
Фото Михаила ГУТЕРМАНА

А.Тихомиров – Борис в сцене из спектакля

Центр оперного пения Галины Вишневской несколько лет не выпускал новых постановок. И вот, в преддверии грядущего юбилея своей хозяйки-основательницы и собственного десятилетия, представил, наконец, премьеру – да не какую-нибудь, а “Бориса Годунова” Мусоргского. К режиссеру Ивану Поповски – постановщику едва ли не каждого второго здешнего спектакля – присоединились на сей раз сам Валерий Левенталь (после большого перерыва оформивший сразу две московские оперные премьеры, отделенные друг от друга лишь неделей) и литовский маэстро Гинтарас Ринкявичюс.

Многим может показаться странным, что такая масштабная опера появилась на столь маленьких подмостках (даже на Новом Арбате, в нынешнем прибежище “Геликона”, где несколько лет назад поставили “Бориса”, зеркало сцены раза в полтора шире). Впрочем, Валерий Левенталь виртуозно сумел “вписать” оперу Мусоргского в это миниатюрное пространство – притом что сам-то всю жизнь имел дело с совсем иными масштабами. Решение оказалось на удивление простым: сценической доминантой становится иконостас в форме креста, створки-иконки которого то и дело раздвигаются, превращаясь в двери или даже ворота, пропускающие туда-сюда отдельных персонажей и целые их группы. Одновременно таким вот образом заявляется тема того “креста”, что приходится нести Борису, по собственной воле взвалившему его на плечи, – “креста” высшей власти (понимаемой на Руси в те далекие времена несколько иначе, чем теперь). В контексте данного решения, как, впрочем, и самой оперы Мусоргского, крест не воспринимается здесь чем-то конъюнктурно-спекулятивным, в отличие от сонма иных спектаклей, где кресты и иконы словно бы заменили красные полотнища былых времен.

Но вот когда режиссер заставляет Бориса имитировать позу распятого Христа, проводя тем самым весьма недвусмысленную параллель, это кажется не просто притянутым за уши, но и даже в некотором роде кощунственным. Ведь никакой попытки снять с Бориса обвинение в убийстве царевича (давно опровергнутое историками) при этом не предпринимается. Да еще и мальчики, нисколько, впрочем, не кровавые, бегают по сцене во втором акте, заставляя подозревать Бориса совсем в иных грехах…

В целом, однако, работа режиссера заслуживает позитивной оценки. При некоторых издержках есть в ней и выразительные мизансцены, и серьезная работа с актерами, и убедительное решение массовых сцен. Иван Поповски не изымает “Бориса” из соответствующей исторической эпохи, что по нынешним временам уже почти смелость. Впрочем, вероятнее всего, таким было категорическое условие самой Галины Вишневской.

Конечно, начинающим вокалистам опера Мусоргского вряд ли оказалась бы по силам. Нынешнее поколение студийцев было занято в основном в небольших партиях, а также в хоре, впервые в этих стенах оказавшемся столь многочисленным – более тридцати человек (отметим профессиональное мастерство хормейстеров Александра Соловьева и Георгия Свирина, сумевших добиться от них действительно слитного звучания). Главные же партии исполняют в спектакле выпускники прежних лет, выступающие ныне на самых разных подмостках, оставаясь в то же время и солистами центра.

К примеру, Алексей Тихомиров давно уже работает в “Геликоне”, где в том числе поет и Бориса. Но надо заметить, что за четыре с половиной года, отделяющие нынешнюю премьеру от геликоновской, его Борис неизмеримо вырос – вместе с самим артистом (которого в последние годы регулярно приглашает в свои проекты Риккардо Мути). Если несколько лет назад Тихомиров демонстрировал хорошую школу и правильное понимание исполнительских задач, то сегодня о нем уже можно и нужно говорить как об интересной творческой личности. Он вырос и как актер, и как музыкант, и, собственно, как вокалист, которому подвластно теперь столь важное и редкое умение работать тембром.

Олег Долгов, известный московской публике в качестве солиста Госкапеллы Полянского, был хорошим Самозванцем. А Максим Сажин – один из ведущих солистов Театра имени Сац – весьма достойным Шуйским.

Максим Кузьмин-Караваев, певший Пимена, числится в последние годы солистом Новой Оперы, где почти не занят, зато немало выступает на Западе. И, слушая такого Пимена, какой был бы под стать Большому театру, оставалось только сожалеть, что эта партия в корсаковской редакции столь сильно урезана.

А именно корсаковская редакция звучит в Центре Вишневской, хотя и не в полном объеме: количество и порядок картин в спектакле соответствуют первой авторской редакции. Отсюда, вероятно, и возникла путаница: многие в Центре Вишневской всерьез полагают, что у них играется первая авторская редакция (даже в прессу проникло это недоразумение как некая данность). Конечно, при здешнем, усеченном составе оркестра непросто было сразу же распознать корсаковскую версию, во многом утратившую пышность и помпезность, но уже со второго акта (наиболее кардинально отличающегося от первоначальной авторской версии) все сомнения на этот счет отпали. Другое дело, что при отсутствующих польских картинах и Сцене под Кромами и, напротив, присутствующей Сцене у Василия Блаженного, которую Римский-Корсаков, ориентировавшийся на последнюю авторскую редакцию, в партитуру не включил, вполне можно было бы говорить уже о редакции Центра Вишневской. В конце концов, не кто-нибудь, а сам Борис Асафьев благословил в свое время театры на создание собственных редакций “Бориса”. Главное, чтобы получалось убедительно, а этого у нового спектакля не отнимешь.

Во многом благодаря мастерству дирижера-постановщика Гинтараса Ринкявичюса, сумевшего добиться весьма серьезных результатов от местного оркестра – по существу, сборного. Правда, на первом представлении нестройность игры некоторых музыкантов поначалу заметно портила картину, но постепенно маэстро подчинил себе всю оркестровую массу, и музыка Мусоргского зазвучала в полную силу (отнюдь не в смысле громкости) и, благодаря вдохновенному искусству маэстро, по-настоящему захватила зал. Остается, однако, открытым вопрос: как этот оркестр будет играть “Бориса” без Ринкявичюса?.. Приглашенный дирижер приехал и уехал, а вот стабильного качества при отсутствии авторитетного музыкального руководителя вряд ли можно добиться.

МУЗЫКА

• Крест для царя-ирода
  “Борис Годунов” в Центре Галины Вишневской
• Убежище богемы
  Опера Пуччини в Михайловском театре
• Высокая страсть и демоническая инфернальность
  Концерт Российского национального оркестра в КЗЧ

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

• Песни о главном
• В гостях у Скрябина